Оценивать техническую сторону рассказа особого смысла нет — Ольга Рэйн пишет хорошо, и тут она не опускается ниже среднего уровня (т.е. среднего для себя, а ее средний уровень для немалого количества авторов — очень высокая планка). Идея подана полунамеками, полутенями, но тем не менее, ясна, но для верности есть отсылка к одному из романов известного английского писателя (сформулируем так, чтобы обойтись без спойлеров). А вот то, что зло по отношению к детям олицетворяют (и творят) представители той самой власти, которая впервые в истории России как раз и начала о детях заботиться — это пахнет... ну, ясно, чем именно это пахнет. Увы.

Причиной появления этого отзыва является желание разбавить однотипные и малосодержательные «вау», с которыми книжку «Аул» призывают покупать в интернет-магазинах. Увы (в тексте будем много «увы»), за последние годы мастерство отечественных писателей и развитие читателей достигли такого впечатляющего уровня, что едва ли не главным достоинством книг стало считаться то, что они «легко читаются» (примеров тому здесь же, на «Фантлабе», несть числа). Соответственно, поэтому включение книги в разного рода лонг-листы, шорт-листы и прочие списки премий, увы, не является свидетельством качества. Равно как и отзывы – опять же, увы – книжных блогеров, хорошо освоивших навык применения общих слов, но при этом в большинстве своем недалеко ушедших от «вау, круто».

Отзыв содержит спойлеры или то, что может показаться таковыми.

Что стало причиной покупки книги? Во-первых, желание поддержать местного автора (сам я тоже проживают в Башкирии, в Уфе). Во-вторых, уверенность в том, что мощный пласт культуры народов, населяющих Россию, может и должен стать основой для написания множества хороших книг. В-третьих, надежда на то, что «Аул» может оказаться одной из таких хороших книг. И если по первым двум позициям моя точка зрения не изменилась (местных готов поддерживать и дальше, уверенность сохраняется), то с третьим пунктом все гораздо сложнее.

Написана книга неровно – некоторые главы проработаны очень хорошо, в других автор сбивается на скороговорку. Обычно это происходит, когда автор, поплевав на руки, берется за лопату, и начинает закидывать в топку читательского интереса вычитанные из книжек термины. Хорошо, ты прочитала энное количество книг по теме, и теперь так и тянет впихнуть в свою книжку как можно больше «колориту». Это желание знакомо и понятно, но… Но колорит не должен быть самоценностью, а должен работать в пользу повествования – во всяком случае, этого требуют законы литературы. Все-таки, когда описывается, например, башкирский женский костюм, читателю надо знать, как женщина в нем выглядит, а не как называется каждая его, костюма, деталь. При этом забавно, что автор проходит мимо моментов, отработка которых могла бы действительно украсить текст – например, как получилось, что деталями башкирского костюма стали морские ракушки-каури и кораллы? Казалось бы, можно остановиться на минутку, замутить чего-нибудь поэтическое на эту тему или рассказать какую-нибудь байку, которая объяснит, как у степного народа сложился целый комплекс представлений вокруг редкостей, привозимых за тысячи километров. Это же XIX век (а сам костюм оформился много раньше), в ту пору довезти вещи в такую даль было стократ сложнее, чем сейчас! Но нет, вместо этого получите кучу терминов. Вот только и вплести специфическую терминологию и проч. в ткань текста задача не из легких, это не всегда полностью удается и более талантливым авторам – вспомним хоть Марию Семенову с ее «Валькирией» (одним из образцов успешного решения этой задачи может являться, например, «Многорукий бог далайна» Святослава Логинова, где все термины воспринимаются совершенно органично). «Аул», на мой взгляд, в этом смысле пример скорее неудачный. Так что иногда стоит вспомнить Козьму Пруткова, перестать растягивать руки на необъятное, и все-таки оставить в тексте всем понятное слово (например, нагрудник или накосник), а не превращать книжку в мини-словарь башкирского языка. Касается это, конечно, не только одежды. Например, после неких событий в лесу рядом с аулом появляются некие артаки. Автор даже их описывает мимоходом (ноги, рога, один глаз и все такое), но природа их не слишком ясна, и хотя артаки и упомянуты в книжке тыщу раз, понятнее они не становятся – что артаки, что аннунаки…

