Без Стругацких.

(Заметки на полях)

« Вы, дорогой мой, на службе, вы обязаны отчетом»

О концепции проекта «Мир без Стругацких» я говорить не буду. Её автор Василий Владимирский достаточно подробно всё разъяснил в предисловии к книге. Можно спорить, можно негодовать, можно впадать в религиозный транс, но я предлагаю просто принять это как данность.

Итак, перед нами мир, в котором Стругацкие не написали свои великие произведения. Впрочем, это не один мир, это миры. У каждого из авторов своя альтернативная реальность. Где-то Стругацких нет, где-то они есть, но они не фантасты. В самом экзотическом варианте братья появляются в виде дуэта исполнителей авторской песни. (Виктуар, перестаньте бренчать)

Что ж, братьев нет, а кто есть?

А есть очень много хороших и интересных рассказов, и даже три маленькие повести. И если идея автора концепции дала творческий толчок к появлению хорошей литературы, то уже всё не зря.

На этом, пожалуй, закончу с преамбулой и перейду к амбуле.

Предупреждаю – плохих рассказов в сборнике нет. Но (и это частное мнение) есть неудачные концептуально. С них и начну.

Это рассказы Е.Клещенко (Вл.Орлов) и К.А. Терина (Юрий Рытхэу). Неудача , на мой взгляд, в том, что это обычные рассказы Орлова и Рытхэу, хоть и сочиненные другими людьми. Городские сказки Орлова и истории про китов и шаманов Рытхэху , возникшие в мире без Стругацких, ничем не отличаются от таких же историй, написанных ими же в нашей реальности. Да, хорошие, профессиональные стилизации. Но и не более.

К ним косвенно примыкает рассказ Тимура Максютова (В. Шукшин). Нет, с концепцией тут всё в порядке, колхозы Юпитера , Космострой, план по сбору кристаллов и всё такое. И рассказ хороший. Беда в том, что это не Шукшин. Это крепкая деревенская проза 70-х, перенесенная в космос. И перенесённая очень хорошо и стильно. Но это, скорее, Белов, Распутин ,Афонин. Либо мы с Тимуром читали разных Шукшиных.

На этом мои жалкие претензии к сборнику кончаются. А дальше, как в анекдоте – всё такое вкусное.

Но всё же выделю лидеров личного рейтинга и оставлю их на сладкое.

А сначала «второй надёжный эшелон». Д. Бобылева (А. Битов)- да, если бы Андрей Битов писал фантастику, он бы здорово потеснил наших заслуженных лириков вроде Ольги Ларионовой.

Инна Голдин ( В. Конецкий) – давно подмечено, что море и космос очень похожи по специфике. И моряк Конецкий мог бы стать шикарным космическим фантастом. Что этот рассказ и доказывает.

Ася Михеева (М. Анчаров). Внезапно (ибо, чего греха таить, к Михеевой отношусь с предубеждением) один из лучших рассказов проекта, очень анчаровский и очень фантастический.

Н. Караев (В. Аксенов) – это тоже шедевр. Автор, чуть ли не единственный, отнесся к концепции сборника с юмором и написал восхитительную альтернативную историю мировой фантастики, в которой всё вывернуто наизнанку, Лем пишет роман «Полярис» о буднях арктической станции, Герберт сочиняет сагу «Орегонские дюны», а лидерами НФ оказываются Набоков, Грэм Грин и другие. Я понимаю, что это отсылка к классической мистификации Р.Арбитмана, но почему бы и нет. В рамках этой альтернативной истории маститый фантаст Аксенов смотрится вполне презентабельно. И отрывок из романа «Гагарьянцы и гагарьянки» служит этому прекрасной иллюстрацией .

И тут мы плавно переходим к лучшим вещам сборника.

А.Сальников (Ю.Коваль). Приятно наблюдать за работой мастера. Это именно Коваль, и именно научный фантаст Коваль. Но, боже мой, до чего же это смешная повесть. Но на этом шутки и кончаются.

Ника Батхен (В. Шаламов). Невероятная смелость – взяться за такую тему и такого автора. Тем не менее, урановые рудники Урана – « съедают человека за пару лет». Безнадежный шаламовский данс макабр, тлен и безысходность. И всё всерьез. Есть там одна блестящая находка, о которой я уже написал лично автору, а здесь не буду спойлерить.

Вл. Березин (Ф. Искандер). Тяжелая артиллерия. Лучший фантаст среди постмодернистов, лучший постмодернист среди фантастов. Как всегда, велик и грозен. Отмечу лишь, что написанная им альтернативная биография Искандера сама является отдельным рассказом.

При этом я думал, что Березина никто не переплюнет. И повесть Веркина (он же Гансовский) начинал читать в весьма скептическом настроении. Хотя бы потому, что усмотрел нарушение правил. Всё ж таки, Гансовский фантаст, и в этом проекте выглядит чужеродно. Но нет, Веркин сделал невозможное — поместил Гансовского в «мир без Стругацких» и заставил написать «Далекую Радугу». Получился, конечно, «День гнева», но очень крутой «День гнева», на мой взгляд, лучше оригинального.

Последний в списке, но первый в моем рейтинге – С. Кузнецов (Ал. Галич).

Почему первый? Да потому что задача была наисложнейшая – превратить поэта в прозаика, да ещё и в фантаста. Получилась отличная инфернальная мистическая повесть, вся замешенная на песнях Галича, очень горькая и печальная. Да, это не НФ, но и Стругацкие писали не только (и не столько НФ). В повести Кузнецова отчетливо слышны мотивы «Хромой судьбы», но сама судьба это судьба Галича. А судьба его, как известно, была трагична.

Вот, собственно, и всё.

Альтернативная дюжина

Если бы мы с тобой создавали этот мир, он выглядел бы лучше, не правда ли?

Ремарк «Три товарища»

В основе концепции сборника «Мир без Стругацких» сослагательное наклонение, которого не знает история как школьный предмет, но знает история альтернативная. И все, кто однажды задавался вопросом: что, если бы в ключевой момент жизни я вошел не в ту дверь? Фантастическое допущение о литературе русскоязычного пространства, где не случился феномен братьев Стругацких, повлиявших не только на узкий сегмент фантастики, но на литературу, культуру -- жизнь в целом. Сборник моделирует двенадцать, по числу авторов, вариантов реальности в которых место главного фантаста занял бы кто-то из советских писателей, большей частью от фантастики далеких.

Каждый из участников пишет рассказ в стилистике выбранного кандидата на вакантное место. Одновременно с этим, биографической справкой из как-бы Википедии, воссоздавая исторический контекст, в котором он жил и творил. Вы ведь не удивитесь, если я скажу, что большинство вариантов мягче и гармоничнее мира, данного нам в ощущениях? Идея принадлежит составителю сборника Василию Владимирскому, лучшему у нас знатоку и критику фантастики, ведущему Фанткаста (если интересуетесь фантастикой и слушаете подкасты, но еще не — рекомендую). К слову, гениальные мысли приходят одновременно — у Сальникова в «Опосредованно» мир, где Блок писал не только стихи, но также эротические романы и (как следствие?) поэзия там действует подобно легкому наркотику. Таким вот лисьим скоком перехожу к текстам книги, о каждом из которых немного рассказываю.

И открывает ее как раз Алексей Сальников «Катамантом». В этом варианте советской истории лавры главного фантаста достались Юрию Ковалю, что не вызывает внутреннего сопротивления, он был чертовски талантлив и не чужд магического реализма. И, махровая идеалистка, я убеждена, что талант, утратив земного носителя, ищет среди живущих наиболее близкого по духу восприемника, так вот — Сальников духовный наследник Коваля, с тем же непостижимым умением складывать простые слова в простые тексты, от которых пространство расширяется и воздуха становится больше. «Катамант» история ссыльного на поселениях в какой-то сельской глуши, который всегда ходит в рукавицах, потому что такая уж у него магическая особенность — с незащищенными руками все тотчас бросаются ему помогать, отчего проистекает множество неприятностей. Все начинается с того. что на колхозный коровник падает автономный Скафандр, а продолжается космическим путешествием в Медвежью страну в обществе Скафандра и страхового агента Михаила. И предотвращением галактического конфликта.

