Как-то раз вышел у нас такой разговор с одним ЖЖ-юзером.

Юзер этот процитировал Андрея Битова:

"И когда мы встретим в газете заголовок "Время --- жить!", можно сказать с уверенностью, что автор заметки намекал на Ремарка, а не на Ветхий Завет."

И то правда — современный читатель вначале услышит некий афоризм, к примеру, от Ремарка, а уже потом узнает, что его первоисточником все же является Библия.

Ну, а я хочу и вовсе поговорить о тайной привлекательности вторичности.

Встречая в тексте что-то уже не раз им до этого слышанное, читатель радостно подпрыгивает на месте в экстазе узнавания.

Могу сказать в этом контексте и про себя лично: при чтении литературы и я тоже первым делом инстинктивно реагирую именно на те места, которые мне кажутся смутно знакомыми.

Я сейчас пристрастилась читать именно первокласснейшие перепевы известных сюжетов (в первоисточнике сюжеты эти покажутся современному читателю немного ПРЕСНОВАТЫМИ, а в современной обработке — самое оно).

Имею в виду следующие книги:

1)Мишель Турнье "Пятница" (по мотивам "Робинзона Крузо" Даниэля Дефо)

2)Торренто Бальестер "Дон Жуан" (мо мотивам образа Дон Жуана в разных источниках)

3)Анджела Картер "Кровавая комната" (по мотивам "Сказок" Братьев Гримм (или Шарля Перро))

Если мы обратимся у творчеству, к примеру, весьма уважаемого мною Борхеса, то заметим, что он и вовсе обычно занимается двумя вещами:

1)В своих эссе: берет некую идею и последовательно отслеживает, у кого и как она воплощалась;

2) Наиболее понравившиеся ему идеи (обычно – красивые и двусмысленные) он обрамляет в рамку своего оригинального рассказа.

(Ну, и поправили меня потом — что еще хорош Борхес стихами плюс своими мыслями, частенько выдаваемыми им за мысли некоего вымышленного им лица.)

Наиболее удачные произведения растаскиваются на цитаты-афоризмы, которые становятся впоследствии неким «культурным кодом», по которому безошибочно узнают «своего» (то же справедливо и в отношении уже не цитат, а — идей).

Не удержусь от постоянно приводимых мною ссылок на Орхана Памука: на всем протяжении его «Черной книги» с большей или меньшей интенсивностью звучит мысль о том, что действительно стоит говорить лишь о том, о чем кто-то уже сказал до тебя. И истинное мастерство писателя состоит именно в вытаскивании на свет божий старых, незаслуженно забытых историй.

Замечено, что и в музыке ленивое на все новое человеческое ухо с гораздо большей радостью воспринимает именно то, что уже было неоднократно прослушано (у каждого даже и классического автора есть свои хиты-шлягеры).

Существуют синефильские фильмы, которые состоят из особо понравившихся цитат классиков жанра.

А также беспроигрышный вариант «Старые песни о главном».

Ремиксы, римейки.

Ну, а то, с чего мы начали: броские газетные заголовки в своем стремлении быть афористичными эксплуатируют идею цитирования в чистом виде.

Вспоминается также и бесконечное цитирование самых афористичных мест из фильмов, что находит свое отражение в так называемых «Киноконцертах», которыми нас обильно пичкает ТВ под Новый год.

В книгах такого жанра как постмодернизм цитаты не закавычивают, а специально вплетают в текст, чтобы читатель подсознательно мучался вопросом, где он это слышал, а потом, вспомнив первоисточник, радовался своей образованности.

В свете всего выше упомянутого: можно и вовсе написать произведение, целиком и полностью состоящее из разнородных цитат, впрочем – скомпонованных по смыслу в нечто единое — это вроде бы называется компиляцией.

И, наоборот — высказывая хоть мало-мальски оригинальную мысль, автор очень здорово рискует не найти на это отклика.

Апрель 2006