Борис Акунин «Между Европой и Азией. Семнадцатый век»

Самая скучная часть посредственного пересказа истории России. Особенно это заметно на фоне феерического третьего тома, где Акунин дал волю своим эмоциям и ухитрился обвинить в тоталитаризме Ивана III Великого, а на Ивана IV Грозного повесить всех собак (и даже выдумать при этом нечто своё, новое).

На фоне этого четвёртая часть цикла выглядит довольно пресно. Автор долго и достаточно аккуратно пересказывает события Смутного Времени и довольно бегло освещает события между 1619 и 1689 годами. Причём чем дальше во времени и пространстве события отстоят от Смутного Времени, тем невнятнее становится рассказ автора. Особенно плохо получилось у Акунина глава о присоединении Сибири. Обширнейшая и интереснейшая тема сведена к экспедициям Василия Пояркова, Ерофея Хабарова и Семёна Дежнёва, а также русско-маньчжурскому конфликту за Приамурье.

Умиляет то, как Акунин решил поспекулировать на украинской теме. Знаете как он охарактеризовал отношения России с Украиной? «Трудный и вечный украинский вопрос». Интересно, почему в России не слышали о такой «трудной и вечной» проблеме ещё пять лет назад? И почему сам Акунин в первых трёх книгах ни разу не коснулся этого «вечного» вопроса, хотя о по-настоящему глобальных вопросах русской политики (набеги степняков, неровные отношения с Западной Европой, борьба с Польшей за гегемонию в Восточной Европе) сказано было вполне достаточно?

Отдельно доставило, что согласно Акунину Украину во времена Хмельницкого населяли строго украинцы, ну ещё немного поляки и евреи. Русских на Украине по мысли автора в то время не было вовсе, хотя в другой главе Акунин пишет, что казаки – это беглецы из Московского царства. Вот такая вот загогулина в акунинской логике: только стоило русскому человеку сбежать в Запорожскую Сечь, как он автоматически превращался в украинца, а русский язык на котором он разговаривал – в украинский.

С другой стороны у Акунина неплохо получилось показать всю лживость и продажность казацкой вершины. Все эти бесконечные шатания между Россией, Польшей и Турцией, череда измен и предательств, разорение родной страны ради личных сиюминутных интересов – всему этому в книге нашлось место.

Из положительных моментов книги отмечу то, что Акунин верно отразил тот факт, что коронация Михаила Романова ни коим образом не положило конец Смутному Времени. Более того, на первых порах Романовы были не намного легитимнее чем Марина Мнишек с сыном Лжедмитрия II или какой-нибудь другой самозванец. И только после череды побед над внешними и внутренними врагами Романовы стали законными правителями России. Обычно другие авторы, рассказывающие о Смутном Времени на этом внимание читателей не акцентируют.

Итог: в целом книга столь же тускла как и царствование Михаила Фёдоровича. Чтобы написать так скучно о бурном и неспокойном бунташном веке надо было изрядно постараться.

Прекрасный пример деидеологизации Истории. Тем более – такой значимой её части, как Великая Смута. Наконец-то появилась книжка, способная «смахнуть флер невинности» с извечного лизоблюдства официальных «жизнеописателей». Да — всё, в общем-то понятно, официальные историки – люди подневольные. Поди попробуй – напиши чего «своего», статус «официального» — «аки по мановению» тут же перейдёт к менее щепетильному «собрату по перу». И тем не менее. Устаёшь от этого лизоблюдства. Периодически душа жаждет Истории без её вечной «верноподданнической» обёртки. Справедливости ради — заметим: оное желание – из разряда весьма «сложноосуществимых». Посему – браво, Автор.

Ежели кратко, то Автору удалось доказать – документально, с огромным количеством ссылок на реальные исторические документы – что в России на рубеже 16 — 17 веков имели место проявления неких непреложных истины, прагматический характер которых ни в малейшей степени не умаляет их достоверности и безусловности:

*** прервалась Великая Династия – началась Великая Смута, никаких иных вариантов и быть не могло (их просто нет в природе);

*** договориться «по-мирному» при дележе власти в Великой Стране – невозможно, мечты о подобных «исходах» — это маниловщина чистой воды;

*** надежды на появление нового Царя, который «устроил бы всех» — это не просто маниловщина, это уже гораздо хуже (конкретизировать не будем, «во избежание», так сказать).

Смута заканчивается сама собой – к моменту исчерпания ресурсов, имеющихся у Истории для её продолжения. При этом побеждает не Правда и Справедливость, а – наиболее прагматичная группа, которая находит в себе силы «наступить на горло собственной песне» и – согласиться-таки на очередной ненавистный компромисс, дабы – не уподобиться предшественникам и не сгинуть в этой круговерти.

Ежели уточнить – что больше всего поразило в этой книжке (из того, на что ранее особого внимания не обращал), то – события избрания на царство. Оказывается, у Романовых – были альтернативы, и даже не одна. Но речь — не о кандидатурах конкретных (это – вообще несущественно в данном конкретном случае), у Страны могла бы быть совсем ИНАЯ история. НО. Казаки, которых тогда в Москве было большинство (в смысле более-менее организованной воинской силы) выкрикнули для начала «тезис» — «…Маринки и сына ея на цаство не хотеть…». И уже только потом – предложили «своего» ставленника, Михаила Романова.

Почему? Да потому, что деваться-то было некуда, однако: это были не просто «казаки», а остатки казацкой рати Тушинского Вора (Лжедмитрия 2-го). А отец оного Михаила – как раз и был «своим», поскольку был у оного Тушинского Вора патриархом. Да, именно так — Всероссийским Патриархом. В 1610-ом он поддержал кандидатуру Владислава на царский престол и возглавил посольство под Смоленск. А оный Владислав – это наследник королевства польского и великого княжества литовского. И это тот самый Владислав, который в 1610-ом как русский царь принял присягу московского правительства, а после, уже при Михаиле Романове — аж до 1634 года продолжал пользоваться титулом Великого князя московского.

А вы не знали?

Очередной документальный роман понравился. Положительные черты, с моей точки зрения, более менее, совпадают с ранней документальной частью цикла. Умелая популяризация вполне себе официальной истории. Отсутствие попыток всяческой «альтернативки». Акунин умело нажимает именно на те исторические факты и события, которые в школьной программе благоразумно опускались.

Особенно сильным, на мой взгляд, вышел документальный образ Богдана Хмельницкого, а так же, его ранних последователей. Я вполне понимаю россисйких и украинских коллег, для которых эта тема чрезмерно болезненна. Однако, прекрасно видно, что нынешний раскол был заложен именно тогда.

Документальный экскурс в молодые годы царей Петра и Ивана, в финале романа, позволил мне значительно зауважать Алексея Толстого, поскольку показывает, насколько глубоко и ответственно работал автор «Петра Первого» с исторической литературой.

Роман написан простым и сильным языком, читается легко и с интересом.