Александр Бушков «Господа альбатросы»

Различные аномальные зоны, служащие одновременно источником смертельной опасности и ценнейших знаний или артефактов, обрели в последнее время бешеную популярность, чему сильно поспособствовал ошеломительный успех цикла S.T.A.L.K.E.R. То, что этот цикл основан на книге «Пикник на обочине» братьев Стругацких, знают сейчас, наверное, все. Но далеко не все знают, что отечественная «зоностроительная» фантастика до S.T.A.L.K.E.R.'а не ограничивалась только лишь «Пикником». Одним из текстов такого рода и является повесть Александра Бушкова.

Где-то, непонятно где, но точно на просторах нашей необъятной Родины расположилась, привольно раскинувшись по рельефу, Страна Чудес или, как её ещё называют Вундерланд. Место сие уже на протяжении многих десятков лет привлекает пристальное внимание мировой научной общественности. И тяга к нему столь высока, что оную общественность ничуть не смущает тот факт, что нахождение человека на территории Страны Чудес как правило приводит его к быстрой и неминуемой смерти. Чтобы хоть как-то уменьшить количество погибших во славу науки, для сбора информации о Вундерланде широкое применение получил воздушный способ исследований, а неподалеку от заповедной зоны вырос Поселок, где были расквартированы летчики-сталкеры. О житье-бытье этих героических личностей, именующих друг друга господа альбатросы и рассказывает повесть.

История Бушкова явно выросла из истории, рассказанной за 24 года до того Аркадием и Борисом Стругацкими. Но авторы, развивая по сути одну и ту же тему, сделали акценты на разных вещах. Если Стругацкие сосредоточили всё своё внимание на том, чтобы через конфликт человека и социальной среды, показать сложность морального выбора тех в чьих руках оказываются артефакты из Зоны и разрушающее действие Зоны на человеческие судьбы, то Бушков сосредотачивается исключительно на последнем аспекте, увлеченно показывая читателям медленный распад личностей тех, кто посвятил свои жизни смертельному ремеслу исследователя Страны Чудес. Герои «переднего края науки», обласканные государством и увенченные славой, в большинстве своём на поверку оказываются глубоко опустившимися людьми, пытающимися сбежать от ежедневного смертельного риска с помощью алкоголя и распутства. Постоянное хождение по тонкой грани, отделяющей жизнь от смерти постепенно приводит господ альбатросов к моральному разложению и деградации личности. Даже тризна по погибшему коллеге перерастает у них в очередную попойку. И всё это с полного попустительства начальства, которое разрешает им, как заведомым смертникам, практически всё. «От себя вы прячетесь, и пока что не без успеха», «Ни во что вы не верите, даже в себе и своём деле уверенность помаленьку теряете...» Отсутствие малейшей уверенности в завтрашнем дне, помноженное на мизантропию пополам с жестким цинизмом, обесценивают само понятие «жизнь». Когда каждый прожитый день может стать последним, поневоле будешь стараться и прожить его как последний. Душа отмирает, мозг отказывается критично осмысливать поступки, жизнь превращается в то самое «существование белковых тел». И никакие ура-патриотические лозунги, никакие «накачки» на ковре у начальства, никакие воззвания к высшим чувствам уже не смогут сыграть никакой роли, когда разум подходит к последней черте и переступает через неё. Весь этот внутренний конфликт разворачивается на фоне декораций времен советского застоя, с его откровенно дебильными лозунгами и атмосферой общей запущенности и никомуненужности. Автор успевает ещё весьма едко и желчно пройтись по теме светских традиций в научных исследованиях, а так же по теме научного прогресса вообще. На фоне такой полной беспросветности и чернухи, напоминающей пир во время чумы, в тексте нет-нет, да мелькнут весьма сильные описания или лирические образы, например: «Боденичаров, успевший слазить в террариум, вернулся с полным мешком черепах. Им прикрепили свечки на панцири, вырубили верхний свет и пустили черепах ползать. Зыбкие огоньки медленно плавали над полом, звенели бокалы, стучали вилки о тарелки..» — сцена так и встает перед глазами. Но всего этого явно слишком мало для того, чтобы хоть немного рассеять дух полной и беспросветной безнадеги, исходящий от текста. И финал, взрывающий такую уютную и привычную реальность бессмысленностью и заведомой обреченностью бунта, лишь усиливает его. О финале стоит сказать отдельно — при всей его предопределенности он несколько шокирует той жесткостью, если не сказать жестокостью, с которой автор обошелся со своими героями. При этом он оказался скомканным, мотивация до конца не выстроенной, а основной конфликт так и не разрешенным. Какой-либо однозначности он тоже не дает, ведь не произошло окончательного закрытия темы, всё разрушенное вполне можно будет восстановить, летный парк пополнить и возобновить исследовательские полеты. По трезвому размышлению вся жертва героев становится абсолютно никому не нужной и бесцельной, что не усиливает трагизма ситуации, а лишь показываеть полную бессмысленность борьбы с Системой.

Итог: при всей атмосферности и надрывности тексту явно не хватает логичности, ведь эмоциональность ни в коей мере не заменяет отсутствие причинно-следственных связей. Слабая мотивация героев, находящихся в выматывающей душу ситуации «полшага до смерти» смазывает впечатление от в целом неплохого произведения. Рекомендую любителям психологической фантастики, а так же ценителям «Пикника на обочине», как попытку автора взглянуть на проблему Зоны под новым углом и рассказать о личной трагедии рядовых её исследователей.

Пародия на реальность?

А может и нет, даже сейчас спустя много лет после прочтения, иногда перечитываю с особым удовольствием.

Вообще первые произведения автора чем то трогают душу, и мне без разницы в чем сходство произведений Бушкова с другими маститыми авторами, мне нравиться как он пишет.

Это произведение сильно тронуло меня, рекомендую.

Весьма неоднозначное произведение раннего периода творчества Бушкова. чувствуется сильное влияние Стругацких, и не только в самой идее повести, явно навеянной «Пикником на обочине», а и во многих мелочах. Например, два второстепенных персонажа явно списаны с Быкова и Юрковского. По стилю же произведение очень похоже на творчество Дивова. Основной лейтмотив — «сильный мужчина на грани нервного срыва». Во многом, произведение кажется сыроватым и скомканным, но боль души, выплеснутая автором на страницы этой повести, перевешивает многие ее недостатки.

Героические и в чем-то даже трагические события борьбы с ксенофобией происходят в антураже разухабистой пародии на историю науки.Сочетание диковатое.В целом повесть производит впечатление скомканности и незавершенности.