Сэйси Ёкомидзо «獄門島 / Gokumontō»

«Под шлемом воина-старца́ сидит кузнечик и стрекочет..».

Да, всё верно, это Мацуо Басё и благодаря автору книги «Пеший странник» А. Раздорскому (до вчерашнего вечера не слышал про неё, но всезнающий интернет поделился ссылкой...) стало понятно, как поэтически переводится эта строчка...Если миссис Кристи некогда использовала детскую считалку про исчезающих негритят, то далёкий и вряд ли ей лично знакомый коллега Сейси Екомидзо, внимательно проштудировав гору родной и переводной литературы, подошёл к вопросу чуть серьезнее — три хокку (или хайку...) занимают одно из центральных мест в его книге, ибо все они обыгрывают будущие события. Лучшее из них как раз таки вышеприведённое, посвященное воину Санэмори Сайто...

獄門島 («Гокумондзима», aka «Остров Гокумон») — что интересно, несмотря на всю поэтику, это весьма беспощадное (если не сказать свирепое) по своему характеру произведение, завоевавшее, тем не менее, на родине автора одобрение со стороны авторитетных рейтингов. Прозвучавший здесь мотив смотрится гораздо навороченнее и жёстче, чем в другом известном романе Екомидзо 本陣殺人事件 («Убийства в хондзине»).

События происходят в конце сентября 21-го года периода Сёва (т.е. 1946-й год); вернувшийся с войны Косукэ Киндаити везёт письмо родным погибшего сослуживца, не отдавая себе отчёт, что открывает, тем самым, ящик Пандоры. Дед его товарища — Каемон Кито (в прошлом — влиятельный судовладелец), скончался год назад, но на острове Гокумон, что во внутреннем море Сето, остались сестры -Ханако, Юкие и Ханако, а также сумасшедший отец, находящийся под постоянным присмотром. Важно заметить, что в настоящее, послевоенное время, на Гокумоне, фактическими правителями остаются три человека (все трое — приближенные усопшего деда Каэмона) — монах, врач и староста острова...Так вот, касательно упомянутого письма. Боевой товарищ предупреждал Киндаити, что в случае своей гибели, трём его сёстрам будет грозить непосредственная опасность. Так оно и произойдет. В этой связи присутствие «известного детектива» Косукэ Киндаити вызывает большие вопросы — он никоим образом не в состоянии помешать тому, что будет происходить далее, будучи в роли статиста до самого финала (и это имея, повторюсь, на руках, прямое предостережение от знающего человека) и разберётся в происходящем к тому времени, когда уже три гроба будут в ряд выставлены. /На всякий случай -это не спойлер, главное в другом.../.Пожалуй, автору и стоило подключить его в сюжете на конечной стадии, поскольку никакой функции (кроме, собственно, передачи письма) до последних глав Косукэ не несёт...

Однако, роман, видимо, не зря стал классикой — все три эпизода, в ходе которых погибают несчастные сёстры, расписаны с невообразимой фантазией — как по постановке, так и касательно того, кто и почему приложил к ним руку. Мотивация героев выглядит совершенно не очевидно, равно как и логическое обрамление их действий./Слегка приоткрою занавес- ни половые отношения, ни ревность, ни месть, и ни деньги тут ни причём.../. Апофеозом служат самоуверенные слова ***, обращённые к Киндаити: «...я почувствовал, что было бы слишком подло не давать тебе никаких подсказок. Поэтому я достал бумагу с хокку и повесил её — если ты не в состоянии разгадать смысл строчек, значит ты слишком глуп, чтобы считаться известным детективом...»/Добавлю от себя, что *** несколько лукавит — найти сходство этих хокку со случившимися убийствами в состоянии, наверное, только сам сочинитель; либо обладатель гипертрофированно возвышенного воображения./.. В первом эпизоде пропавшее тело девушки находят у храма, близ «дзен-постройки», висящее в сумерках вниз головой на древней сливе, «на которой осенью не было ни листьев, ни цветов». Секрет в том, что её никто не видел идущей по дороге к храму. Объяснение происшедшего бьёт, как говорится, в яблочко... Вторая несчастная была обнаружена под колоколом, стоящим близ обрыва на скале. /Этот здоровущий и тяжеленный колокол-архаизм (пережиток феодальных времён) имел некое символическое значение для хозяина земель. Т.е. здесь колокол не только атрибут из мира Будд и бодхисаттв, а допускает и прочие различные вероятные толкования/. Приподнять его край можно было только с помощью рычага (длинного шеста). Нюанс с рукавом юкаты, торчащей из под колокола, исполнен очень круто — думаю, ничего даже отдаленно похожего в англоязычной базе точно не найдется... Ну и, наконец, третий эпизод, самый неожиданный с психологической точки зрения, да и в принципе наиболее удавшийся автору в плане своеобразия. В тексте приводится чудовищная по смысловому значению, хотя и абсолютно непонятная, с виду, подсказка, что у *** от инсульта отказала левая рука... Вообщем, получается, девушек жаль (самой старшей из невинных созданий было восемнадцать, а младшей -шестнадцать...). Суровая драма — смерть и поэзия.

Из недостатков: текст можно было бы прилично подсократить, либо заменить часть бесед на какие-нибудь другие экспозиции, роман бы только выиграл. Товарищ Екомидзо переусердствовал в тяжёлых диалогах, многие из них имеют, на самом деле, весьма далёкое отношение к происходящему, особенно про морское пиратство.

Из элементов по фантастике: остров Гокумон никогда не существовал в реальности.

Итого: впечатляющая (практически театральная) постановка, которая надолго запомнится.

P.S. Существует ещё аудиозапись -инструментальный LP саундтрек Shinichi Tanabe -獄門島のテーマ к кинокранизации по данному роману (1977). Эка дивные, чарующие мелодии. Напоминают работы Эннио Морриконе начала 70-х к итальянским джалло-фильмам, только со своим колоритом.