Тэцуя Аюкава «鍵孔のない扉 / Kagi kō no nai tobira»

«Когда поздно ночью возвращаешься домой и ищешь на крыльце замочную скважину в кромешной тьме, то иногда кажется, что предпочтительнее счесть за лучшее уйти отсюда и остановиться где-нибудь в гостинице...» 鮎川哲也, 1969.

鍵孔のない扉 ~ «Дело о ключе, для которого не было подходящей замочной скважины», примерно так называется этот роман... По ходу вспомнилось, как давно, уже много лет назад, проходя по центру города где то в районе Сенной площади, я приобрел в качестве подарка достаточно дорогую «паззл»-головоломку — «замок Гудини». Это действительно был небольшой замок с двумя ключиками, которые как не пробуй, в какой бы последовательности их не вставляй — хитрый механизм никак не поддавался. Верчение, перевороты, простукивание -ничего не помогало. Кому я его тогда не показывал -никто не мог справиться с «замком Гудини». Наконец, одна обаятельная знакомая проявила чудеса смекалки и хитрости (как раз от нее этого никак не ожидалось...). Секрет оказался в том, что нужно было сдвинуть с некоторым усилием вбок замочную скважину- за ней оказывалась... другая, точно такая же скважина, но к которой уже отлично подходил один из ключиков. Вот оно что — значит, все предыдущие бесплодные попытки велись не в том направлении... У писателя Аюкавы работа строится примерно по сходной рецептуре. Полицейские кропотливо выясняют алиби подозреваемых, и постепенно сужают круг, определив место и время убийства на основании некого факта, который поначалу представляется абсолютно устойчивым. Затем в какой-то момент времени всплывает другое обстоятельство, после которого уже очевидно — а убийство то было совершено совсем в другой час. А это значит, нужно шерстить всё по новой. И вот в этих то способах, которые чудесным образом переводят стрелки часов алиби вперёд или назад (что почти фантастика...), Аюкава не имел себе равных среди равных. Конкретно в данном романе один из персонажей свидетельствует в пользу другого, подкрепляя его алиби хитрым способом и создавая впечатление, что он спасает его. Но на деле же, он тем самым устанавливает алиби для себя, родного! В разделе шахматных задач на тему мата в два хода такая игра получила бы название «дуаль»...

Сначала пара вопросов. Что произойдет в книге конца 60-х от японского автора, если в ней рассказывается о том, как хозяин комнаты — телесценарист, решает уступить ее как место для регулярных встреч с «женщиной четверга» старому знакомому? При том, что в один из «четвергов» хозяин комнаты вдруг по какой-то причине не уйдет, а будет присутствовать в своем жилище лично? К вопросу надобно добавить, что, по несчастию, телесценарист и его друг одинакового роста, и оба носят солнцезащитные очки *. Разумеется, произойдет следующее — узнав где пропадает еженедельно в один и тот же день жена, обманутый муж заявится на эту квартиру «поговорить по душам» и случайно убьет не того, кого надо...

И второй вопрос. Если 21 мая рядом с загородным святилищем храма Асама находят коричневый правый ботинок с ноги пропавшего человека, а через день на озере неподалеку всплывает труп, у которого ботинок той же самой модели обут на левой ноге, то последует однозначный вывод, что этот человек был убит накануне вечером? Или как минимум не позднее этого срока? Верно ли это, или возможны варианты?...

Роман достаточно давний, и потому может считаться устаревшим. Какие же могут быть преимущества у него по сравнению с современными триллерами, где даже сверхумный убийца, подобный тому, что работает здесь, был бы отслежен и передан в руки правосудия в течение нескольких часов ? Ответ очевиден — это воспоминания о вещах, которые давно уже погребены на свалках истории, например, стационарный телефон с крутящимся циферблатом... Трюк с телефоном настолько хорош, что стоит остановиться для его описания. Пианист Сузуки идет по следам своей неверной жены ** Кумико. Однако, в комнате 705, где он ожидал встретить обидчика, обнаружен труп совсем другого человека, из телеиндустрии. Тем не менее, мотив замыкается на Сузуки, и сидеть бы ему под арестом, если бы не одно но...В полицию обращается некий господин Такатори и заявляет буквально следующее — он, дескать, звонил в эту квартиру после 18 часов, и спокойненько общался с хозяином, то бишь жив он был тогда ещё, курилка. Причем звонок подтвержден секретаршей Такатори — девочка лично записала номер куда звонить, набрала пять цифр, и передала трубку боссу — как только лицо на другой стороне проявило готовность к общению... Одно из живых проявлений «дедукции» инспектора Оницуры. Его смутил акцент, услышанный секретаршей от абонента и тот факт, почему Такатори передал трубку с номером на листке, когда секретарь вошла, будто он сам только отнял ее от уха. Трюк сказочный, и взять его не реально. Основную психологическую «фишку» здесь сработавшую, пропущу, конечно...

У Аюкавы нет финального крещендо. Он ведёт игру на нескольких запоминающихся, как сказали бы гитаристы, «рифах», разбросанных по сюжету — и не экономит их. В романе около пяти-шести таких «рифов», но суммарно они бьют совсем неплохо, создавая ритм композиции. Про ботинки, это, конечно, в «классику». С удовольствием процитирую недоумение инспектора Оницуры, ибо такое можно встретить теперь только в старых пожелтевших книжках (да и то, если знаешь, где искать):

«Ботинок, надетый на левой ноге трупа — коричневый. Ботинок, найденный под полом строения дома — коричневый, правый. Ботинки, найденные в сумке — черный левый и коричневый левый . Всего вместе выходит три коричневых и один черный. Три левых и один правый. Как бы ни ломал Оницура голову, он никак не мог понять смысл этих четырех туфель...».

Будничный мотив подкачал — свойства социального детектива во всей своей красе с персонажами высокого статуса, дорожащими своей репутацией, и предпринимающие любые пути для ее удержания. Но так время тогда было такое — до наступления в японском детективе эпохи «Токийского Зодиака» и молодой «хонкаку-гвардии» оставалось еще целое десятилетие...

* здесь не стоит ухмыляться — дескать, что за дурачки, в квартире защитные очки носят. Нет. Речь идет о публичных персонах телевизионного круга, которые не желают выдать себя находясь в публичном месте (допустим, находясь в ожидании доставщика еды или услуг). Надеть очки в такой ситуации при открывании дверей вполне естественно.

** Тэцуя Аюкава — закоренелый женоненавистник, поэтому ничего удивительного в такой завязке нет. Зато на страницах книги появляется живенькая русско-китайская девушка по имени Анна Вонг, но и это не удивительно — ни один роман без русских имён у него не обходится.

...В половине третьего ночи Аюкава-сан вложил пухлую рукопись в конверт с черной лентой, запечатал, и надписал для посыльного.: «Доставить в редакцию Kobunsha не позднее девяти утра». После этого он принял традиционную таблетку от желудочных колик, запил стаканом воды и подумал: «Чортъ возьми! Зачем я опять вставил в свою книгу сцену с семейной ссорой?»...

Итого: очевидно, роман был написан рукой большого мастера, настоящего джазмена -при всей сложности и наворотах радует лёгкость и доходчивость объяснений, которые автор предлагает для решения любых задач.