Виктор Гюго «Кромвель»
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 4 ]
Doerty, 22 июля 2020 г.
Среди многочисленных произведений из университетского обязательного списка литературы, остающихся пробелами в моём образовании, есть предисловие к драме «Кромвель» Виктора Гюго, прославленное в качестве манифеста французского романтизма- в то время как сама драма не была допущена в пантеон изящной словесности. Больше двадцати лет назад, усевшись в читальном зале библиотеки ДНУ с 14-м томом из худлитовского 15-томника Гюго, я ограничился знакомством с первыми абзацами 60-страничного предисловия, не сумев перебороть уныния от мысли, что у меня нет никакой возможности познакомиться с произведением, к которому оно написано: советские литературоведы и издатели отнеслись к злосчастному «Кромвелю» не лучше, чем современники автора, так и не дождавшемуся его постановки- драма не была напечатана в этом почтенном собрании сочинений и вообще не значилась в библиотечном каталоге. Мне удалось приобрести её на днепропетровском книжном рынке годы спустя- она была помещена (и, кажется, это единственная её публикация на русском) в 9-м томе собрания сочинений Гюго, изданном Товариществом Сытина в 1915-м. При этом, увы, в сытинском издании отсутствует знаменитое предисловие.
Сергей Юткевич заметил в комментарии к «Всеобщей истории кино» Садуля (иные, пожалуй, найдут опрометчивым разоблачение этой тайны), что «ни один из историков кино никогда не сможет физически просмотреть все те фильмы, о которых он должен написать». Не подлежит сомнению, что и кинокритики никогда не смогут познакомиться со всеми фильмами, о которых они рассуждают с таким пылом и блеском, а литературоведы способны подвергать глубокому анализу произведения, известные им, словно несохранившиеся тексты античных авторов, лишь по кратким обрывкам и из чужих пересказов. Исходя из этого, мне кажется вполне вероятным, что наша превосходная преподавательница мировой литературы Ирина Станиславовна сама не была знакома с драмой «Кромвель», которую описывала как удручающе неудачную и не заслуживающую, в отличие от предисловия к ней, студенческого внимания.
Сам я, усладив чтением «Кромвеля» несколько карантинных вечеров, могу сказать- ещё не добравшись до окончания этой, полагаю, наиболее объёмной пьесы Гюго, -что, на мой вкус, она подтверждает, что на маргиналиях литературного канона таится немало подлинных жемчужин. К предисловию-манифесту я пока не приступил, но и сама драма то и дело становится полем романтико-классицистической битвы книг. Великий Мильтон, который, как известно, состоял при Кромвеле секретарём государственного совета, представлен Гюго воплощением поэта-романтика, неистовым, бескомпромиссным, стремящимся выразить страшные тайны бытия и при этом не лишённым тщеславия, которое придаёт ему особенную человечность. Другой известный поэт эпохи, Джон Уилмот, граф Рочестер (кажется, не схожий с героем Джонни Деппа из «Распутника» ничем, кроме имени), выведен как весьма привлекательная личность, однако в качестве литератора олицетворяет, вполне очевидно, враждебный Гюго стан классицистов, о чём можно судить хотя бы по его беседе с Мильтоном, в котором он упрекает автора «Потерянного Рая» во «вкуса недостатке»:
Французы нам пример во всём. Возьмите
Ракана, у него Тирсис с Аминтой
Гуляют по лугам, ведя барашка
На ленте голубой. Изящно это!
Но Ева, но Адам, но этот ад,
Пылающее озеро, -всё это
Так грубо, резко; голый сатана
С обугленными крыльями! Хотя бы
Его одели вы в костюм изящный,
В плащ флорентийский, в розовый камзол,
Как в опере парижской.
Отзвук идейно-стилистических баталий двухсотлетней давности, а также противостояние кавалеров и круглоголовых, изображённое с иронией и вниманием к лексической достоверности, придают исторический колорит вневременной трагедии тирана, пришедшего к власти благодаря торжеству народного гнева над предшествующей диктатурой- и удерживающего бразды правления не только благодаря безжалостному истреблению инакомыслящих, но и способностью тонко улавливать настроения толпы.
Особенно актуальными события и образы драмы кажутся для отечественной современности.
…ты в сердце
Своём сказал: лишь для меня народ
Стал победителем, и только я
Цель битв его, молитв, ночей бессонных,
Пролитой крови, женских горьких слёз,
Его страданий тяжких- я один!
Народ за счастье должен почитать,
Что все труды он вынес для того лишь,
Чтоб цепи старые свои другими
Сменить.
Кому из политических лидеров послереволюционной Украины нельзя адресовать этот обращённый к Кромвелю монолог Мильтона? И отыщется ли в мировой литературной сокровищнице более подходящее для определения их действий выражение, чем брошенный диктатору возглас поэта о мучениках революции, которые
....Лишь для того старались, чтобы ты
На поле битвы грабил убиенных?