Иван Фелистак «На новом заводе»
Редкий образец сталинской производственной утопии.
1930 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 6 ]
stax, 10 марта 2019 г.
Всеми забытый роман «На новом заводе» начинается с красноречивой ленинской цитаты: «Революционер должен мечтать, если он не безнадежный филистер».
И автор мечтает. В пределах совсем близкого будущего. Мечтает о новой, идеальной организации производства. И о новых людях, стоящих у станков. О новой нравственности и о новом мышлении.
«Ты думаешь, нам Толстого нужно, чтобы описать наш завод, нашу работу? Нет. Толстые у нас еще будут. А сейчас нам нужно тех, кто в зале этого завода вырос. Тут, брат, не слово нужно, а вера. Крепкая, большая вера. Вот что», — говорит главная героиня романа Таня своему собеседнику.
Иван Иванович Фелистак (1895-1938?) был как раз из таких. Рабочий-коммунист. Писатель «от станка». Автор пропагандистских брошюр «Перспективы машинизации сельского хозяйства Северо-Кавказского края», «Машинно-конные станции», «Социализм победил бездорожье». Роман «На новом заводе» — его единственное художественное произведение.
Здесь нет особых научно-фантастических придумок и изобретений. Но и такого завода, о котором пишет Иван Фелистак, еще не существовало в реальности 30-х. В этом смысле его роман – такая же фантастика, как и фильм его тезки Ивана Пырьева «Кубанские казаки»…
Вот заводские цеха:
«Они работают в огромном светлом корпусе, где пылесосы жадно пожирают серебряную пыль, где шум машины глохнет в глушителях и где беспрерывным потоком плывет ясеневое дерево по бесконечным лентам конвейеров… По наклонной плоскости ровным потоком катится колесо за колесом, и послушные неслышной команде как пионеры на учебе, становятся в ряд на площадке тележки. Раз, два, три, четыре, пять – отсчитывает электросчетчик. Цифра пять вспыхивает красным огоньком, и быстрым движением захлопываются перила тележки. Цепь живых лент, спокойный поток золотистых спиц, сложные, но с такими простыми, почти человеческими движениями машины особенно любила Таня…».
Вот заводской душ с бассейном:
«Взбить до кружевной ажурности мыльную пену, понежиться в ее нежной испарине, обмыться и с разбегу с горки плеснуться в бассейн. Проплыть два круга и выскочить в объятья белоснежной простыни, спускающейся с потолка к ее плечам…».
Вот заводская столовая:
«Белые накрахмаленные полотняные скатерти лоснились глянцевым блеском. Причудливой формы хрустальные графины переливались искристым светом. Приятный запах свежего, только что испеченного хлеба и поджаренного мяса сливался с едва уловимым ароматом фруктов, расставленных в больших вазах на каждом столике».
Вот заводские жилища:
«В гуще зелени расплескался стеклом и белым бетоном рабочий поселок. Просторные зеркальные окна домов смеялись солнцем. Веселые усыпанные песком дорожки, путаясь в клумбах цветов, лентами опоясывали весь город… Молочная пена света электрических фонарей густо застилала небо, и сквозь нее старчески мигали красные глазки звезд. Как шорох, над городком носились звуки радиопередач».
Среди всей этой идиллии и лепоты не просто живут и работают – но спорят, ссорятся, влюбляются и страдают молодые герои романа.
Причем девушки тут прямолинейные, собранные, неунывающие, и на вопрос «Что вы больше всего любите?», не задумываясь, отвечают: «Комсомол и литературу».
Парни тут не в пример девушкам более мечтательные и эмоциональные:
- А тебе что? – спросил Сергей.
- Да я… я так, — растерялся Федя, потом рванулся к Сереже, крепко обнял его за плечи, прижал к себе. – Да я люблю тебя, Сережа.
- Любишь? – удивился Сережа и щелчком сбил с плеча Феди застрявшую в костюме былинку.
Ему стало по-товарищески жалко Федю. И он готов был помочь ему. Но в это время Федя вдруг крикнул протяжно и горько:
- Сережа, я погибаю… — Вскочил, дико оглянулся кругом и, бросившись на песок, зарыдал».
Кстати, именно эту интонацию, именно такую манеру общения потом умело стилизовал, точнее, спародировал в своих ранних «советских» рассказах Владимир Сорокин.
Фелистак обошелся в своем романе без привычной в те времена шпионской линии. Но вредители тут все же есть, — ведь и на солнце бывают пятна. Подстрекаемая сплетницей Ксюшей, пышущая злобой и ненавистью к молодежи и ко всему новому в их лице, хмурая вагранщица Аграфена плетет на заводе свои паучьи сети, сталкивает героев лбами, стремясь изничтожить. Но они целеустремленно идут плечом к плечу в свое зримое, рождающееся прямо на глазах светлое будущее…
И это будущее скоро бы наступило, если бы не война…
Роман Фелистака – необычный «артефакт» той эпохи. По сути, перед нами — робкая фантастика «ближнего прицела», редкий образец сталинской производственной утопии. И этот роман предвосхитил появление более смелого научно-фантастического произведения на ту же тему — «Город энтузиастов» И. Кремлева и М. Козырева. Их совместный роман вышел в свет в том же 1930 году. И тоже, увы, канул в небытие…
Канул в небытие и писатель Иван Фелистак (возможно, стал жертвой репрессий). Но его дело достойно продолжили сын Юрий Фелистак, изобретатель и ученый в области радиоэлектроники и стереоскопического кино, автор научно-популярных брошюр и Теории Основных Форм, и внук Виктор Фелистак, лингвист-эсперантист.
Кстати, любопытно сравнить роман Ивана Фелистака «На новом заводе» (1930) с новым фильмом Юрия Быкова «Завод» (2019).
Чтобы понять, что утопия так и осталась утопией...