Ника Батхен «Страна Уран» — Шаламов с человеческим лицом. Действие «Колымских рассказов» перенесено в космос, где хрущевская эпоха стала продолжением сталинской, а на рудниках Урана политические зеки добывают пыль для космических путешествий (такой аналог специй «Дюны»). И я совершенно точно знаю, что буду читать Батхен еще, это сделано превосходно, жестко, горько. отчаянно, по-шаламовски цинично с не-шаламовской нежностью. Одним из доходяг стал узнаваемый Рыжий поэт. Нобелиант нашей реальности умирает в лагерном лазарете той, и скрашивает его последние часы, материализованной идеей, рыжий кот. Здесь любимый, которого после унаследует герой-рассказчик. Немыслимо хорошо, хотя ожидаемо горько и больно.

«Бирюк с Европы» Тимура Максютова и внезапный Василий Шукшин. Марсианская колония-колхоз с планом по валу, разнарядкой и прочими советскими мерзостями. Колонисты в ватниках и кирзачах растят кристаллы для нужд земного истеблишмента, примерно такие же темные и бесправные, как шукшинские колхозники. Одиночка, которого все здесь зовут Бирюком, план перевыполняет и мог бы жить не в пример лучше многих, все недоумевают, на что он тратит заработанное. Приезд нового начальника, сосланного в этот медвежий угол, кое-что проясняет. От Василия Макаровича здесь форма и немного «Срезал» с «Печками-лавочками», по духу скорее «Кибердеревня». Хотя последняя наиболее полно воплощает шукшинский дух в современности, а значит все правильно.

«Сговор» Дарьи Бобылевой в стилистике Андрея Битова скорее неудача писательницы и сборника. Авторка талантлива, и не только с хоррором, ее «Неучтенная планета» пример современной умной яркой фантастики. Но этот рассказ про дочь и отца, которые играют в лапту и все никак не находят общего языка — это не Битов с его виртуозной взлетной темноватой прозой. Да, собственно, и не Бобылева, от которой ждешь большего. И даже не фантастика.

Эдуард Веркин «Физики» и Север Гансовский. В основу рассказа лег «День гнева». Здешние снарки не отарки, хотя покрыты мехом, имеют когти с зубами, позволяющие в минуты разорвать и сожрать человека, и странно детские голоса. Превосходя нас интеллектом примерно на порядок, они сотрудничают с людьми на планете Лаборатория в гиперпространственных исследованиях. С русского на понятный — возможность мгновенного перемещения из точки А в точку Б, тот самый нуль-пространственный портал, который так любили фантасты ХХ века, и который в реальности представляется еще менее осуществимым, чем сверхсветовая скорость. Снарки не только волокут в теории, но продвигают прикладные исследования, в то время, как человеческие гении пока не могут постичь даже азов. Здесь барьер понимания, для которого потребна эволюционная перенастройка мозга, подобная произошедшей с изобретением письменности. Они такие людены, только не безразличные, а жестоко-любопытные к нам, им нравится нагнетать избранной жертве (стигматизированному человеку, по определению главы службы безопасности Миллера) саспенс прежде, чем убить. Взрослый Веркин еще более циничен и горек, чем в своей условно подростковой прозе, но таки он гений. Страшная вещь с парадоксально оптимистичной: «Мы переживем, и вас и нас переживем» — концовкой.

Елена Клещенко «Людмила и Мелия», Владимир Орлов. Еще одна писательница, о которой я прежде не слышала и с которой обязательно познакомлюсь поближе. Такая, очень орловская по духу и букве история в антураже семидесятых. Русалка-щекотуха на набережной, дриада в античной статуе, украшающей институтский сад. Бедная девушка, которую злыдня-сестра и ее гадкий муженек сживают со свету, да так все плохо, что хоть топись. Квартирный вопрос, однако, актуален не только для москвичей, но также для яузских утопленниц, к счастью для Людмилы.

«Ореховый лес» Владимир Березин и Фазиль Искандер. Божечки мои, как это хорошо. История о локальном чегемском эдеме, не то заколдованном месте, не то райском саде, в котором находят спасение отчаявшиеся, но не находят выхода вошедшие туда. Очень-очень Искандер, правда, и какой Березин все-таки классный.

Ася Михеева «Монтанай-69» и Михаил Анчаров, почти забытый сегодня, но культовый у семидесятников автор «Самшитового леса», и снова огромная удача сборника. Михеева с ее оксюморонным сочетанием нечеловеческого интеллекта и некоторой бардовости, как никто подходит для воплощения анчаровской идеи. Остров Крым отделен от Союза рукотворным проливом. Здесь согласно живут возвратившиеся татары, евреи, русские и гуцамы. А это кто такие? А это инопланетяне, чей корабль потерпел в 1969 крушение вблизи земной орбиты, а экипаж был спасен и препровожден пилотом татарином на его родину. Такой немного «Пикник на обочине» со знаком плюс, немного новая лукьяненковская сага о всяких там мегиддах, но, предупреждая вопрос курицы и яйца — этот рассказ Аси я читала четыре года назад, еще до всего.

«Марсияние близ ««Кантинуума»», которым Николай Караев попытался вернуть Василия Аксенова, и это блестяще удалось с биографической статьей — самой объемной в сборнике вообще и уникальной по текстовому соотношению статья/рассказ. Но история как таковая выглядит скорее расширенным вариантом «Хорошилище грядет по гульбищу из ристалища», чем нежно-пряной аксеновской прозой. При всей моей любви к Караеву.

В противоположность ему, К.А.Терина с «Песнями снежного кита» и Юрием Рытхэу, историей в семи новеллах, таким анти-«Моби Диком» — в своем континууме. С ее фирменным (фарбричным) ощущением, что из мира изъята какая-то его часть, которая может быть основополагающей, а может — почти незначащей с позиций обыденности. Но без нее все рассыпается, а сквозь зияющие пустоты, на месте которых прежде были кирпичики мироздания, теперь сквозят ветра потерь. С внутренней, не выпячиваемой экологией, восходящей к космической этике. По-настоящему хорошо, хотя К.А.Терина сильно не для всех. Интересно, мрачно, странно, безнадежно. Обнадеживающе.

«Право на отдых» Сергей Кузнецов, Александр Галич. Король компиляции верен себе, собирая в этом, довольно объемном конструкте — скорее повести, чем рассказе, кадавра из кусков стругацкой «Хромой судьбы», «Рукописи не возвращаются» Аркадия Арканова и приправив «Лагерной балладой» Галича на роли пыльцы фей. Нет, не взлетает. Галич — это ведь ведь еще и: «Я люблю вас, люди, будьте доверчивы», и «Олимпийская сказка». Кроме прочего, это еще и скучно.

Резюмируя: неоднородно, как всегда бывает со сборниками, но спасибо за некоторое количество альтернативных реальностей для внутренней эмиграции. Чудовищно не хватает Шамиля Идиатуллина, у него единственного в современной российской фантастике два шедевра малой прозы, каждый из которых: «Кареглазый Громовик» и «Тубагач» не только вывел бы сборник на качественно иной уровень, но идеально воплотил бы крапивинский дух. У составителя свои резоны, постичь которых нам не дано, но жаль. В итоге получилось хорошо. Невзирая.

