Эдриан Джоунз Пирсон «Страна коров»

Вот уж действительно всё относительно…

Глайнер «Амальтея»

Бортовое время 21:30

Из разговора в кают-компании

— Интересно, а вдруг мы сейчас наткнёмся на какую-нибудь блуждающую чёрную дыру? Или собьёмся с курса и затеряемся в пространстве?..

— Не собьёмся. Система навигации привязана не только к самым ярким галактическим объектам и цефеидам, но и к квазарам, а также к самым заметным известным галактикам, например, Сомбреро, Геркулес А, Кондор и Головастик. Поскольку эти объекты имеют весьма оригинальный вид, уникальные спектры излучения, и нам более-менее точно известно их пространственное расположение в Местной группе галактик и за её пределами, то можно быть уверенным, что мы сумеем обнаружить эти естественные маяки из любой точки пространства, куда бы нас ни закинуло при случайном сбое во время деритринитации. Если таковое произойдёт, что весьма маловероятно.

— А вот к примеру ходят разные слухи, что существуют так называемые гравитационные вихри, в которых деформируется Пространство-Время, и при попадании в них могут происходить самые разные невероятные происшествия — насколько эти слухи верны?

— Слушайте, ну как можно серьёзно говорить о верности слухов, основанных ни на чём другом, кроме как на самих же слухах. Слух на слухе сидит и слухом погоняет :-) Думаю, что вряд ли полезно пугать друг друга всякого рода ужастиками о якобы возможных, а на самом деле маловероятных, а то и вовсе невероятных событиях…

Хотя… вот про разного рода деформации пространства и времени я могу вам кое-что рассказать. Правда это будет несколько другая сторона этой темы.

Помните, совсем недавно мы обнаружили потерянную земную космическую станцию? И сняли оттуда находившиеся на её борту книги. Старинные, бумажные. И вот как-то на досуге, между вахтами, я прочитал довольно любопытную вещь, в которой читатель как раз и встречается с деформацией и пространства, и времени. Правда в несколько необычном ракурсе.

Сначала эта книга мало чем отличается от многих других прочитанных иностранных опусов того времени. Герой приезжает на новое место работы в не слишком столично-мегаполисный колледж с говорящим названием Коровий Мык, находящийся при совсем уже заштатном городке Разъезд Коровий Мык в каком-то из неназванных штатов США, и начинает там понемногу устраивать свою жизнь и заниматься решением поставленных перед ним главных задач: коллектив сплотить, колледж аккредитировать и всех оттопырить с выпучиванием и оттягом на рождественской вечеринке. Повествование тянется ни шатко ни валко и ничем этаким особенным не радует... впрочем, и не огорчает (что с учётом упоминания в аннотации имени Пинчона даже радует, ибо читал когда-то его книгу «Радуга тяготения» и представление какое-никакое имею). Хотя, конечно, персонажи в романе появляются весьма оригинальные и колоритные, и книжка читается не то, что не скучно, но даже и занятно.

Но первым звоночком, что что-то тут не так просто, как нам кажется, стала несуразица с количеством звёзд на американском флаге — чисто случайно в силу общей начитанности знаю, что в конце XX столетия флаг американский носил на себе ровно пятьдесят звёзд, и потому когда в тексте встретилась цифра 23, то в этом месте споткнулся и полез в информаторий: а) перепроверить свою память б) удостовериться, что не дурак. БВИ (большой всемирный информаторий) оказался со мной солидарен и сухо сообщил, что звёзд в упомянутое время и в самом деле полсотни, а 23 было аж в 20-е годы XIX столетия. Но в принципе, я бы этот факт пропустил мимо своего внимания — мало ли чудачеств было у американских шкрабов и мало ли чудаков работало преподами в американских колледжах. Однако спустя всего несколько страниц уже называется число 24, а затем 25 — вечер становится томным. А вечеринка/вечеринки более раскрепощёнными — хм-м…

А затем цифры вообще поплыли в причудливом танце — то мы встречали числа в районе трёх десятков, то спрыгнули в самое начало начал к 13 звёздам и постоянным 13 полосам, а после переместились во времена, когда звёздно-полосатое полотнище разбогатело ещё на десяток, и уже более сорока звёзд/штатов влились в американский союз.