И тут мы выходим на вопрос передачи психологии героев при их встрече, скажем так, с мифической, сказочной стороной жизни. Ключевым сюжетным моментом является то, что герои непосредственно сталкиваются с демоническими сущностями, противостоят им и побеждают. Но для человека традиционного общества такое взаимодействие всегда сопровождается определенными ритуалами, подразумевает определенные правила и т.д. – а в «Ауле» эта мистичность, инаковость смазаны, словно стерты, и все выглядит так, будто человек и сущность выступают категориями практически равноценными: наверное, потому люди практически не удивляются, сталкиваясь с Иным. Возможно, этим объясняется и еще один, на мой взгляд, слабый момент книги: и причина всего происходящего, и само разрешение конфликта заставляют вспоминать проходные фильмы ужасов – увы, даже в обертке башкирской мифологии именно такая причина всего произошедшего очень банальна. Ну а на слабости описания финальной схватки сказывается то, что автор (пока?) не очень умеет в динамику, и кульминация очень размыта.

Отметим на полях, что автор делает определенные оммажи Шамилю Идиатуллину с его «Убыром», но при всей интересности «Убыра» как произведения на базе татарской мифологии, с точки зрения качества повествования он далеко не идеал.

Есть и еще один момент. Кому-то он может показаться неважным, но… На протяжении большей части книги не покидало какое-то подспудное ощущение, что что-то здесь не так. «Щелкнуло» от строчки о том, как сын демоницы (албасты это не то чтобы демон, но не будем усложнять), перевоплотившись в человека, «отдыхает по кайфу» в Петербурге с актерками. Не с актРИСами, а с актЕРКами. Так-так. После этого я познакомился с ТГ-каналом автора. И увы, да: там оказались и «редакторки», и прочие феминитивы, столь же мертворожденные, сколь и уродливые, которые сегодня нам предлагают отечественные SJW в рамках актуальной повесточки. Таки да, оно самое – «женское письмо». И – опять увы – обнаружились еще и придыхания в адрес «деколонизации письма». Собственно, после этого интерес к «Аулу» пошел на убыль. Лично я за то, чтобы авторки, редакторки и издательки (так, наверное?) читателя предупреждали о том, что намерены подпустить читателю таких «троянцев». Я, например, НЕ хочу поддерживать пропаганду повесточки своим трудовым рублем – а на «Лабиринте» книжка мне обошлась в 840 руб. со скидкой. Когда я книжку покупал, я про «троянца» не знал. Вы теперь знаете.

Зато после знакомства с ТГ-каналом автора все встало на свои места. Стало ясно, например, почему в книге нет нормальных мужских персонажей. Кстати, русский мальчик Сашка – не более чем технический «костыль», который нужен, скорее всего, чтобы на него мог опереться читатель, не являющийся жителем Башкирии – на месте Сашки мог быть башкирский мальчик из соседнего аула, и это вообще ничего бы не изменило. Мулла или местный старшина выглядят (и являются) сугубыми функциями, а главное их достоинство – то, что они ведут себя более-менее нормально. Но вклад их в развитие сюжета минимален. Чуть лучше выглядит аульский парень Закир, но и он, в общем-то, болтается где-то на периферии. Остальные мужчины в сюжете сугубые функции, зачастую им и слова-то не дают. Впрочем, женщинам везет едва ли больше. Их много, и они в большинстве своем неотличимы друг от друга. Причиной тому, наверное, излишне большой замах – стоило ли вводить более десятка героинь-девушек, если нет возможности «раскрыть» этих персонажей?