Мало того, что фантастический сборник «Мир без Стругацких» предлагает помыслить литературу без знаменитых фантастов, так ещё и заполняет пробел от имени советских шестидесятников, то есть выдаёт техзадание равное по сложности изобретению бессмертных аллель или варп-двигателя.

Как ни старался составитель Василий Владимирский, интереснейший концепт оказался рекламным трюком. Под обложкой собраны тексты лишь отдалённо напоминающие произведения нужных писателей. Глупо надеяться, что кто-то подделается под Аксёнова, как если бы он замещал Стругацких. Это слишком сложно. На деле возгонка вообще трёхкратная — каждый рассказ предваряет альтернативная биография автора. Сборник предлагает взглянуть на себя через три разноцветных стёклышка. По счастью, вместо калейдоскопа получился светофор, иначе подглядывали бы в него всего несколько подозрительных эстетов. «Мир без Стругацких» — это всё ещё фантастика без каких-либо реальных многослойных причуд.

Что можно понять благодаря рассказу Варлама Шаламова «Страна Уран» (Ника Батхен). Стилистически «Страна Уран» это и вправду отстранённые новеллы Шаламова. Подневольной труд на ледяном Уране вполне соответствуют такому же труду на Колыме. Батхен поняла, что скрывать связь — значит обесценить рассказ, и не только провела параллели, но и смело интенсифицировала фантдоп. Если история о том, как осуждённый партиец достаёт документы из радиоактивного пруда, вполне могла быть рассказана на земном примере, то пришествие мертвецов могло случиться только на Уране. Но даже такая невидаль не показывает ту человеческую изнанку, которую бесстрастно вынул Шаламов. Дневниковые истории Батхен остаются курьёзами, в которых отсутствует что-то фатальное, непереносимое и в то же время живое. Причина в малом объёме и малой философии.

Кто такой Варлам Шаламов для русской литературы? Это дотянувший до лагерей модернизм Серебряного века, где он с пугающей лёгкостью расстался со своими идеалами. По отношению к лагерю мы не найдём у Шаламова надличностных задач, религиозных мотивов, не найдём даже темы испытания и тем более искупления. Только хладнокровные наблюдения на грани биологического выживания. Фантастика Шаламова должна сталкивать модернизм с предельной физикой, напрягать желваки и делиться простым грубым выводом: «Главное средство растления души — холод».

С одной стороны, Батхен это вновь поняла и насытила повествование стихами, сделала рассказчика посторонним, нашла для нарастающего безумия запоминающийся символ рыжего кота. С другой стороны, рассказ стал эскапичным, погружённым в созерцание без тех космических формул, которые бы обязательно вывел Шаламов. В рассказе нет отбивки, сильного волевого итога: «Положив Евангелие в карман, я думал только об одном: дадут ли мне сегодня ужин». Устремление героя Батхен литературное — он остаётся на Уране в книжном одиночестве, преисполненный некоего познания, хотя Шаламов относился к лагерю строго отрицательно, не считал его какой-либо школой жизни и настаивал, что он лишён всякого смысла. Если взять по модулю, рассказы Шаламова — это и есть рассеивание смысла, конец рацио под натиском обжигающего северного абсурда. Шаламов борется с ним с помощью логики и структуры, на важности которых всегда настаивал — писатель просил читать его новеллы последовательно, в строгом порядке, ни в коем случае не выборочно. Здесь Батхен не могла не совершить ошибку — в рамках рассказа повторить такое невозможно: из «Страны Уран» разроненно даются лишь семь разных отрывков. Сила композиции не задействуется, а с ней нет и структурированной битвы с абсурдом, нет парадоксов, нет самого важного. Нет Шаламова.

Вот почему задумка «Мира без Стругацких» малоисполнима. Трудно учесть разницу сразу трёх регистров. Ника Батхен написала стилистически близкий к Шаламову текст, но идейно — что-то совершенно от него далёкое. Вне рамок сборника «Страна Уран» смотрелась бы куда выигрышнее, хотя за «Луну — фартовую маруху» Батхен нужно определённо чем-нибудь наградить.

Ещё один ледяной рассказ, «Бирюк с Европы», принадлежит Василию Шукшину (Тимур Максютов). Этот автор не стал интенсифицировать фантдоп, а сколотил из деревенской стилизации примитивную декорационную фантастику, действие которой равно могло происходить не на кристаллических фермах небесной Европы, а в земном колхозе «Завет Ильича». Поменять грядку с редиской на «гидропонику» — это ещё не фантастика, а обычная сетевая спекуляция, которая трафит нравам публики надуманными просторечиями, будто крестьянский говор заморозили в криокамере ещё в 1920-х. Максютов пытается сойти за Шукшина посредством псевдо-деревенской лексики («хврукт!»), но без классических шукшинских приёмов, не говоря уже о его знаменитых намёках, как бы незаметных второстепенностей.

В рассказе стеклянный, очень хрупкий конфликт: нелюдимый ударник вступает в спор с новым начальством, которое вскоре выясняет, что нелюдим ненавидит начальство, так как оно когда-то убило его любовь, в память о которой бирюк ударно трудится. Убили некую Машу так: над спутником Юпитера (площадь около 10 млн км²) летел корабль с начальством, который от лихачества упал прямо на лабораторию Машеньки. С тем же успехом рассказ мог быть написан про Сибирь, где упавший вертолёт убил бы у коновязи женщину, память о которой поддерживает местный бирюк. Максимально нелепый, ожидаемый, стандартный текст, которому впору играть на сетевом конкурсе. Да и назвать Максютову своё творение следовало так: «Прям на Машу». Было бы в этом что-то шукшинское.

Сетевой направленности соответствует рассказ Владимира Орлова «Людмила и Мелия» (Елена Клещенко). В рассказе отличный сущий язык, по-хорошему сказочный, с изразцами. Изобретательное письмо хоть и не напоминает домовитого, собранного Орлова (по крайней мере Орлова «Шеврикука, или Любовь к привидению»), зато и вправду кажется чем-то фэнтейзийным. К сожалению, Клещенко так заворожена языком, что забывает про саму историю. Она начинает писать, увлекается, спохватывается, бросает; начинает новое, увлекается, спохватывается, бросает; поднимает новую линию... вот у нас была щекотуха Агата, а вот уже нет; вот щёголи из НИИ Мусатов-Макаров, а вот их уже нет; вот девчонки-хохотушки Марина и Катенька, а вот их уже нет; из-за чего сама история выглядит случайной, вдруг без причины произошедшей, к тому же уместившейся на последних страничках рассказа.

Здесь опять видна вся сложность концепта. Согласно альтернативной биографии Орлова, рассказ «Людмила и Мелия» лишь часть цикла «Мастер серебряной слободы», в котором действительно можно обрывать линии и сюжеты. Это ведь всё равно сквозное приключение некоего Алексея Щелканова. Недоберёт в одном, доберёт в следующем. Но ведь цикл существует только умозрительно, а читатель имеет дело с фактом отдельного рассказа, который в своей сецессии слаб. Стоит ли учитывать возможность того, что в рамках несуществующего «Мастера серебряной слободы» «Людмила и Мелия» смотрелись бы полновеснее? Вероятно, нет. Кроме того, городское фэнтези написано как бы в 1970-е, что для тех времён является серьёзной новацией, но если оторвать рассказ из вымышленного контекста, он станет подобен сотням ежегодных женских фанфиков про утопленниц и дриад. В параметрах вымышленной советской фантастики это имеет смысл, но само по себе, в нашей реальности, смысла это не имеет.

