Есть некие лекала, по которым пишутся фантастические романы. Герой и дорога, добро, торжествующее над злом… Подлинного ценителя такой литературы захватывает не ожидание развязки, которая зачастую предсказуема, а последовательное развитие идеи. В «Факультете рыболовной магии» идея действительно оригинальна: студенты магического учебного заведения стремятся к знаниям не для того, чтобы обрести впоследствии власть над миром или победу над врагом человечества, а для достижения вершин в… искусстве ловли рыбы. Персонажей в романе много, и, вопреки ожиданиям, русалки не на первых ролях. Радует то, что авторы не пошли коротким путем, избрав главными действующими лицами мифических существ малоизвестного эпоса, позаимствовав их из этнографических словарей, а создали их сами. Также заслуживает похвалы мастерство в изображении характеров, где каждый герой не выходит за рамки своей индивидуальности, отчего в диалогах звучит полифония голосов, а не гул клонящего в сон монолога.

Роман написан в соавторстве. Даже не зная об этом, подобный вывод можно сделать, проанализировав стилистическую окраску некоторых фрагментов текста. Такие переходы можно было бы признать стилистической ошибкой, если бы не общий замысел и профессиональное владение литературным языком, нивелирующие любые недочеты.

Прочитать «Факультет» действительно стоит: неординарная фантастическая идея, ставшая основой богатого коллизиями сюжета, оставляет в итоге приятное послевкусие.

Своеобразие «Смертельного мира» заключается в воплощенной автором фантастической идее: мир, в котором пролегает путь героя, мир, полный кровавых распрей и сексуального насилия, умещается в одной из комнат на вид вполне обычной московской квартиры.

Книга в первую очередь будет интересна читателям, уставшим от футурологических эпопей и от постоянных «провалов» в прошлое. Правда, справедливости ради стоит отметить, что персонажи «Смертельного мира» живут в обстановке Средневековья, но это обстоятельство вызвано не перемещением во времени, а продиктовано волей Творца этого мира. Нет, это не Люцифер и не демиург гностиков, и никакой другой из всех существующих или когда-либо существовавших в различных культурах богов. Творцом «Смертельного мира» является неизвестный никакой теологии бог – простой московский житель Максим Николаевич Акиньшин, завладевший фантастическим образом выборочным преобразователем, способным уменьшать людей в сто раз.

И этот новоявленный Вседержитель отнюдь не сторонник христианских идеалов любви, сострадания и нестяжательства, напротив, он развратен, кровожаден и алчен. Но не менее кровожадными и алчными становятся и те, кто по злой воле Акиньшина оказался в созданном им мире. Жажда власти, предательство, убийство и сексуальное насилие царят в мире за стеной. Однако такое положение дел вполне устраивает Творца, и даже больше – доставляет ему удовольствие.

Но никакое удовольствие не длится вечно: Максим Николаевич болен и осознавая приближение скорого конца, вынужден искать себе наместника, который после его ухода будет поддерживать существование мира за стеной…

Идея смерти бога, конечно же, не нова. Она сопровождает человечество со времен первых мистерий, а в ХХ веке уже в ином свете вторгается в европейское сознание благодаря философским умозаключениям Ницше. Однако в «Смертельном мире» все гораздо проще, но в тоже время и намного ужаснее. Здесь нет места ритуалам и философским выкладкам: вместе с богом погибнут и люди, населяющие его маленькую вселенную.

Эсхатологические картины, созданные Е. Константиновым, невольно пробуждают сострадание к героям произведения при полном осознании того, что все происходящее – не более чем вымысел. Вызвать у читателя эмпатию к персонажам – одна из главных задач в творчестве практически любого писателя, и с этой задачей автор «Смертельного мира», на наш взгляд, справился блестяще.

Но в писательском ремесле важно не только это. «Ты от зверей отличен слова даром, но лучше зверь, коль ты болтаешь даром» – именно это меткое замечание поэта Саади часто воскресает в памяти при взгляде на книги большого объема, написанные нашими современниками. Не исключением стал и «Смертельный мир». Предчувствие тоски отдаляло все дальше и дальше желание открыть первую страницу. Видимо виною тому выступил комплекс, выработавшийся во времена чтения классической литературы из-под палки. Но если у классиков сюжет развивается неспешно, подобно медленно и со скрипом раскачивающимся качелям, то здесь создается впечатление, что вы вдруг запрыгнули на карусель, кружащуюся с максимально возможной скоростью. Смена картин происходит с неимоверной быстротой. Такому количеству декораций мог бы позавидовать даже автор «Пер Гюнта», но, на наш взгляд, именно мифологичности ибсеновского произведения роману как раз и не хватает.

Хотя, возможно, мифология в данном случае и не нужна. Эпоха романтизма давно миновала и литература ХХ I века живет по своим законам, и если даже имеет предтечей, то скорее в веке двадцатом, а точнее – во второй его половине. В романе Е. Константинова есть и «нехорошая квартира», и наблюдающий странные вещи участковый, и свой сатана, правда, не имеющий никакого отношения к религии, а просто олицетворяющий зло, на которое способен человек, почувствовавший свое всемогущество. И конечно же есть герой, который этому злу противостоит, совершая подвиги во имя дружбы и любви. Что еще нужно для сюжета хорошего фантастического романа!