Владимир Викторович Орлов «Шеврикука, или Любовь к привидению»

(Рецензия написана в 2000 году)

Со времени публикации «Альтиста Данилова» прошло двадцать лет. Время вполне достаточное, чтобы читатель начал ощущать архаичность книги. Я перечитал. Нет архаичности. Хотя специально искал. Кто говорил, что книга, жестко привязанная к реалиям ушедшей эпохи, быстро стареет? Дайте ему «Альтиста Данилова», пусть обретет душевный покой.

Впрочем — с чего это я назвал эпоху «Альтиста...» ушедшей? Заврался, наверное... Вот «Шеврикука» — роман почти о сегодняшнем дне, а эпоха в нем все та же — наша. Тут уж не ошибешься. Героические будни и не менее героические праздники. И обитатели останкинских дворов, переулков и парков — сегодняшние, хотя те же, что и во времена процветания знаменитого пивного автомата на улице Королева.

Снесли автомат-то. Вот ведь какое знамение времени...

С гибелью автомата что-то сломалось в механизмах Вселенной. Во всяком случае, сменился тип героя. Данилов, демон на договоре, был своим в богемных кругах Семи Сфер, да и аристократизм возвышал его над окружающей нечистью — аристократизм частью наследственный (Данилов все-таки сын бога — пусть и опального), частью благоприобретенный. Шеврикука — напротив, существо совершенно приземленное и бытовое: «двухстолбовый» домовой в «Землескребе» — большом девятиэтажном жилом доме-«корабле» (№ 14 по 5-й Ново-Останкинской улице). «Двухстолбовый» — это не от «столбовой дворянин», а оттого, что в ведении Шеврикуки находится не весь огромный домище, а только два его подъезда-«столба». Новый герой предстает перед читателем существом хозяйственным, справедливым и внушающим уважение. Чувствуется в нем основательность хорошо укоренившегося многолетнего дуба. Хотя выглядит обычно Шеврикука молодо — едва за тридцать, — но ведет себя всегда значительно, и даже нечаянные или чаянные хулиганства у него выходят крепкими и ладными, как молодые боровички.

Да... Так вот, живет себе наш новый герой, занимается бытом, страдает от распада нежных отношений с Гликерией Андреевной Тутомлиной — останкинским привидением с неудавшейся карьерой, но большими амбициями, — участвует в дворовом общественном бурлении. И тут происходит в его судьбе какой-то значительный поворот. События одно за другим подкрадываются к Шеврикуке — или обрушиваются на него. События разные, казалось бы, не связанные ничем, но разговоры и пересуды идут о том, что Шеврикука стал внезапно важен для лиц и кругов совсем иных полномочий. И только сам Шеврикука никак не может дознаться — в чем же заключается эта его важность?..

Ах, как знакомо нынешнему обитателю пост-советского жизненного пространства это ощущение: правит твою жизнь некая таинственная и необоримая сила, избегающая себя открывать, но самого тебя из поля зрения никак не выпускающая. Решит вдруг эта сила, что ты — избиратель, и будешь ты избирателем, хочешь ты того или нет. Решит, что ты — космополит, и все кругом будут знать, кто ты есть, а сам ты — как бы ни сном, ни духом. Или еще того хуже — решит эта сила, что ты ей важен — и придется тебе нести ответственность, может быть, даже за все...

А за что — за все? И спросить-то не у кого...

Так и будешь влачиться — делать то, что должно, то, что тебе кем-то предназначено помимо твоих воли и желания. Там, наверху (наверху ли?), не принимают в расчет твою волю и твои желания. Для тех, которые наверху (ли), ты — лишь махонький завиток в сложном узоре управляемых сущностей...

А как же свобода воли?..

Но — что мы все о грустном?

Какие изумительные тайны приоткрывает «Шеврикука«!.. Например, становится ясно, как вообще возникли силы и существа, почему-то называемые «потусторонними». Существуют они с того момента, как возникают в людском сознании. Домовые, например, появились в людском сознании давно, с тех пор и живут. А Отродья, кучкующиеся в уровнях Останкинской телебашни, зародились совсем недавно. Таинственный Магнитный Домен сгенерился в дебрях извилин технической интеллигенции; неуправляемый Белый Шум — в работах информатиков; Тысла — Тыльная Сторона Ладони — вырос из разбежавшегося по книгам глупого эвфемизма; ужасный Потомок Мульду — вообще из идиотского недоразумения: заведующий репертуаром кинотеатра по телефону недослышал название фильма — и вместо «По тонкому льду» на афише появилось «Потомок Мульду», причем афиша этого самого «потомка» изображала во всех подробностях. С подробностями он в массовом сознании и отобразился...

И все эти новообразования — Отродья, — они и возникли вне контроля со стороны системы, и жить хотят, понятно, вне этого контроля. У них — своя система. Оп-па! Конфликт двух конкурирующих систем неизбежен...