Порой смысла не имеют сами истории, подобно тексту Андрея Битова «Сговор» (Дарья Бобылева). Как всегда манерная Бобылева ещё не поняла, что её стиль не что-то изящное, а та утомительная претензия, на которую не хочется отвечать. Писательница выполнила историческую зарисовку с простейшими контурами: подделаться под постмодерниста всегда легче, чем под классика или структуралиста. На нескольких страничках описывается разговор отца с дочерью, который превращается в «фантастику» финальной экспозицией. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, Бобылева даже оканчивает текст словом «инсектоиды». К сожалению, музейный финал является вторичным к такому же финалу рассказа «На место» Леонида Каганова. Нет в тексте и филологии, интеллектуальных битовских прений. Бескостна структура: у наблюдательницы разговора, Тересии, отсутствует мотив для подглядывания; участники беседы никак не влияют на мир, они рекурсивны и замкнуты, что даже к постмодернистской игре не приводит. Если что, беседуют в тексте Николай II и княжна Анастасия — образ, который не понятен в будущем, но ясен читателю, что и должно «поражать». Но поражения не происходит, так как трагедия императорской семьи — это специфический многослойный сюжет (потеря власти, потеря страны, потеря авторитета и т.п.), но ведь суть текста в том, что отец просто не успел поговорить с дочерью, а это сюжет более ограниченный и в то же время общий, он про всех. Фигура императора заслоняет историческими соотнесениями вечную человеческую трагедию. Хотя инсектоиды, конечно, в восторге.

Сразу три автора решили совместить фантастику с этническим сюжетом, ведь этника всегда содержит нечто фантастическое, так как проникает в чужой контекст.

Рассказ Фазиля Искандера «Ореховый лес» (Владимир Березин) предваряет замечательное вступление о том, как здорово Искандер ускользнул от мира в абхазском Чегеме. Неспешный рассказ с чуть печальной мудростью переосмысляет «Пикник на обочине» с тем же исполнением заветного желания. Березин представил Ореховый лес не как зону, где побывали пришельцы, а как зону, где побывал миф. Какое желание можно загадать в нём? Березин не даёт ответа, но он, видимо, всего один — вот бы оказаться причастным к нему.

Михаил Анчаров в «Монтанай-69» (Ася Михеева) с помощью высококлассной стилизации проводит нехитрую этническую мораль о необходимости межнационального мира. Хотя история могла быть рассказана на примере только лишь крымских меньшинств, инопланетный фантдоп удачно утрирует её, усиливая вывод о том, что в мире нет чужаков и своих. Хорошо написанный, своевременный, композиционно интересный рассказ. Этакий «Район № 9» в Крыму, но куда более домашний, любящий, свой.

Самую большую этническую историю написал Юрий Рытхэу «Песни снежного кита» (К.А. Терина). Чукотская легенда о мистическом белом ките подаётся в последовательных рассказах собравшихся у очага людей. В финале умозрительная мистика проникает в жизнь. Жанровая вещь без каких-либо достоинств и недостатков. Вместе с Березиным и Михеевой это тот уверенный средний уровень, ниже которого можно не читать, а выше — читать обязательно.

Есть в сборнике три приключенческих истории.

Виктор Конецкий «Помполиморсос» (Ина Голдин) — это ещё одна зарисовка из фантастики ХХ века, когда реалии морских путешествий переносились в космос. Маринист Конецкий удачно скользит по космическим течениям с иронией Ийона Тихого. Голдин пишет в соответствии с жанром, и не её вина, что дорожные байки как всегда предсказуемы — между путешествиями команды «Стартрека» и Гостюхина-Галкина из «Дальнобойщиков» нет принципиальной разницы. «Жми, ёкарный бабай!», — общий мотив разрешения всех дорожных проблем. Над чем сама Голдин немного подтрунивает.

Юрий Коваль «Катамант» (Алексей Сальников) написал несмешной текст, который в попытке улыбнуть напрасно состязался с романом «Суер-Выер». У Сальникова не получилось повторить «детский» абсурд классика. Да и «взрослый» тоже: Коваль — это та отстранённость, которая вдруг становится чем-то вещественным, как в рассказе «Ножевик». Вопреки Богу и биороботам, в «Катаманте» не получится посмеяться. От участия Сальникова в различных фантастических сборниках («Время вышло», декабрьская «Юность») остаётся стойкое ощущение свадебного генерала. Каждый раз Сальников пишет именную необязательную фантастику, без которой не только легко представляются солнце и птицы, но и сам жанр.

Худшая авантюра («Марсияние близ “Кантиниуума”») принадлежит Василию Аксёнову (Николай Караев). Нечитаемая закупоренная стилизация напоминает пьянку купцов-реконструкторов: «Какой унош не слыхивал о местных обитательницах древнее пирамид египетских, о марсиянках, что не перевелись ещё, но всячески бегут людей, опричь молодых и сильных, коим краснопланеточки только и открываются, но в наружности землянок?». Бэд-трип в стилистике Афанасия Никитина наполнен элементами поп-культуры, что окончательно делает творение Караева бессистемным и глупым. Если Аксёнов в «Вольтерьянцах и вольтерьянках» создал вполне читаемый XVIII век, Караев в «Гагарьянцах и гагарьянках» сварил солянку из картофельных глазков. Как и в случае с «Людмилой и Мелией», это только отрывок большого произведения, в котором опять пренебрегли сюжетом. Наряду с Максютовым слабейший текст сборника.

Ценных рассказов в сборнике два.

Александр Галич в «Праве на отдых» (Сергей Кузнецов) неожиданно оборачивается плотной сорокинской разромантизацией. Баллада Галича о Белой Вше становится жуткой лагерной прозой, которую читает советский литературный функционер. Посреди запоя лит-аппаратчик пытается вспомнить своё прошлое, что приводит его к вполне булгаковской встрече. Кузнецов полностью перелагает «Хромую судьбу» Стругацких, причём перелагает удачно — как стилистически, так и композиционно. Поздняя реалистическая фантастика превращается в рассказ, который наиболее точно показывает мир без Стругацких. То, что должно было быть написано, обязательно будет создано: сквозь личину аппаратчика всё равно пробивается забытый талант. И вообще, душа — это как прошлогодний снег. Сергей Кузнецов единственный, кто полностью соответствует замыслу сборника: через альтернативного Галича он написал альтернативных Стругацких. Больше так не сделал никто.

Что же до Веркина… Формально его рассказ — это переработка «Дня Гнева» Севера Гансовского. Те же имена, снарки-отарки, аналогичная вводная, но вот выводы, точнее — вопросы… другие. Гансовский спрашивает, что такое разум без доброты, а потом переходит на критику консюмеризма и насущных капиталистических проблем. Хорошая социальная фантастика, жаль только прямолинейная. А Веркин опять размытый, недостоверный, несущийся в «Потоке Юнга» на уже прочитанных «Крыльях». Идею Гансовского он разворачивает как в «Солярисе», с теми же сбрендившими учёными, которые на забытой станции занимаются подозрительными экспериментами. Далее всё перерастает в Стругацких, но таких… веркинских Стругацких, которые повсеместно присутствуют в его прозе.

Это фантастика старой школы о границах научного прогресса и морального выбора. Западная и советская фантастика в целом были о расширении горизонта, о том, что и как можно сделать. Тогда как фантастика Стругацких — это этика науки. В знакомых координатах Веркину удаётся задать редкий и сложный вопрос: мы издавна готовы приносить ради своего блага свои, человеческие жертвы, но как быть, если мы вынуждены принести себя в жертву под чужим руководством ради непонятного блага? Для этого Веркин изобретает шутовской образ снарка, который в рассказе смотрится куда уместнее, чем в одноимённом романе. Если Гансовский использует отарков в качестве критической метафоры о современности, Веркин с помощью снарков проводит неоднозначный мысленный эксперимент. Даже через текст участвовать в нём страшновато.

