Великолепная вещь. Написана незадолго до кончины писателя. И она действительно пугает — не смогу объяснить, почему — ведь, вроде бы, все тот же филигранный стиль написания, все в старом-добром лавкрафтовском ключе, но вот именно этот рассказ заставляет понервничать. В «Твари на пороге» прослеживаются связи с предыдущими произведениями автора — в основном с «Тенью над Инсмутом», откуда родом одна из главных героинь рассказа. Здесь три главных героя — не совсем типичное решение для Лавкрафта, ибо обычно повествование сужается до одного персонажа, главного героя, — их характеры раскрыты довольно полно для небольшого рассказа — это само по себе вызывает восторг, ведь настолько мастерски описать персонажа в паре абзацев — это талант от бога, несомненно. Помимо этих достоинств Лавкрафт прописывает глубокую сюжетную линию с кучей взаимосвязей между героями и между его предыдущими творениями — и разбираться в них одно удовольствие, тем более что Лавкрафт местами «включает» практически мистический детектив. Характерные атрибуты его творчества также на месте: таинственный особняк, проклятия и тайны, ну и неведомые космические твари, которые, к сожалению, на сцену не выходят — а было бы неплохо на них поглазеть (почитать). Ну и отдельная плашка Мастеру за невероятную концовку — мурашеньки пробегают по коже. :) Браво.

Невероятный рассказ! В кои-то веки Лавкрафт ведет повествование не от лица свихнувшегося «от непостижимого ужаса» персонажа, а от холодного, расчетливого и прагматичного человека — немецкого офицера, командира подводной лодки. Несмотря на небольшой объем рассказа, этот образ выписан очень достоверно и, не побоюсь этого слова, аутентично. Лавкрафт показывает, как ведет себя крепкий ум при встрече с неведомым: он не ломается, не теряет голову, но пытается оставаться беспристрастным и найти выход из тяжелейшей ситуации. Было безумно интересно почитать новую ипостась Мастера, в которой он рассказывает историю с «другой стороны баррикад», ведь обычно автор показывает противоборство прагматизма и мистики, симпатизируя последней, а здесь в рассуждениях героя превалирует как раз прагматизм. Несмотря на жесткость, немецкий офицер вызывает симпатию и, конечно, уважение, пытаясь сохранить дух и самообладание в ужаснейшей ситуации безысходной изоляции и сверхъестественности происходящих событий.

К сожалению, не увидел как таковой серьезной проработки окружения — и в частности, интерьера подлодки и прочих атрибутов военного антуража, — виной всему краткость рассказа, да и не в описании окружения была цель Лавкрафта. А цель она всегда одна: показать беспомощность человека перед силами, неподвластными его действиям, и продемонстрировать ужас неведомого. В этом рассказе автор справился замечательно; постепенно, шаг за шагом события развиваются, и картинка сюжета полностью отливается перед глазами в законченную форму. Правда, хотелось бы более внятной концовки, но и недосказанность оставляет своеобразное послевкусие — приходится самому фантазировать, что случилось героем — окажется ли он сумасшедшим или прикоснется к непознанному — тому, во что он никогда не верил. Не факт, что концовка автора получилась бы более удачной, чем такой вот открытый финал.

Жаль, но еще один слабый рассказ Лавкрафта. Да, написан был очень давно, но я бы не стал делать на это скидку: например, те же «Хребты безумия», «Модель Пикмана», дилогия о Серебряном ключе да и многие другие рассказы и повести Мастера читаются намного интереснее «Ужаса Данвича». Первая половина повести интригует красочными и таинственными описаниями, заинтересовывает сюжетом — захолустная деревушка с темной обитающей в ней семейкой, наполненной странными и зловещими персонажами; степенно подводит к развязке — в первой половине все замечательно. Очень понравилось оппонирование повествования включенным в рассказ отсылкам к скептическим газетам, рассказывающим о событиях повести в рациональном ключе, в то время как автор говорит о мрачной мистичности происходящего. Постепенно карты раскрываются, и перед нами вырисовывается примитивная пугалка, смехотворная в своей банальной попытке вызвать ужас типичными словесными средствами Лавкрафта, вроде: «его рассудок повредился навсегда», «это невообразимый ужас, которому не найдется подходящих слов в человеческом языке» или «неведомая тварь мрачных космических бездн» — не дословно, но смысл, думаю, понятен; те, кто знаком с прозой Лавкрафта, поймут, о каких оборотах идет речь. Сюда же примешиваются скупо объясненные разного рода проклятия, какая-то магия, не совсем свойственная произведениям Лавкрафта. Я очень люблю этого автора, но, постепенно открывая шаг за шагом его увлекательнейшее творчество, понимаю, что его произведения отличаются невероятной неровностью — здесь соседствуют откровенно слабые рассказы с очень сильными вещами, а разбираться, где какая — приходится исключительно своим умом.

Прекрасное произведение, одно из лучших, что я читал у Лавкрафта. Красивое, легкое и до краев наполненное философскими размышлениями и думами. На мой взгляд, это еще одна элегия писателя (наряду с «Изгоем») на свое неудовлетворенность этим миром, его попытка охарактеризовать свое мировосприятие и причины, толкнувшие на отшельнический образ жизни. Среди всего многообразия религий и мировоззрений Рэндольф — альтер-эго Лавкрафта — не находит удовлетворительного для себя, не находит свое место в мире и обществе, не признающем красоту и живущем осмеянными мэтром предрассудками. От самоубийства Картера удерживало только затворничество, в котором он находил единственно достойное существования упоение, и внезапно вернувшиеся сны, о потере которых герой тосковал ранее. Повествование крайне поэтичное, с превосходными яркими описаниями, свойственными Лавкрафту в лучших его творениях. В отсутствии ужасов и страшилок «Серебряный Ключ» становится красочной притчей о поиске своего собственного смысла жизни и места в мире, пускай мира лежащего по ту сторону от нашего. С позитивной концовкой, что также не совсем обычно для Лавкрафта.

Для меня рассказ получился крайне неоднозначным. Начавшийся как противостояние двух точек зрения — рационалистической и мистической — во взглядах двух действующих героев, к середине (и особенно в концовке) он превратился в абсолютно примитивную пугалку, без изюминки и интриги. Изначально перспективную идею Лавкрафт умудрился развеять по ветру невнятным повествованием во второй половине рассказа. Внезапная, нелогичная смена настроения одного из героев, лишившая его собственного мнения и индивидуальности, безумно расстроила. В результате этого резкого изменения развязка ознаменовалась какой-то недосказанностью и по-детски нелепой наивностью. Один из слабейших рассказов Папы сверхъестественного ужаса.