Опять мы о грустном! Да что ж такое, а? Роман-то веселый! С весельем, с драками, погонями и любовными интрижками. Есть в нем и жулики, и незадачливые дельцы, и невероятный персонаж по кличке Крейсер Грозный, и так и не проясненный до конца Пузырь, который прилетел в Останкино и принялся снабжать москвичей сперва дармовым гороховым супом, а потом... стоп-стоп-стоп, тпррру, осади назад, не шустри, рецензент, не раскрывай секретов!

Что-то большая получается рецензия. Надо закругляться. А не хочется, и даже не можется: роман-то огромный, вместилось в него — ох, сколько всего, и хотел бы я все пересказать — не смог бы. А потому скажу лишь, что Владимир Орлов подарил мне несколько изумительных вечеров, когда я сидел и читал, читал и млел... И сейчас, постфактум, тоже млею.

И очень жалко было закрывать книгу. Открывать было боязно, а закрывать — жалко. Верный признак хорошей книги.

«Шеврикука» будет стоять у меня на любимой полочке, и я буду изредка огорчать себя, переворачивая его последнюю страничку.

Как говорил другой герой Орлова: «Но ведь беда-то небольшая?»

Ага.

Как и любому настоящему мастеру литературы Владимиру Викторовичу Орлову удается создать свою неповторимую атмосферу повествования, свой ароматный, ни на какой другой не похожий стиль, своих героев. Сложно сказать что это — фантастика, фэнтэзи, сатирическая сказка? Скорее — и то, и другое, и третье в одной обойме. Здесь нет привычных фэнтэзийных «баронов, принцесс и драконов», нет ужасающих «мистических вампиров» и Ван Хельсингов. Фантастика Орлова совсем другого типа. Она опирается на традиции Гофмана, Свифта, Гете, Гоголя, Щедрина, Булгакова, но в тоже время не похожа ни на один текст этих уважаемых авторов!

Орлов уникален! Формально он использует славянскую и западно-европейскую демонологию, творчески ее преобразуя. Поэтому у него действуют как привычные нам мифологические персонажи, так и новые, придуманные. В ткани повествования активно действуют домовые Шеврикука, Петр Арсеньевич, Продольный, Канцебалов-Брожило; банник Малахол; привидения Гликерия, Невзора -Дуняша -Копоть, а также созданное Шеврикукой видение Фруктова; кикимора Увека Увечная; водяные, лешие и т.п. Начало повествования застает Шеврикуку на пике слома старого мира. Что-то сдвинулось, сместилось в веками привычном мироздании. Мир меняются, менятся и люди, и демонологические существа. В воздухе веет угрозой, что и приводит Шеврикуку в беспокойство. Он, по сути, «маленький человек», пытается разобраться, что к чему. Но, как мы помним по Толкиену и от «маленького человека»(пусть даже Шеврикука не человек, а домовой) тоже многое зависит! Исчезают его друзья, меняются сущности, меняются руководители. Появляются новые, неведомые сущности, Отродья(главные хозяева Башни). Кто-то из старых идет с ними на сотрудничество(Продольный, некто с полномочиями Любохват, привратник и глашатай Дурнев, нежить Бордюр). Кто-то пытается разобраться и отстоять свободу( пожилой интеллигентный домовой Петр Арсеньевич, да и сам Шеврикука). Кто-то отвергнут и низвергнут(как опекаемый Шеврикукой карлик Пэрст-Капсула). Энергетические силы людей и демонов, веками копившиееся, способствуют появлению таких существ, как Магнитный Домен, Белый Шум, Тысла, Потомок Мульду. Начало Апокалипсиса рисует писатель... А страницы со знаменитым и загадочным Пузырем, нависшим над Останкино, действительно напоминают сатиру Свифта или Салтыкова-Щедрина...

Как и каждое серьезное произведение, роман Орлова труден и многозначен. Повествование густое, щедрое, наполненное знаками, аллюзиями, отсылками к мировой сокровищнице человеческой мудрости. Лучше всего читать книгу частями, делая выписки героев и их действий. И тогда придет ощущение прикосновения к чему-то настоящему, ценному.

Хорош домовой Шеврикука. И книга о нём — чудо как хороша. Роскошный, насыщенный, вкусный текст. Прямо как необыкновенно вкусный торт. Не просто, как торт, а именно — необыкновенно вкусный торт. Однако ж не припомню, чтобы я хоть раз съел целиком весь торт за раз, как бы он ни был вкусен. По правде сказать, не помню чтоб и возможность к этому предоставлялась, желающих на торт обычно хватает, но дело то не в этом. Кусочек-два — это да, а дальше уже как-то и не идёт. А краюху хлеба, с маслом с солью, или с селёдочкой с лучком, можно одолеть и в один присест.