Рассказу не хватило ещё тридцати-сорока страниц. Самое интересное — общение со снарками — состоялось лишь раз, хотя этому «разу» и был найден интереснейший стилистический эквивалент. В тексте не случилось протяжённости, в которой бы снарки принюхивались к протагонисту, изводили его, путали. Сама идея о том, что люди вынуждены проводить совместные опыты с теми, кто может без ясных причин тебя выпотрошить, заслуживает долгого с ней сожительства, паранойи. Веркин по неясным причинам оборвал натяжение, расстроив психологическую напряжённость рассказа. Ещё один-два разговора, случайная сцена, подглядывание, проходка ночью по снарковскому коридору — всё, больше не надо. Увы-увы.

Зато в фантастике Веркина есть необходимое ощущение: «Я дурак». Важнейшее качество научной фантастики! Оно во многом предопределяет катарсис финала, когда наконец понимаешь, что в тексте всё-таки происходило. Во взрослые веркинские тексты сперва трудно въехать, но ведь и должно быть трудно при изучении синхронной физики! И ещё труднее при ответе на поставленный автором вопрос.

Неудача «Мира без Стругацких» в эпической вводной, которая не подвергалась такой же широкой теоретической проработке. Сборник открывают сероватые размышления Владимирского, который не смог написать впечатляющего эссе. Составитель всего лишь перечисляет имена и попытки, не вырабатывая те концептуальные рамки, в которых мог быть успешно осуществлён подобный опыт. К тому же альтернативные биографии писателей не связаны в единую вселенную. Они разные, иногда противоречат друг другу. У Кузнецова Стругацкие — барды, у Михеевой А. Стругацкий вполне аутентичный переводчик с японского и почему-то китайского, у Веркина А. Стругацкий вообще, по-видимому, реалист. А ведь нужно было установить правила! Попросить писателей создать общую фальсифицированную хронологию. Тут бы пригодился иноагент Быков. Он бы смог в одиночку притвориться двенадцатью авторами. А то и двадцатью четырьмя. Тогда бы у сборника появился четвёртый слой — разрозненная история альтернативной советской фантастики. Тринадцатый, самый важный рассказ. Мозаика.

Конечно, если в сборнике нашлась хотя бы пара стоящих текстов — он уже неплох. Но после прочтения «Мира без Стругацких» не покидает ощущение чего-то незавершённого. Будто могло случиться, но не произошло. Чуть погодя, перед сном, на ум приходит образ, который, быть может, соответствует предназначению фантастики.

Поздняя пригородная электричка. На деревянном сидении одинокая девочка-подросток. Она смотрит в забрызганное окно, за которым свет выхватывает небольшой кусочек ясного белого снега, нетоптанного, чистого, ведущего в неизведанную темноту, в очертаниях которой угадывается космос, а может быть лес, и не узнаешь, пока не ступишь на снег.

Так вот, фантастика — это то, что торит тропу. То, что нарушает покров.

Так в сборнике смог только Веркин.

Остальные — нет.

Это отличный сборник: его участники вообразили альтернативную

реальность, в которой никогда не было писателей Стругацких, их место на вершине Олимпа отечественной фантастики занял кто-то другой. Например, Василий Шукшин, Варлам Шаламов или Фазиль Искандер.

Сказанное вызывает удивление, недоверие или даже возмущение? Так это прекрасно!

Значит, вам нужен этот сборник!

Я восхищен тем, что нахожусь под одной обложкой с такими мастерами, как Алексей Сальников, Эдуард Веркин, Дарья Бобылёва и многие другие, знакомые и любимые.

Огромное спасибо за сбычу мечт составителю сборника Великому и Ужасному ВВ, он же Василий Владимирский.

Тема: «Обзор фантастических текстов российского рынка за 2008-ой год». Идея: «Успехами не блещем. Налицо – все признаки упадка Жанра, обусловленного последствиями экономического кризиса и общего падения нравов. Есть некоторые скромные успехи, но они – скорее сомнительны».

Субъективный фактор (нравится/не нравится): нормальный текст, который производит благоприятное, в принципе, впечатление, однако желания перечитать – нет. Причина – проста: тут изложены, вообще-то, «дела давно минувших дней» и все возможные смыслы – очевидны и тривиальны, ибо – уже давно кАнули в Лету. НО: для интересующихся историей Жанра текст вполне себе может представлять интерес.

Поскольку текст – сугубо аналитический (литературоведческий, если точнее), то особых отличий, требующих фиксации в областях художественной ценности, убедительности, новизны и т.п. – не усматриваю. Но и плюх графоманских – не отмечаю. Всё ровно и очевидно. То бишь – вполне себе добротно, ежели абстрагироваться от реальности сделанных в тексте прогнозов на ближайшее десятилетие (текст – напомню – 2009-го года). Оные же прогнозы – представляют интерес в рамках обзорной статьи за период лет в 5-7, по одному этому тексту – ломать копья не шибко интересно

Очень короткая интродукция к первой части сборника. В ней автор даёт определение постапокалиптической фантастики, описывает пути, которыми отечественные фантасты пошли, осваивая этот жанр. Даны краткие аннотации произведениям, вошедших в антологию. Правда, почему-то только избранных. Чести быть упомянутыми заслужили Рыбаков, Бенедиктов и Геворкян. А как же остальные? Дискриминация, однако!

Так что выбирайте что и кого читать. Выбор за вами, а уважаемый Василий Владимирский свой выбор сделал, собрав почти полтора десятка рассказов и повестей в жанре отечественной постапокалиптики под одной обложкой.

Читайте, судя по предисловию, должно быть интересно.

Обстоятельное интервью с Кэтрин Валенте, первоначально опубликованное в сокращённом виде на портале в 2019 году, а двумя годами позже — в «Сборнике материалов Петербургской фантастической ассамблеи 2019-2020» без сокращений. Возможно, всё дело в том, что это было первое интервью с автором, которое я прочитал, но мне до сей поры оно кажется, наверное, самым обстоятельным из всех, данных русскоязычным интервьюерам.

О чём из него можно узнать? О взгляде Валенте на тенденции в современной фантастической литературе и о номинационных списках престижных премий последних лет. О том, что интересные произведения не имеют гендера. О причинах популярности романа «Космическая опера», который мы, к сожалению, так и не дождались на русском. О том, что и спустя полтора десятилетия после выхода «Сказок сироты» находятся поклонники, набивающие себе татуировки с персонажами романа. О том, что на Западе существует такое же разделение на фантастику и «боллитру», но «горячая любовь поклонников научной фантастики и фэнтези компенсирует огорчение от неприятия академическим сообществом». О том, что в романе «Бессмертный» она старалась показать «всю красоту русского фольклора западной аудитории, которая не всегда готова его воспринять и не всегда имеет представление об исходном сюжете». О том, что большинство американцев буквально ничего не знают о блокаде Ленинграда, чего уж там говорить о каком-то Кащее Бессмертном....

Но самое главное, что из него можно узнать о том, что Валенте по-настоящему уважает и ценит Россию и русских. Далее — слово автору: «Россия для меня связана с русскими, которых я знаю и люблю, и которые знают и любят меня, с которыми я делила хлеб с маслом, водку и соленые огурцы, чай и застольное пение, когда всё доели, с самой сущностью жизни на этой странной планете, где мы сходимся на время, чтобы «есть вместе», а затем, как правило, расставаться».

Хорошее интервью. Пожалуй, и 9 баллов заслуживает. Интересно, повелась ли Валенте на всю ту грязь, которой поливают всё русское на Западе сегодня?

Неудачный сборник. ИМХО, естественно. На истину в последней инстанции не претендую. И тем не менее.

В некоем виртуальном (отражающем общестатистические данные) стандарте 30% текстов — вполне достойны всяческого внимания, 30% — нечитабельны в принципе, остальные 40% — ни то, ни се. Здесь же достойных — всего 18%, зато нечитабельных — аж целых 42%. Однако уровень стандартного болота — остался на прежнем уровне ( те же 40%). Если это удача, то я трамвай.

