Фредерик Бегбедер «Идеаль»

Один из тегов к этому роману — циничная. Соглашусь. А вообще занятно было читать про Россию в исполнении французского маститого автора. Вроде как всё за правду жизни режет матку и, кажется, начинаешь уже поскрипывать зубами, как вдруг...

Ну а так, что? Нормальная такая бегбедерщина. С сексом и трахом, с развратом и совращением малолетних, с циничным отбором кандидаток в модельный бизнес. С принципами такового отбора и с деталями нравов, бытующих в этом бизнесе. Основанном на одном из самых сильных инстинктов рода человеческого. Ну и какие-то рассуждения автора о российской действительности и о политико-социальных естествах и сутях нашей страны тоже небезынтересны. Хотя и не безупречны и не неоспоримы

Вот. А ещё всё это оченно рядом стоит с Сергеем Минаевым (не с тем, который поющий диджей, а с тем, которые Зе Тёлки и прочие литературные шлягеры). По стилю и по смыслам, даже кажется порой, что это как зеркалка, только непонятно навскидку, кто есть зеро, а кто — отражение. Мы говорим «Минаев», подразумеваем «Бегбедер», мы говорим «Бегбедер», подразумеваем «Минаев». И даже нет соблазна искать и докапываться, кто есть кто — в смысле: кто раньше запалил запал. Наверное сама идея всего такого бегбедерско-минаевского витала в воздухе, источая флюиды. Как-то так...

Кому-то хватило и нескольких глав «99 франков», чтобы уже никогда более не прикасаться к творчеству скандального француза, а я не смог удержаться от ещё одной книги на немного другую и в тоже время ту же самую тему с местом действия, перенесённым из Франции в Россию. И, чтобы мне всё это было легче описывать, разделю книгу на три увиденные мной составляющие.

Бизнес.

«Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, аминь». Офигенный слоган! Современный мир живет по противоположному принципу: почти все мои коллеги получают деньги как раз за то, что с утра до ночи вводят во искушение ближнего своего. Это наша работа — мы искусители. Искусоведы на зарплате! (с)

Читать «99 франков» было тяжко и я бы даже сказал душно, а вот «Идеаль» не раз и не два вызывал злость, желание скрипнуть зубами и сжать кулак. Потому что одно дело, когда читаешь как верные слуги глобального бизнеса, то есть рекламщики сочиняют очередной слоган-титр, сценарий к рекламному ролику и дизайн плаката, чтобы сотворить блистающий великолепием фантик для того, что выйдет из строя или из моды уже через неделю, месяц или максимум год после покупки, но совсем другое, когда тебе описывают работу нанятых рекламными или модельными агентствами так называемых скаутов.

Оплачиваемые самыми разными брендами, охотники за юными красотками снуют по улицам и проспектам, рыщут по рынкам и наблюдают за девушками, выходящими из университетов. Опытные и искушенные скауты одним взглядом отбирают чьих-то дочерей по длине ног, объёму талии и бедер, чувственности губ и красоте глаз. Отобранные таким образом направляются на фото-пробы, где фотограф будет просить, а вернее требовать «любезно поунижаться» в самых разных позах, в одежде и без, чтобы понравиться, а вернее возбудить и самого фотографа, и тех, кто ему платит. И, если с фото-пробами всё проходит успешно, перед девушками открываются двери прекрасного и сияющего великолепием мира рекламы и высокой моды! И не беда, что за мимолётным успехом последует забвение. Быть может, красавице повезёт удачно выйти замуж? Впрочем, это всё в лучшем случае, а в худшем... служба эскорта или и вовсе сексуальное рабство у какого-нибудь олигарха. И боже упаси девушке и её родителям вздумать сопротивляться! Потому что, проблемы вроде бы есть, но... Какие могут быть проблемы, если на огонёк заглянули накачанные братаны, которым и всего-то надо, что осведомиться, есть ли у семьи какие-нибудь проблемы?

Не могу сказать, что исповедь бывшего сценаристом-креатором охотника за топ-моделями стала для меня откровением, но... Когда где-то там во Франции и в США месье трудится, кхм-кхм, в поте лица, чтобы самым наглым и в тоже время совершенно законным образом ограбить для себя и для больших боссов-глобалистов кошелек потребителя — это воспринимается вполне нормально. Ну циник, ну мизантроп, ну похабник, ну наркоман, зато как правду-матку режет! Иными словами, в основном я относился к Октаву нейтрально с долей сочувствия.