Вы хотите написать книгу, где все решают женщины? Ради бога. Дело за малым: просто объясните, почему ничего не решают мужчины, которым принимать решения (они в этом ауле и светская, и духовная власть) положено по занимаемому статусу.

Что в сухом остатке.

Надо ли разрабатывать «этническую» жилу в беллетристике? Конечно. Может ли «Аул» быть хорошим примером такой разработки? На мой взгляд – едва ли. И да, в том числе из-за «повесточки».

Так что будем с нетерпением ждать более удачных попыток.

Про невнятных героев книги тут сказали много и правильно. Но хотелось бы заострить внимание на другом. Создание непротиворечивого мира – задача для автора ничуть не менее важная, чем создание интересных героев. Мистер Клоос, как по мне, этот аспект полностью провалил.

Людям на загаженной Земле элементарно не хватает нормальной еды, чистой воды и воздуха – но при этом человечество способно проводить терраформирование, то есть менять экосистемы на других планетах (и такие работы ведутся как минимум на нескольких планетах одновременно), расположенных за десятки световых лет.

Затраты на освоение далеких миров в книге открытым текстом названы причиной нищеты на Земле – но людей в колонии отправляют по какой-то невнятной лотерее, и шансов туда попасть меньше, чем записаться в армию («представьте себе целую планету, на которой живет всего тысяча человек!», восклицает главный герой). Зачем нужны эти колонии? Для чего эти колоссальные затраты?

Важная часть повествования – подавление восстания в жилом кластере. Мятежники приложили массу сил, проявили настоящие чудеса тактического мастерства (организация засады), стянули огромные ресурсы (тяжелое оружие и проч.) – и для чего? Получается, что у них никакого мотива не было, кроме как дать главгерою возможность проявить свои боевые навыки и человеческие качества. «Тренируйся на нас, бро!» – экие самоубийцы-альтруисты! Уж не говорю про всякие мелочи вроде того, что сначала автор представляет героя как большого любителя читать, вот только это никак не работает на сюжет, да и вообще герой быстро забывает про свою библиофилию. Ну и это еще не все, конечно.

В послесловии мистер Клоос говорит что-то вроде «когда работаешь над романом, накапливается список людей, которых нужно благодарить в случае успеха, если такого списка нет, то ты либо сверхчеловек, либо делаешь все неправильно», ну и далее следуют благодарности тем, кто помогал и советовал. Что тут сказать… Автор определенно не сверхчеловек:), потому что список у него немалый. Вот только судя по тому, что получилось, либо автору давали никчемные советы, либо они совсем не пошли ему впрок.

Среди определенной прослойки отечественных читателей принято посмеиваться над советскими фантастами и их произведениями – мол, про что бы ни писали, герои в конце или собой пожертвуют, или спасут кого-нибудь (или и то, и другое вместе). Дескать, уж настоящие-то (читай, западные) фантасты тему отработали бы с большим реализмом и убедительностью.

«Проникший в скалы» в этом смысле – почти химически чистый пример «западного» рассказа. Есть хорошая, без преувеличения, фантастическая идея. Повествование на ее основе построено по всем западным лекалам: герой столкнулся с криминалом, проявил смекалку (помогло то, что в скалы, помимо героя, проник еще и изрядных размеров спасительный рояль), наделал трупов, преуспел. Хорошая фантастическая идея в результате оказывается израсходованной на вполне банальное произведение. Сам же рассказ – как и условный рассказ условного же советского фантаста о герое, спасающем кого-то ценой своей жизни – кое-что говорит в первую очередь не об авторе, а об обществе, этого автора породившем. И с этой точки зрения взглянуть на рассказ интереснее, чем оценивать его литературные качества.