Оных достойных внимания — всего трое: Десантники, Ручей на Япете и Эпоха великих соблазнов. Грустно это всё, братья и сёстры. Куда ни кинься — всюду откровеннейший маразм составителей. Или — даже нечто хужЕЕ маразма

Автор статьи проводит основной обзор написанной за 2008 год российской фантастики и делает вывод, что она вступила в очередную полосу жанрового кризиса. Во-первых, новых авторов оказалось крайне мало — автор отмечает только одного из них, Дмитрия Колодана, сумевшего взять «Золотой Роскон» 2009 года. Во-вторых, даже признанные мастера жанра перестали радовать нас новыми находками и решениями — в ход пошли самоповторы и продукты явно не первой свежести. В-третьих, испортился «великий и могучий» литературный язык — писательством занялись те, кому в далеком детстве медведь наступил на соответствующий орган. Претензии у автора имеются и к Пелевину (в первую очередь, за его странные фантазии, напоминающие горячечный бред), и к более серьезному Первушину, который известен у нас своими статьями по истории советской космонавтики. Итог сего обзора весьма печален: автор считает, что прошедший 2008 год наши писатели если не провалили, то явно проиграли. Кому? Да нам, читателям, и здравому смыслу впридачу.

В статье представлен обзор новинок российской фантастики, вышедших в 2007/08 году. Автор разбил их на 4 категории: сборники рассказов, новеллизации, космоопера, историческая и альтернативная фантастика. Последней уделено больше места из-за большой актуальности и популярности у читателя. В целом дела в России, по мнению автора, на тот период обстояли неплохо (особенно, с «малой формой»), только вот качество немного страдало. В статье проанализированы далеко не все вышедшие в тираж произведения: наиболее знаковые требуют отдельного анализа и не вписываются в прокрустово ложе десятка страниц. Тем не менее, необходимую информацию для размышления любитель жанра там для себя найдет. А уж соглашаться с мнением автора или нет — дело личное.

Чисто информативная статья о новом конвенте «Созвездие Аю-Даг». Судя по отзыву, он состоялся в соответствии с известным правилом: первый блин — комом. Потому как главную скрипку в нем играли не писатели, а уфологи. Паранаучный бред стал преобладающим, что дало автору предположить: следующий конвент будет определенно лучше, т.к. должен учесть все ошибки и промахи предшествующего.

Обзорная статья о смене поколений в российской фантастике. В 90-х годах прошлого века в ней царила т.н. «четвертая волна» — Штерн, Рыбаков, Успенский, Лазарчук, Логинов и иже с ними. Новый век принес новые веяния и новую философию, которую своеобразно выразили члены хулиганского клуба «Стиратели», пообещавшие стереть представителей «старой» фантастики с лица Земли. Слава Богу, что только чисто фигурально! Потому как со своей задачей они справились за несколько лет. На смену тонким и продуманным произведениям, обыгрывающим острые морально-философские проблемы, пришли бездумные и безнравственные творения «молодой литературной шпаны». Ее тиражам могли позавидовать даже умудренные опытом писатели. Но читать стало неинтересно и даже как-то противно: никаких полезных мыслей — сплошная грязь и идейный разврат. Но самое страшное — мы не знаем, кто придет на смену этим «стирателям». Большого повода у оптимизма нет (рынок уже быстро перестроился и наивно ждать его «отката»), но вместе с тем есть всё же надежда, что «дно уже достигнуто» и падать просто некуда. Автор статьи даже пытается найти в творчестве современных российских фантастов черты нового ренессанса. Только вот второе десятилетие подряд у нас нет по-настоящему ярких имен (если не считать Пелевина, конечно)...

Идея статьи довольно интересная: описать этапы развития фантастики «про роботов». О том, как она начиналась с големов и Франкенштейнов, и достигла своего потолка в киберпространстве. К сожалению, автор не всегда выбирает правильные характерные примеры из обширной мировой библиографии. Про Чапека и Азимова он сказал, а вот про Беляева и Ломма забыл, хотя их романы в ХХ веке читал каждый грамотный гражданин (т.к. их печатали даже в газетах). Кроме того, текст статьи немного «заумный» — простые мысли автор выражает чересчур сложным образом, употребляя громоздкие речевые обороты. А некоторые его изречения просто восхищали меня своей парадоксальностью. К примеру, он считает, что человек начал изобретать механизмы из-за трудности или невозможности биологического конструирования! Если б можно было вырастить летающую корову, то надобность в самолетах, наверняка, отпала бы... Грузин на это сказал бы: «Дарагой, ты наверно слышком многа пиёшь вина. Вах!» А вот английские мануфактурщики, создавшие первые ткацкие станки, наверное, возмутились бы: они, ведь, наоборот, старались превзойти тутового шелкопряда, а не копировать его! Мне кажется, что генетика и биотехника у нас всегда на несколько ступеней ниже технологии и механики. Хотя, как говорится, «на вкус и цвет»... Словом, почитать статью будет определенно полезно, чтобы выработать собственное мнение о «кибернетической» эволюции в литературе.

--------------

РЕЗЮМЕ: обзорная статья, посвященная развитию в литературе темы автоматизированных механических устройств (то бишь, роботов и иже с ними). Да будет с вами благословение Двоичного Кода!

Как-то не увидел особых различий с предыдущим текстом (статьей). Но ежели там была хоть какая-то логика (объективно: у авторов 4-ой волны из общего — только дата первой публикации, да и то условная). Но тут… «Новый мир»… — это вообще про что?

Про то, что оная 4-ая волна, не успев схлынуть, разбилась об утёс 1991-го? Ведь формально фантастика 90-ых — уже совсем даже не советская. Почил в бозе носитель имени, увы.

Посему и не удивительно, что — ни о чем. Вернее — почти точная копия предыдущего текста, с небольшими вариациями. И — тогда — зачем? Эти последние несколько лет, или даже месяцев, перед балаганом Беловежской пущи — теперь будем называть Новым МИРОМ? А — не перебор?

Какая-то непроходимо горькая констатация какого-то заунывно депрессивного факта. Самоорганизация стихийных кладбищ на фоне развала незыблемых основ и ниспровергания уже никому не нужных устоев.

Зато какой был кайф, когда этот зрелый нарыв лопнул, забрызгав всех своим муторным нутром. Какие были книжные развалы! На асфальтовой кишке между Ленинградским и Ярославским — это же чистой воды пещера Али-Бабы! Я до сих пор помню этот «книжный пережёр», с постоянным чтением — по дороге на работу, на самой работе, по ночам — до отупления, истощения, отвращения. Полное впечатление, что — наркота, а не любимый Жанр.

Так что… Кто хотел — выжил. Ну, а кто не выжил — видимо, не очень хотел

Увы и ах, но как-то… малоинформативно, что ли.

Набор банальностей. Очевидных. Общеизвестных. Никогда и нигде никакой мало-мальской тайны из себя не представляющих. Ни тебе интриги какой, хоть мало-мальской, ни нового взгляда, ничего вообще. Как страница учебника. Или — отчета. Пыльного. Все возможные эпитеты — увы — негативные.

А, ведь, можно было БЫ, такой триллер сообразить, такой боевичок — закачаешься. Материал — вполне себе позволяет. Но — увы

Три вполне достойных Автора, три вполне альтернативных позиции.

Довольно адекватное зеркало, уважаемый потенциальный читатель.

Рекомендую поглядеться на досуге

Критик неплохо отобразил часть творчества Ларри Нивена касательно темы Открытого Космоса. Замысел автора цикла становится понятен. Можно даже поспорить с таким взглядом на развитие цивилизаций Галактики.

