Михаил Гирели «Преступление профессора Звездочётова»

После книжек с любомудрствованиями о четвертом измерении, как-то удачно наткнулся на «Преступление профессора Звездочётова» Михаила Гирели. Прочитал на одном дыхании. Хоть и приходилось отвлекаться, но не хотелось, чтобы не терять целостности всей картины.

Главная фантастическая составляющая, которая сразу бросается в глаза — это описание путешествий по мирам в разных измерениях. Многие авторы наворачивают всякой всячины для непонятности, ведь трехмерное существо четырехмерное пространство понять не может. А здесь наоборот, всё объясняется с позиции субъекта знающего только о трех измерениях. Как-то подкупает такое объяснение, не говоря уже о том, что под четвертым измерением подразумевается, как и положено, время — а не что-то такое, чего автор сам понять не может, потому и пишет, как умеет.

В остальном, по-началу, повесть напоминает вульгарную оперетку. Несмотря на то, что автор старается, закручивая повествование от трагедии к комедии и наоборот, втянуться смогут не все. Исходя из времени написания, не совсем понятно, каких идей придерживался сам автор. Да и, что имел ввиду такой концовкой тоже. Но здесь уже всё зависит от того, как прочитать самому. И, если книга до сих пор читается со смыслом, то это, так же, достоинство. Не для кого не секрет, что к годам 70-м XX века советские люди начали страдать от нехватки духовности (по крайней мере, так принято утверждать). И как-то себя успокаивали, обвиняя в бездуховности всё остальное общество. Думаю,«глубоко социальная» чернуха и порнуха повести пришлась бы таким гражданам по вкусу. Они бы даже не заметили, что всех героев автор называет мещанами, т.е., грубо говоря, врагами советского общества. Мне же наоборот, более интересно было посмотреть на личности со стороны. Гирели прилагает к этому изображению большие усилия, советское общество не упоминая практически нигде — а оно в повести есть, хоть и проходит мимо.

А что интересного в персонажах, если они практически не раскрываются? Панов остается Пановым, Звездочётов — Звездочётовым. Лишь Софья Николаевна, по ходу повествования, сравнивается с домашней собачкой. Мульфа выглядит человечней таких людей и только ей и сопереживается. А с кем еще, собственно говоря, можно сравнить Софью Николаевну: со Звездочётовым — она его боготворит, с Пановы — она его презирает, с Ольгой Модестовной — это её соперница, но и более удачная версия. Так и получается, что женщина с мотивацией героини «любовных романов» в реальности перспектив не имеет, превращаясь в дрессированную собачку. Её судьбу Гирели обосновал в предисловии к своему роману «Eozoon»: она приносит себя в жертву, но жертва эта — бессмысленная. Потому, что герои ничего, кроме себя, вокруг не видят. Все их действия со стороны похожи на комедию, и трагедия этих людей существует только для читателя, которому дается возможность посмотреть на все детали в приближении, пока персонажи варятся в собственном соку. Повесть начинается с описания «гниющих заживо трупов» — у врачей, действительно, сложная и неприятная работа. Но живые трупы — это герои повести. Врач, жалуется на то, что должен выслушивать все капризы пациентов, будто бы в его жизни ничего интересного нет, кроме их диагнозов. Но интересны ему только их диагнозы — лишь бы не увидеть в пациенте живого человека. Тут неплохо было бы включить фантазию. Ведь автор делает один «тонкий» намек. Профессор Звездочётов вполне нормален на работе, со всеми её сложностями. Но к собственным экспериментам он приступает превратившись в жуткого колдуна с узловатыми пальцами и впалыми щеками, что невероятно пугает. А в конце над всеми саркастически издевается обтянутый кожей скелет. И зачем-то он возвращается обратно к жизни, хотя ждет его только наказание за преступление.

Я не знаю, каких конкретно идей придерживался сам Михаил Гирели. Для того времени научно фантастическая составляющая естественна и выглядит в духе советской идеологии. Профессор Звездочётов хочет препарировать человеческую душу и для этого у него есть все необходимые теоретические объяснения.«Душа» — совокупность электромагнитных импульсов. Этим же по классике обосновывается и чтение мыслей. Всё, что нужно для того, чтобы старые идеи заработали правильно — материалистический подход. Небольшая, практически для галочки, вставка о забвении религии в новой России прекрасно это показывает. Но Звездочётов берет идеи из другой, чуждой русскому духу, религии. Йога куда ближе к человеческой физиологии, но тут ученому приходит мысль искать некий космический источник бытия, связывающий все «души». Для того, чтобы правильно определить понятие «душа», нужно отказаться от понятия «Бог». Правильно? Нет, не правильно. Для того, чтобы отказаться от понятия «душа» — нужно отказаться от понятия «душа». В своих научных изысканиях Звездочетов впадает в мракобесие. Ведь для индуистов и буддистов перерождение — это страдание. Чтобы не страдать, нужно изучать жизнь вокруг. Звездочетов — не новый советский человек. Он живет в своем мирке, где всё замкнуто на него любимого. И собственное страдание излечивается вечными муками и для всех остальных. Может он всего лишь псих, освоивший гипноз? В любом случае, результаты эксперимента нужно хорошенько изучить.

Михаил Гирели (Пергамент) как писатель-фантаст (до сих пор малоизвестный и все еще недооцененный) прошел свою эволюцию. Его первый «космогонический» роман «Трагедия конца» о предотвращении падения обломков кольца Сатурна на Землю, критика сочла неудачным. Так ли это, проверить сложно — роман лишь недавно переиздан в «Арктиде», но я его не читал. Зато его последний роман «Eozoon. Заря жизни» о приключениях в джунглях и поисках обезьянолюдей, насыщенный смелыми эротическими мотивами, написанный в духе Берроуза, Хаггарда, Фармера — прочитан на одном дыхании. Несомненно, это его лучшее произведение.

Второй роман «Преступление профессора Звездочетова» находится, стало быть, в этом ряду посередине. Главный герой, означенный в заголовке, забрасывает свою клиническую практику, чтобы произвести на себе и на своих близких с помощью изобретенного им аппарата грандиозный эксперимент по «вхождению» одного сознания в другое. Звездочетов одержим идеей поймать неуловимую субстанцию под названием «душа» и овладеть ею. Профессор с ярко выраженными признаками ученого-маньяка перевоплощается сначала в собаку, потом в женщину и... разочаровывается в итоге до такой степени, что идет на преступление...

Действие в романе происходит вскоре после революции, и в тексте очень ощутима разруха в быту и разруха в головах персонажей. Роман при этом весьма физиологичен — от описания дряхлых, заживо гниющих тел пациентов губернской больницы до разговоров пациентов в очереди на прием к доктору:

Благодаря всем этим натуралистическим подробностям и мизантропическим откровениям профессора Звездочетова, от романа в целом веет мрачной и болезненной тоской. Поэтому читать его непросто. Но, наверное, надо. Ведь это наш русский «доктор Лерн», замешанный пополам с булгаковским «Собачьим сердцем»...