Карл-Йоганн Вальгрен «Водяной»

Что я имею ввиду, говоря о жестокости и насилии? Ну, например, сцену сжигания живого котенка, свидетелем которой Нелла (главная героиня романа) становится против своей воли, талантливо описанную со всеми подробностями. Или сцену, когда Неллу и ее младшего Роберта те же школьные хулиганы кормят травой, бьют, и засовывают девочке в задний проход еловую шишку. Читая об этом, я уже ждала изнасилования, показанного крупным планом, – но нет, обошлось, как ни странно. Отдельного упоминания заслуживают… или, скорее, не заслуживают, описания пыток, которым обычные такие рыбаки-контрабандисты подвергают случайно попавшее в их сети невиданное фантастическое существо – русалку мужского пола, Водяного. Вопрос о мотивах их действий, крутящийся у меня в голове, ответа так и не нашел. Просто рыбаки не ожидали увидеть Водяного – и растерялись. И огрели веслом. А он тоже растерялся, и попытался защититься. И понеслось… Ну, а дальше они издевались над ним, видимо, просто потому, что могли.

Нельзя сказать, что вся эта жестокость не имеет сюжетного обоснования. Как раз наоборот. Имеет, и – в значительной степени – сама составляет основу сюжета. Но правомерность и оправданность такого художественного метода вызывают сомнения. Зачем вообще писать такие книги? Идея не нова, а ее воплощение если и поражает — так только этим самым натурализмом в описаниях. Это единственный способ расшевелить благополучного шведского читателя? Или автору нравится описывать такие проявления человеческой личности?

Главный злодей романа — лидер подростковой банды Герард — ближе к концу книги приобретает черты мифического, непобедимого зла. Он отправляет в больницу школьного завуча, посмевшего оказать ему сопротивление, запугивает отца Неллы и Роберта – матерого уголовника, отсидевшего в тюрьме, – прячется от полиции и органов социальной опеки так, что его не могут найти и т.п., и т.д. Героиня, прежде проявлявшая чудеса хладнокровия, добывая деньги и выкрадывая Водяного у рыбаков, оказывается перед ним абсолютно бессильна. И это бессилие, отказ от малейшей попытки борьбы выглядят почти оправданными – ведь это Герард, чуть не убивший завхоза, Герард, который сжег дом ее друга, Герард, которого не может поймать полиция… Локальное, знакомое и привычное зло разрослось до внушительных размеров и стало практически неуязвимым. В общем, единственный, кто может помочь Нелле и Роберту – это ранее спасенный девочкой Водяной. Он и делает это, правда, ценой своей жизни. А после этого происходит то, чего героиня боялась всю книгу: ее разлучают с братом, чтобы – наконец! – устроить детей в приемные семьи. И это осуществление страха Неллы выглядит почти единственным намеком на хороший конец истории. Второй такой намек – бедный маленький Роберт начинает ходить в тир. Это дает надежду на более здоровую реакцию при встрече со злом в будущем.

Я не вижу здесь ни призрака высшей справедливости, обещанной в аннотации. И не вижу – что критически важно для романа о подростках – модели выхода из кризиса, пути решения проблемы, примера взросления. Нелла, вызывающая читательские сочувствие и симпатию, не решает свои проблемы – она не пытается спастись от Герарда или – так или иначе – справиться с ним; не делает ничего для того, чтобы ее не разлучали с братом. Для того, чтобы спастись, ей необходимо вмешательство извне, чудо. Хотя при этом, как я уже отмечала выше, она способна на решительные, продуманные и успешные действия. Такое бессилие производит гнетущее впечатление, пожалуй, не менее гнетущее, чем гибель Водяного. В эпилоге героиня говорит, что изменилась – но как она изменилась, мы не видим. И в начале, и в конце романа она больше объект, чем субъект. Это реалистично, но грустно.