Вот и получая немалое удовольствие от чтения «Шеврикуки...» — всё ж не перешло оно в то запойное чтение, когда презрев заботы и расчёты, читаешь до утра, не в силах оторваться — а что же там дальше. Уж больно неторопливо развивается действие — прочитав страниц эдак полтораста, я прикинул, что их краткое содержание вполне укладывается в одну фразу: «Ох, чует, чует Шеврикука: что-то назревает, что-то сейчас грянет, разразится, громыхнёт, хлобыстнёт, огорошит, оглоушит.» Прочитав ещё примерно столько же, вынужден был добавить: «А в небе над Останкино повис Пузырь — огромного размера и непонятных свойств.» Да у более расторопного автора главный герой уже успел бы и превратиться из заурядного человека в супермена, покрошил бы воинство Тьмы, а Главного Супостата одолел бы в решающей схватке на мечах, инопланетяне высадились бы на Землю, да получив достойный отпор, и убрались бы восвояси.

Но домовой Шеврикука поспешает, да не спешит, а с ним и события. Можно ещё, пожалуй, посетовать, что люди в романе (да, есть, есть и про них в книге, не только про домовых, призраков и вовсе непроклассифицированных отродий) выглядят шаблонно-картонно, что ли. Так а что вы хотели? Много вы встречали в книгах про людей-человеков развёрнутых характеров привидений, леших, кикимор, домовых тех же?

Вот так — понемножку, по кусочку, с перерывами на подкрепление недоедающего организма хлебом с солью (в роли оных — очень даже неплохие романы Хэмбли), читал-дочитывал я эту книгу. И дочитал (в конце оно слегка пошустрее пошло), и вам советую, и ещё перечитаю, даст Бог. И всё же — торта много не съешь.

Знакомые читателю фирменный стиль и герои Владимира Орлова никуда не делись и в «Шеврикуке»: Москва, привидения, домовые, социальный анализ сумбурной и противоречивой постсоветской жизни... В общем-то роман можно считать вполне удавшимся: читается хорошо, увлекательный сюжет, живые герои, тонкий орловский юмор. Однако в «Шеврикуке» можно отметить два довольно существенных «но». «Но» первое: по сравнению с однозначно блистательным «Альтистом» и с чуть менее блистательным «Аптекарем» В. Орлов не написал ничего принципиально нового: такое впечатление, что автор решил до конца выработать свои записные книжки, свой творческий архив: однообразие трюков, стилевых и сюжетных приемов. Отчасти это напоминает принцип работы А. Сапковского. «Но» второе: для того, чтобы получить полное удовольствие от чтения «Шеврикуки» необходимо знать: герои романа имеют своими прототипами вполне реальных людей, живущих (или совсем недавно живших) в сегодняшней Москве. И читателю совсем неплохо было бы знать этих реальных прототипов. Что, разумеется, увы, невозможно... В общем, получается такая литература, которой в полной мере может насладиться лишь близкий круг писателю людей... Кстати, сам В. Орлов прекрасно понял, что творческий метод, начатый «Альтистом» и «Аптекарем» в «Шеврикуке» был выработан до конца. И его следующая книга («Бубновый Валет») оказалась написанной в совершенно ином ключе...

Гротеск, который в «Альтисте Данилове» был одной из красок палитры, в этом романе сделался самодостаточен и сгустился прямо-таки до салтыков-щедринской плотности. Объём же романа заставляет скорее вспомнить о Толстом. Понятно, что хлебать этакий супчик — не самое простое занятие. Я, например, книгу осиливал в три приёма, разделённых месяцами. Считаю, что выгадал: каждый раз после перерыва читать становилось интереснее. В конце концов, Орлов и писал этот роман тоже в несколько подходов.

Книга несколько более интересная и обстоятельная нежели «Альтист».

Первое — книга очень неспешно и в тоже время динамично описывает переход от советского сознания к российскому.

Второе — фирменный стиль орлов и прекрасные сцены из жизни Москвы.

Третье — занимательнейшая и откровенно каламбурная история домового.

получилось произведение для тех, кто любит неспешное и вместе с тем, содержательное чтение.

очень нравится «Альтист», в полном восторге от «Аптекаря», которого постоянно перечитываю... когда обнаружил Шеврикуку, очень обрадовался, но... почти сразу и разочаровался

едва осилил — и осиливал лишь потому, что ожидал улучшения

совсем не понравилось (

Восхитившись «Даниловым» и разочаровавшись «Апрекарем», «Шеврикуку» взяла уже безо всяких предвкушений, для комплекта. И была права. Во-первых, это действительно комплект-триптих, во-вторых, разочарование усилилось. Читала буквально через силу, — не привыкла бросать начатое, да и, вроде бы, стиль неплох... Но поймала себя на ощущении, что стиль этот потерял свою легкость, словно автор просто натужно отрабатывает какую-то повинность. Даже раздражать стали наработанные эти стилистические приемы. И юмор стал казаться натужным. Постоянное чувство вторичности... И затянуто невероятно.

Право слово, обидно стало за автора...