Но, когда тот же месье, как самый настоящий охотник, рыщет по городам и весям России «нулевых», выцепляя из общей массы ещё не достигших совершеннолетия девчонок по-сексуальнее, чтобы искушающая самцов и самок по всему миру индустрия на пару-тройку лет вознесла отобранную по всем правилам добычу на вершины славы и баснословного состояния, подложив в процессе под одного, другого, третьего богача, а затем без сомнений и сожалений выбросила бы отработанный материал за ненадобностью, когда об этом читаешь, сложно остаться нейтральным. Не раз и не два мне казалось, что на лице знакомого мне прохвоста проступают самые настоящие клыки эстетствующего хищника, которого хочется схватить за руки и обработать так, чтобы и думать забыл промышлять в России!

Драма.

Если в «99 франках» я видел истинную сущность Октава пусть и обессилевшей, сдавшейся порочному напору системы и развращённому химией тела рассудку, но всё-таки живой, то в «Идеаль» я как будто смотрю на конвульсивно содрогающийся труп того, что было Октавом, но всё-таки не уцелело, погибло, уступив всю полноту власти над судьбой конченному мерзавцу, для которого нет ничего святого. И поскольку «Идеаль» — это разделённая во времени одна большая исповедь Октава знакомому священнику в восстановленном храме Христа Спасителя, иной раз так и кажется, к святому отцу пришёл не человек, а искушенный демон, который раскаивается в том, в чём в общем-то и не собирается раскаиваться.

И пока труп погибшего, уничтоженного происходящим вокруг Октава продолжает по инерции содрогаться от кипевшей в нём когда-то борьбы, демон наслаждается прогнившим миром и игрой в раскаяние, поучая священника о том, что стоящие в основе христианства, призывающие к борьбе с искушением идеи потерпели поражение и потому устарели. Позже, когда возникшие от одной, ставшей для него уникальной модели чувства набирают силу, Октав почти воскресает, но лишь для того, чтобы, предав свой последний шанс, возненавидеть сначала вконец разложившегося себя, а затем и весь мир.

Политота.

Раз уж автор перенёс действие из Франции и США в суровую, заснеженную Россию, могло ли обойтись без рассуждений о русской культуре и политике как уже развалившегося СССР, так и Путина, ставшего первым лицом страны вместо и после одного дедушки, который «устал и ушёл»? Нет, конечно. Да и странно бы было, если бы автор отправил своего персонажа в страну медведей, бабушек, балалаек и водки, не попытавшись описать через призму своих взглядов нашу культуру, живущих на необъятных просторах мужчин и особенно, конечно, женщин, а также сменяющие друг друга политические режимы.

В рассуждениях Октава об уникальной красоте и особенностях многонациональных традиций и ценностей, о людях вообще и о женщинах в частности ничего особенного по моему нет. Так или иначе знакомые с отзывами иностранцев о нашей суровой, непостижимой стране не найдут в книге ничегошеньки нового. А вот с политической позицией у Октава как-то странно…

В сети о Бегбедере написано, как об эстете, снобе и горячем стороннике коммунизма в общем и марксизма в частности, однако… Может быть, я чего-то не понимаю во внутренних конфликтах левых идеологий, но… Пережёванный глобализмом месье Паранго питает одинаковое отвращение как к СССР, история которого содержала в себе в том числе и правление Сталина, так и новой, сначала ельцинской, а затем путинской России. Последняя становится виновной вдвойне, потому что, став частью ненавистного Октаву мирового капитала, избрала себе президентом человека, бывшего некогда офицером КГБ, а затем служившего в возникшем из ужасающего прогрессивную общественность органа безопасности ФСБ!

Что-то подобное я встречал у Ремарка, персонаж которого в романе «Искра жизни» поставил знак равенства между советским коммунизмом (которого на самом деле так и не удалось добиться) и немецким фашизмом. Вот только, прочитав некогда подряд несколько книг Ремарка, я очень хорошо прочувствовал, что в глазах смертельно уставшего от изувечивших всю его жизнь ужасов и бед автора едва ли не всякая власть, имеющая стремление куда-то зачем-то тащить обычного человека, преступна по определению! А вот политическая позиция Октава Паранго так и осталась для меня загадкой. С одной стороны в одной из строк упоминается, что после событий «99 франков», Октав какое-то время работал в родной Франции пиарщиком кандидата от социалистов, с другой стороны — после двух книг, при всем его отторжении капитализма у меня не получается воспринимать его ни как социалиста, ни как либерала. Зато со всем вылившимся на страницы книг, беспросветным цинизмом самого Бегбедера и ставшим его вымышленным альтер-эго Октава Паранго запросто можно назвать нигилистами.