Оригинальный «сбор», довольно сильно отличается от стандарта — «30/70» (доля текстов с оценкой «7» и выше / доля текстов с оценкой «5» и выше). На русский язык это «критериальственное мозгокрутство» переводится примерно так: «...две трети (чуть больше) — вполне читабельно, из них около половины (чуть меньше) — более, чем хорошо...».

В этом же сборнике — «23/82». То есть «совсем провальных» текстов — вполовину почти меньше, чем в любом другом сборнике (среднестатистически), зато «супер-пупер» которых — существенно меньше, чем хотелось бы: не чаше, чем каждый четвёртый (а если говорить о полном объёме сборника — то не чаще, чем каждый пятый). Это, ежели попытаться словами и без цифр..., то — «...добротно, однако без особых претензий...».

По сути отметить стоит — всего пять текстов ( в скобках — год издания):

- Феникс (2007);

- Контрабандисты (2008);

- Глубокое бурение (2008);

- Terra Incognita и Terra Fantastica (2009);

- Ноутбук для межпланетчика Быкова (2008).

И — да, конечно же: все вышеизложенное — не более, чем ИМХО. Средняя же оценка текстов сборника по сайту (как и любая «среднестатистическая температура по больнице в целом») колеблется между «5,5» и «7,5». И эти «средние» оценки — они никак не коррелируются — ни с положительными откликами, ни с отрицательными. Как и любое «голосование» в этой сфере.

По опыту: чем чаще повторяется название текста в перечне «самые лучшие» — тем выше вероятность того, что читать — стОит. Но... это ж надо 10-15 отзывов на сборник проанализировать. «Нету стока», однако, увы

Я раньше не задумывался над тем, а что происходит потом с героями любимых книг. Но как-то прочитал у Белянина краткое продолжение «Алых парусов» и понял, а ведь действительно многие истории требуют продолжения. И с тех пор я с вниманием стал относится к такой литературе. Мне она очень нравится. Например «Четыре друга народа». И даже если я несовсем согласен с автором, всё равно очень интересно читать. Но это что касается продолжений.

Другое дело когда пишутся новые истории в какомто известном литературном мире или с известными литературными героями. Это огромный пласт литературы. Одного только Шерлока Холмса загоняли по всеу миру так, что просто устаешь следить за его приключениями. И тут не всё просто. Здесь много проходных , «пустых» произведений, как «Лето сухих гроз» на мой взгляд. Но попадаются и замечательные вещи как «Пионер и комета».

А вот с переделкой уже известных произведений на новый лад беда. Я очень и очень редко встречаю что-то толковое. В основном эти переделки пародийно — юмористического плана. И хотя юмор иногда довольно таки сносен, само произведение чаще всего не дотягивает до оригинала. Поэтому и «Ключ к свободе» и «Прощание славянки с мечтой» не впечатлили.

А в целом эта антология довольно таки хорошее оставляет впечатление после прочтения. Не всё гладко, но интересно.

«Темная сторона города» — сборник городских историй о самых разных проявлениях мистики и волшебства в наших городах. Наверное, я привык к каким-то другим «темным» сторонам города, потому что назвать так сборник и в итоге нельзя найти ни одного рассказа по этой теме, это невероятное «достижение».

Я даже и не вспомню, когда последний раз во всем сборнике не нашлось хотя бы одного рассказа, который бы можно было оценить высоко. То есть, практически все придуманные писателями истории выглядят уныло, скучно, невнятно и совсем не интересно. Я понимаю, что сегодня найти какие-то новые темы для написания небольших историй, наверное, трудное дело. Но зачем делать сборник, если нечего предложить читателям?

Вдвойне обидно, что и составители, и авторы, причастные к этой антологии, хорошо известные на литературном фронте фигуры. Единственным достойным упоминания, на мой взгляд, будет рассказ Владимира Аренева, который хоть как-то можно отнести к заданной теме. Также с интересом я прочитал две статьи от составителей. К сожалению, больше ничего не могу занести в плюс, что в общем-то обидно, так как выбранная тема было бы довольно интересна многим читателям.

«Хочется верить, что литературная игра, которую мы затеяли, придётся вам по душе» — предполагает составитель Василий Владимирский во вступлении ко второму сборнику произведений «альтернативной классики», предлагающей свои версии развития событий, знакомых по произведениям Свифта, Дойла, Ал. Толстого, Олеши, Стругацких… Верить – одно, знать – совсем другое. Мастерство антологиста специфическое, его видение и возможности нечасто совпадают с предпочтениями читателей. Даже построение антологии (кто за кем) – дело непростое; но об этом потом, после рассмотрения повестей и рассказов сборника глазами читателя/критика. «Литературная критика – история человеческих понятий и представлений на фоне условий, определяющих их становление» — на основе такого замечательного определения можно делать разноречивые выводы. Пытаясь быть объективным, вперёд, рецензент!

В книгу включены две повести, пять рассказов, семь коротких повестей (больших рассказов). Самые объёмные произведения – самые уязвимые для критических стрел. В продолжении романа для детей Юрия Олеши «Три Толстяка» Тимофея Алёшкина (ну конечно, псевдоним) «Четыре Друга Народа» обрисована ситуация через шесть лет после победы «революции», увиденная «глазами ребёнка». Страна в кольце врагов, враги народа – рядом, все кругом – нехорошие человеки… Выглядит «политика» в этой детской сказке «моветоном» (постмодернизм не причём); выписана история нечётко, разве что последние две страницы захватывают – кто же эти «враги народа» конкретно?! Используя выражение из повести – «то ли не успел, то ли побоялся» её автор довести произведение до высоких стандартов настоящей прозы.

Создатель знаменитых, не побоюсь этого слова, «Ментов» Андрей Кивинов в повести «Мент обречённый» (написанной, похоже, давненько) провёл довольно интересный «мысленный экспери/мент»: как могли бы развиваться события при «демократии и правах человечка» в милиции, если бы начальниками её становились последовательно учитель, дантист, бандит. Всё «криминальное» на месте – специфика, жаргон и прочее. Но причём фантастика в этой сатире? Только последние три страницы повести привязывают её к произведению Стругацких – беседа Наставника с Учеником Андреем Вороновым, убитым через месяц в очередной стычке…

Лучшее произведение сборника – «Остров Цейлон» Михаила Назаренко, вот уж где «литигры» удались несомненно! Следуя по стопам «известного чеховеда» Бориса Штерна, автор изображает встречу Антона Павловича с сотрудником «ведомства этнологической разведки» мистером О’Хара на Цейлоне. «Колониальный роман» начала прошлого века? Шпионский роман? И то, и другое, и третье. В литературоцентрической повести как бы

мимоходом характеризуются романы Достоевского («длинно, нескромно»), упоминаются Конан Дойл, Жюль Верн, граф Толстой. Вполне уживаются Чехов и восточная мистика, ведь «бездна, древнее всех помыслов человеческих» — совсем не выдумка досужих выдумщиков-адептов. И психологизм тут совсем не надуманный: «Ничего я не умею любить, кроме своего писания»… Удачная по всем параметрам повесть о «противостоянии» Востока и Запада, Чехова и «просто Кима» была принята и «боллитрой», ещё в июне прошлого года она публиковалась в «Новом мире».

Композиционно чётко и сюжетно внятно написана повесть Далии Трускиновской «Бедные рыцари», в которой «тайна» раскрывается – как и положено в увлекательной книге – лишь в конце. Тут «двойная игра»: персонажи играют в легенды о рыцарях Круглого Стола («человек пятьдесят рыцарей, все длинноволосые и кудрявые, сильно навеселе»); автор играет с персонажами легенд о Логрии. Вот Мерлин возмущается: «Лучший мой замысел изуродовали, превратили в потеху для детишек!» Свой замысел Далия Мейеровна сумела воплотить вполне адекватно.

