Надежда Беленькая «Девочки-колдуньи»

О том, как были написаны «Девочки-колдуньи»:

цитата Надежда Беленькая

...Уже были рассказы про девочек, которые обнаружили, что могут колдовать. Девочки играли в колдуний. Истории были историями про игру. То есть, понарошку. Но смысл любого понарошку как раз в том и заключается, что сторонний наблюдатель видит контуры, но не попадает внутрь. Чтобы понять игру, надо очутиться у неё внутри. И если это игра в маленькую колдунью, которая умеет разговаривать с деревом, бесполезно рисовать дерево и стоящую перед ним девочку. Надо нарисовать, как дерево ей отвечает. Надо переместиться внутрь невидимых границ и узнать, что спрятано внутри понарошку. Иначе история не получится.

Так постепенно и как-то сама собой сложилась повесть про девочек, которые играют в колдуний. И чем дольше я ее сочиняла, тем больше заигрывалась сама, проникая все глубже в реальность, создаваемую колдующими девочками.

Из книги про контуры получалась книга про внутреннее пространство, а это была уже совершенно другая история.

Но чего-то в ней все равно не хватало.

Девочки зависли в пустоте. Они жили в условном мире — мне это в первое время даже нравилось: в условном городе, на условной улице. Это могло быть и не в Москве, а запросто — в Туле, на окраине Питера, где-то еще. Мир девочек был универсален, призрачен и прозрачен. Как новостройка, которая пока еще не вросла в местность, на которой стоит. И оттого недостаточно правдоподобен.

Как вдруг на одной из прогулок мы с дочкой, о чем-то болтая, принялись разыскивать место, где улица Покровка переходит в улицу Маросейка. Должна же эта точка быть, где-то же они соединяются! А потом придумали специальное имя двум этим сросшимся улицам: Двухголовая змея. И тут хлопок одной ладони прозвучал у меня в голове, что означало внезапное и чудесное просветление: я поняла, что играющих девочек срочно нужно поселить в треугольнике «Садовое кольцо — Чистопрудный бульвар — Китай-город».