Ну и напоследок.

— Не знаю почему, но чем дальше, тем больше вещающий о жестокой реальности автор свалился во что-то несуразное и странное. И, если по ходу чтения здравый смысл заставил засомневаться в правдоподобии лишь пару раз, то в финале… В финале три бьющих в глаза идиотизма вроде бы и создали трагедию с подтекстом, но в тоже время заставили вздохнуть, покачать головой и спрятать лицо в ладонях. Возникло ощущение, будто Бегбедеру изменила муза или же он написал концовку «на отвали». Возможно, автора поджимали сроки сдачи книги в печать или…?

- Кому-то было тяжело читать и «99 франков», и «Идеаль», потому что автор не стеснялся практически на всех без исключениях страницах расписывать что-то мерзкое, будь-то описание приёма очередной дозы наркотика или похабные кутежи. Мне же пришлось преодолевать себя, чтобы прочитать о российских похождениях так и не ставшего революционером сломленного человека, потому что по неизвестным мне причинам большая часть текста состояла из абзацев, занимавших не половину страницу и не страницу, а лист-другой безо всякой красной строки. Я, конечно, не профессиональный писатель, но с какой бы мрачностью не копался бы в себе персонаж, периодическое деление текста на удобоваримые абзацы — это что-то вроде элементарного и к тому же здорово облегчающего чтение правила хорошего тона для любого автора. Так что, как бы мне не понравилась дилогия, обличающая через Октава Паранго захватившие мир сначала рекламный, а затем и модельный бизнес, за такое вот оформление повествования вам, месье Бегбедер однозначный минус!

Люблю этого автора за отсутствие в его произведениях сладости, искусственных хеппиэндов и за легкий цинизм, которого мне порой не хватает. «Идель» будет интересен нашему читателю помимо основных событий, разворачивающихся в нём, ещё и тем, что речь идет на сей раз не о Франции, а о России, хотя герой в ней — Октав Паранго, которого, кто читал, помнят по «99 франкам». Чувства, бизнес, духовность и их обратные стороны. Книга либо увлечет, либо разочарует. Меня увлекла. И несколько цитат из книги:

Удалось же мне завязать с тяжелыми наркотиками, почему же для любви надо делать исключение?

Я любил, и меня любили, но это никогда не совпадало по времени.

Как все-таки трудно быть свободным. Свобода – это бремя, но ее можно одомашнить, как и страх смерти.

Красота – это спорт, где очень легко оказаться вне игры.

И еще неизвестно, где выше процент фашизма – в исламском хиджабе иди в жюри Fashion Contest и фейс-контроле ночного клуба. Платок хотя бы, скрывая лицо, дает надежду дурнушкам.

Автомобили тоже меня не интересовали. Мне жаль людей, которые меряются объемами двигателей…

Три четверти века секс был единственным развлечением русским (не считая водки и стукачества)…

Возможно, потерять способность влюбляться – это худшее, что может с нами произойти.

Какой все-таки странный век… Надо было семьдесят лет длить революцию, ради того чтобы превратить Москву в образцовый Лас-Вегс и, вернувшись в лоно Церкви, исповедаться в содеянных мерзостях.

Почему церкви закрываются на ночь, когда в них больше всего нуждаешься?

У нас у всех есть свой ГУЛАГ в шкафу, засевшая внутри несправедливость, которую никак не удается переварить. Мы все – потерявшие память россияне.

Красоту можно свести к математическому уравнению: скажем, дистанция между основанием носа и подбородком должна равняться промежутку между верхом лба и бровями. Существуют правила, от которых никуда не денешься, в частности «золотое сечение» (1, 61803399), результат деления, например, высоты пирамиды Хеопса на половину её основания. Вы должны получить эту цифру, разделив свой рост на расстояние ступни-пупок, и ей же в идеале будет равняться частное от деления отрезка ступни – пупок на промежуток пупок – макушка. В противном случае вы неебабельны.

Когда никого не любишь, терять нечего.

- Знаешь разницу между браком и разводом? Свадьбу празднуют только один раз, а развод – каждый день! — Поэтому разводиться гораздо утомительнее, чем жениться.

- Верность – единственное средство трахаться без резинки. — А еще деньги.

Как смешон страх показаться смешным.

Непонимание между мужчинами и женщинами возрастает, если они не знают, что любят друг друга.