Несложная, совершенно проходная книжка: автор особо не старался, и читателю этого делать тоже не приходится. Все на живую нитку собрано из готовых блоков – вот шаблонные «дикие-предикие варвары» с сомнительной мотивацией, вот типовая «южная империя» (слизанная, как в 99% случаев бывает, с Рима), вот такая вот религия «типа христианство», но без какой-либо детализации (да и вспоминают там про Господа Деуса (обожемой) всего-то пару раз)… Все это было столько раз, что и посчитать не получится. Персонажи – такие же типовые человечки из компьютерной игры со своими скиллами, перками, ну и чем там еще: эта ножики кидает через всю карту точно в глаз, у этого владение мечом +15 к навыку, этот «лечила», ну а вон та как скакнет и вот так кинжалами вжу-у-ух и прям по горлу, и враг сразу кувырк, и все. Тоже все это видано-читано-слышано. Психология «как-бы-средневекового» человека идет в Чащу, ну то есть лесом – это обряженные в средневековое тряпье наши современники, взять хоть отношение к религии, хоть к другим людям.

Печально и то, что ни автор, ни, судя по всему, переводчик и редактор не переживают по поводу словоупотребления. Ок, один персонаж сыплет латинскими словечками типа «рустикальный» и проч. – ну это как бы на раскрытие персонажа должно работать. Но, друзья, я не знаю, как там у ляхов, а в нашей стране есть сложившаяся давняя традиция перевода латинских имен, и никаких дурацких «-усов» на конце сия традиция не предусматривает. Солнечные лучи «влетают» в комнату. Средневековые человечки называют спиртное не бухлом (водярой, бражкой, молочком от бешеной коровки и т.д.), а – внезапно – «алкоголем». Крестьянин, когда ему говорят, что надо сматываться, отвечает, что не «упаковал вещи». Я понимаю – «собрать пожитки», «свалить в телегу барахло» и все такое – но «упаковать»… Во что? В полиэтилен с пузырьками? В крафт-бумагу?

И так во всем. Прочитав «Командорию…» вы приобретете разве что сомнительной ценности знание о том, что считает «чОтким фэнтези» некий ранее неизвестный вам польский автор. Не прочитав, не потеряете ничего.

Почему-то при чтении этой повести я не столько сопереживал персонажам, сколько сочувствовал автору: мне кажется, ему самому вряд ли понравилось то, что получилось. Было ощущение, что писать «как раньше» (времен классических повестей про Алису), Булычеву, по всей видимости уже не хотелось, а писать «по-новому» — (еще?) не моглось. Как результат — получилась повесть, которая имитирует творчество Булычева так же, как наездники имитируют людей — имя на обложке знакомое, а содержание совсем чужое и неправильное.

Наряду с достоинствами есть у книг Идиатуллина – во всяком случае, мною прочитанных – одна особенность, которая, на мой взгляд, является недостатком, и многие достоинства обесценивает. Особенность эта – неумение вовремя остановиться, что в результате приводит к утомительному многословию. Речь не о детализации: речь именно об избыточной продолжительности эпизода (взять хотя бы эпизоды с выслеживанием одних персонажей другими на заснеженных улицах Чулманска) и диалога. Особенно диалога. Раз уж Идиатуллин работает в «Коммерсанте», позволю себе такую газетную аналогию: когда журналист берет интервью, ответы интервьюируемого он обрабатывает, убирая все эти «ну так сказать…», «что вы имели в виду», недопонимания, пояснения, неудачные вопросы и прочий словесный мусор. А вот диалоги в книжках Идиатуллина даны словно бы без этой нужной обработки. Результат закономерен: уже все давно сказано, но персонажи продолжают заниматься словоблудием, плетением кружев, которое вообще не имеет никакой ценности. А диалогов в книге много.