Конечно, вся эта звёздная карусель что-то должна была обозначать. И тут мы должны перейти к другой теме книги. Ведь из текста романа нам известно, что преподавательское общество Коровьего Мыка совсем не однородно и тем более не едино, а расколото на два антагонистических лагеря — чуть позже мы понимаем, что дело не только в кундалини-тантрических методиках, практикуемых одними группами, и пивных вечеринках в другой группе, а просто одни — ярые вегетарианцы, а другие — обыкновенные мясоеды. И ни одна из групп не желает уступать другой, отчего идея совместной рождественской вечеринки, казалось бы, явно обречена на провал. Кстати будет упомянуть, что на самом деле есть ещё и третья, математическая группа, не примыкающая ни к одной из вышеназванных, однако наши учёные математики всё свободное от занятий время посвящают разнузданной любви в режиме оргия-нонстоп.

И тут становится более-менее понятна вот эта перепутаница с флагом и со звёздами. Дело в том, что вообще вся эта ситуация весьма условна и не имеет особой привязки к конкретному времени (хотя много примет примерно из 60-х XX века). Ибо основной и главной мыслью всей книги становится идея объединения всех и вся людей вне зависимости от возраста и цвета кожи, вероисповедания и пола, принадлежности к сексуальным большинствам или меньшинствам, или к тяготению к каким-то другим оригинальным влечениям, наконец, от способа питания — ведь автор не напрасно то и дело упоминает о единственном преподавателе-негроиде, о азиатах и индийцах, о штучном молчуне-индейце из местного рода-племени, и о том, что рождественскую вечеринку провести чрезвычайно важно; на этом настаивает и ректор колледжа. Кстати говоря, довольно странная и совсем неамериканская идея для общества, состоящего сплошь из индивидуалистов и воспевающего процветающий и успешный индивидуализм.

Вообще говоря, автор любит поиграть и с временем, и с пространством, недаром помимо чехарды с флагом и вокруг него образуются ещё и кошки-мышки с Настоящим: наш герой то и дело едва ли не одновременно пребывает в разных местах и даже в разных временах — условно говоря, одновременно идут Вчера, Сегодня и Завтра, при этом постоянно перепрыгивая друг в друга. И от этого порой сложно понять, где и когда именно происходит тот или иной диалог и даже с кем именно он происходит, потому что начиная фразу в адрес одного собеседника, Чарли её заканчивает, разговаривая уже с другим/другой. И для усиления вот этого эффекта вневременья (или всевременья) наш герой ещё и попадает в некую зависимость от одновременного приёма таблеток разнонаправленного действия, в результате явь мешается со сном, а сон превращается в явь, и мы порой так и не понимаем, где и когда происходят те или иные события, особенно уже в кульминационном блоке, когда долгожданная вечеринка в разгаре и Чарли постоянно переодевается в Шерифа, проделывая это несколько раз и вновь возвращаясь в точку зеро...

Ну, а если говорить о преподавательском составе колледжа и о… В общем, странные там собрались преподы. Я бы таким образование своих детей не доверил — наверное поэтому я не американец, а чистокровный русак-полукровка.

Были там ещё и некоторые другие философические точки напряжения, но рассказывать всё и обо всём будет означать пересказ книги — довольно и того, что уже упомянуто. Главное, что мы поняли: бог есть любовь; вместе мы сила; бороться и искать, найти и не сдаваться; не нужно принимать жизнь слишком всерьёз, всё равно живыми нам из неё не выбраться; коммунизм это молодость мира, и его возводить молодым — ой, нет, это из другой старинной песни...

Вот такая любопытная книга родом из начала XXI века имеется в нашей бортовой библиотеке. Желающие прочитать легко могут отыскать её на книжных полках. А вы говорите — Пространство! Время!

Образчик кампусной юмористической литературы — все те же чудаковатые преподаватели, издержки политкорректности. Все такое читано- перечитано многажды. Роман Пирсона избыточно затянут, тяжеловесен и уступит и юмором и искрометностью трилогии Лоджа, например. В дебюте предполагал, что в романе будет щепотка сюрра, но его нет. Во второй половине откровенно скучал и досматривал книгу по инерции.