В то же время, несмотря на многословие, иные эпизоды так и остаются не до конца понятными – взять хоть штурм завода, где многое так и осталось за кадром. И головоломность, о которой тут уже было сказано, проистекает в основном не от степени закрученности интриги (как раз в ней-то, несмотря на большое количество действующих лиц, разобраться несложно), а от того, что целый ряд вещей, которые не помешало бы разъяснить, так и оставлены без оного разъяснения. Когда чего-то не понимают персонажи – это понятно и нормально. Но читатель должен понимать все. А мне, например, не хватило объяснения некоторых моментов – те же, «инновачечники», пользуясь авторским языком, для меня так и остались «хэзэ кто такие».

В результате потенциально сильное произведение на интересную тему оказывается слабее, чем могло бы быть.

«Могло быть лучше» или «Должно было быть лучше» – наверное, эти фразы наилучшим образом описывают мои впечатления от книги. Проблема, пожалуй, именно в неоправдавшихся ожиданиях – увы, не посчастливилось мне увидеть в книге ничего, что поднимало бы ее до статуса «блестящего дебюта» или «прозы высочайшего уровня», обещаемых рекламой на обложке.

На меня книга не произвела приятного впечатления. Захватывающее повествование, интересные идеи, примечательные детали – всего этого я ждал, но ничего из этого не получил.

Из оригинального в мире «Вавилонской башни» разве что сама Башня с ее делением на уровни: все остальное уже читано-перечитано, а кое-что и, пожалуй, успело набить оскомину. При этом мир показался мне бедным в первую очередь деталями (фоном, антуражем, бэкграундом – называйте как хотите). И даже в этих не слишком-то многочисленных деталях автор, похоже, и сам путается: например, машинерия Башни на уровне Купален поначалу описывается как заводная, а в финале оказывается запитанной от энергии пара. Здесь уже подметили, что в книгу перекочевали многие предметы быта и т.д. из наших реалий – и да, это тоже проблема, потому как читатель был вправе ожидать, что из такой самобытной культуры, как культура Вавилона, вырастет что-то не столь привычное. Не показались интересными и персонажи – почти все они какие-то подчеркнуто обыденные, непримечательные, с упрощенной мотивацией; когда же автор пытается произвести впечатление, получается кто-то вроде Красной руки.

Есть что-то неправильное и в самом устройстве мира Башне как таковом – как мне кажется, вытекающее именно из его, мира, непродуманности и внутренней противоречивости. Складывается такое ощущение, будто в этом мире просто нет никаких сил, которые претендовали бы на власть над территориями, народами и т.д. – то есть серьезных государственных образований, что само по себе странно. Если бы они существовали, Башня либо должна была стать объектом притязаний, либо сама являться могущественным политическим игроком. Однако Башня является феноменом в первую очередь культурным, при этом много чего поглощая, но мало чего давая взамен. И, по большому счету, непонятно, зачем туда стремятся миллионы людей. За удивительными переживаниями, приятными впечатлениями и т.д., которые обещаны в путеводителях? Но все путеводители лгут, да и само «восхождение» Сенлина показывает, что с интересными событиями и приятными впечатлениями в Башне, как бы сказать помягче, изрядная напряженка.

Много добрых слов сказано о переводе. Жаль только, что редакторы кое-чего недоглядели. Стоит порадоваться, как все гладко – и тут же появляется что-нибудь вроде «Опускающаяся решетка над арочным входом напоминала разверстую волчью пасть» или «незнакомый деревянный угол» (?!). Или персонаж, обозначаемый «В.Г.Пелл», всего через несколько страниц вдруг превращается в «У.Х.Пелла», а потом обратно… Ну и, в довесок, еще и «кремниЕвый пистолет», обожемой. Да, таких случаев немного, но они есть… и волей-неволей снова возвращаешься к мысли о том, что могло быть лучше.

По итогам – увы, книгой скорее разочарован.

P.S. И, в порядке размышления – с учетом наличия Вавилонской башни, таких топонимов как Ур и некоторых других деталей, недвусмысленно отсылающих к истории Древнего Востока – не было бы правильнее именовать героя не Томасом, а Фомой?