Привлекает внимание «Белая Госпожа» Владимира Аренева – повесть, написанная в «классических традициях». Вот только многовато красивостей: «ледяное тепло…медовое сияние…диковинные ароматы…» Ближе к развязке доброжелательный читатель вполне может проникнуться «настроением» и сопереживать героям-любовникам, ждать – что же с ними дальше-то будет. Слова из повести: «Ты так ничего и не понял» можно отнести к читателям, так и не определившим, на основе какого произведения написан текст.

Есть в сборнике пара детективов. Ранее публиковавшееся «Лето сухих гроз» Василия Щепетнёва – о приезде Холмса и Ватсона перед Первой мировой в Воронежскую губернию для расследования сугубо частного дела. Читается легко, даже описание «проявлений потустороннего», точнее параллельного мира, вписываются в действие вполне органично. «Поединок в Лорбрульгруде» известного автора детективно-фантастических произведений Даниэля Клугера не просто очередное путешествие Гулливера, а расследование дела об убийстве в стране семидесятифутовых гигантов. Клугер расписал незначительное упоминание об этом у Свифта на полсотни страниц, и следить за перипетиями расследования достаточно интересно.

К сожалению, открывающий антологию «маленький печальный триллер» известного мастера этих самых триллеров Виктора Точинова «Не стреляйте в демонов моря» лишён занимательной интриги и мало интересен: «печальный случай»... Дело не в том, что слаба связь между первоисточником – «Моби Диком» Мелвилла – и «триллером», просто текст его написан совсем нехарактерно (просто) для мастера.

«Ключ к свободе» Ярослава Верова и Игоря Минакова — сказка о Буратино на нано-нейронно-генном уровне будущего тысячелетия. Вначале текст слегка заинтересовывает, но затем… Язык «албанский» совсем «не катит», как и в лоб воспринятая идея – герои в новой реальности. «Убицца апстол!» Грустно, мальчики…

О половине рассказов антологии лучше бы промолчать, но неангажированный рецензент позволить себе этого не может. Двадцать лет назад «Прощание славянки с мечтой» почти классика отечественной эНФэ Вячеслава Рыбакова было дерзко и ново, но сейчас… Может, лучше бы было не включать этот де-«марш» в антологию, «пляска на костях» уже неактуальна. Не очень смешна шутка о Штирлице и К* Льва Гурского «За мгновение до весны». Гораздо привлекательнее шутка Ники Батхен «Слепец». Кимир – Гомер, разница невелика… Дойдёт ли до современных «любителей фантастики» ирония автора? «Постмодернизьм» в ярко выраженном виде проступает по всему тексту Марины Дробковой и Игоря Минакова «Пионер и комета». Муми-пионер из Мумидола, Волшебник из «междупланетной ракеты» и тому подобное. Читается эта «штучка» с интересом, не разочаровывая до конца. Заканчивает сборник восьмистраничный рассказ Олди «Мы плывём на Запад»- уже публиковавшийся «трибьют» на темы Толкина и подражателей. Всех «коренных эльфов» (пьяниц, наркоманов, воров, убийц и пр.) авторы пародии обещают «вылечить». Авторов бы некоторых «подлечить»!

Известный критик Владимирский в одной из своих рецензий – на другую антологию – недавно написал: «Стремление объять необъятное до добра не доводит. На мой взгляд эту книгу можно было бы без особых потерь сократить как минимум на треть, если не вдвое». Если бы сам Владимирский включил в собственную антологию только произведения Назаренко, Трускиновской, Аренева, Щепетнёва, Клугера, Батхен, Верова и Минакова, Дробковой и Минакова (в таком порядке), она стала бы как раз вдвое тоньше, но гораздо концептуальнее. К сожалению, на составителя влияет множество разновекторных факторов, но неужели все их принимать во внимание! К примеру, случайно ли получилось, что более половины авторов антологии не только прозаики, но и/прежде всего критики, как и сам составитель?

Кругозор читателей антология расширяет, более половины текстов её достойны внимательного чтения, некоторые тянет перечитать – несомненные плюсы. Но вот на жанровую премию составитель рассчитывать вряд ли сможет – пухлая книга заведомо лучше тонкой только для любителей многотомных саг.

Написать статью-послесловие к книге, в которую входит и известный роман, и сборник рассказов, думается, непросто. А уж тем более статью, которая имеет центральную мысль. Ну, удалось автору, на мой взгляд. Вообще, жаль, что статей-послесловий в книгах почти не стало. Конечно, статья — это только одно мнение, и с ним можно поспорить (хотя в данном случае я с автором статьи согласен), но сам жанр как-то утих и перешёл со страниц книг куда-то в другие места, жаль.

Начало — предыстория вопроса. Затем — обзор творческого пути авторского дуэта. Причём, личная оценка, личное мнение Владимирского присутствует, но совершенно не навязывается, не звучит истиной в последней инстанции. И финалом — немного о романе, который нам предстоит прочитать. Причём, без единого спойлера о содержании романа! Что по мне, так перед нами практически образцовое эссе.

Для двухстраничного предисловия — очень даже неплохо. В отличии от авторов таких же кратких статеек к западным антологиям (например, «монстры» или «пиратское фэнтези»), Владимирский не сделал гадости в виде краткого пересказа рассказов сборника, а написал общие слова о литературе постапокалиптики, о сюжетных направлениях и т.д.

Вполне приличное предисловие — без спойлеров и вызывающее желание прочитать сборник.

Очередной разбор и краткое эссе по творчеству Олди в целом и «Ноперапону» в частности. Конечно, по-хорошему, подобные статьи должны быть в конце каждой книги, но конкретно эта получилась очень уж блеклой и не запоминающейся. Через сутки после первоначального прочтения, когда я начал писать этот отзыв, было чрезвычайно вспомнить хоть что-нибудь. Перечитал и убедился, что ценности статья не имеет.

И ещё одна статья, анализирующая использование Олдями в своём творчестве мифом и легенд. И этот материал наименее удачен — атвор пишет либо совсем уж очевидные вещи, либо с головой окунается в слабосвязанный поток мысли. К интересным выводам не приходит, бумага потрачена зря.

Сборник на редкость неровный. Я не понимаю, почему некоторые рассказы, написанные достаточно давно, были без правки включены в сборник. Но есть здесь и настоящие жемчужины.

Могу сказать, что открыла для себя двух замечательных отечественных авторов. Я и так в основном предпочитаю русскоязычных и новые имена в очереди на прочтение меня порадовали. Это Дмитрий Колодан и Виктор Точинов. То что мне попадалось раньше, вышедшее из-под их пера, не настолько зацепило. Но детективы из волшебной лавки и Брекстон и Кеннеди заставили просто влюбиться в них. Уверена, я не буду одинока, если скажу, — Ещё, ещё, ещё!

Старые знакомые Мария Галина и Далия Трускиновкая, как всегда на высоте. Я любила вас, люблю и буду любить. Сказочный Киево-Львово-Эльблонг и расследование призрака, собравшего команду, а потом ещё и попавшего в альтернативную реальность оригинально и незатёрто.

Ругать разочаровашее меня не хочу. Но рассказ послуживший основой для иллюстрации на обложку, мог быть и дописан, и улучшен.

Составители антологии, Василий Владимирский и Виктор Точинов — люди опытные и в деле собирательства различных произведений под одну обложку поднаторевшие. В их активе — две антологии «Герои», посвященные литературным играм с литературными же персонажами, и недавний сборник «Конец света с вариациями».

«Темная сторона города» — высказывание составителей на весьма модную тему. Городские легенды, истории улиц, квартир, крыш и подвалов стали темой не только антологий фантастических (как, например, «Мифы мегаполиса» и «Новые мифы мегаполиса», составленные Андреем Синициным), но и детективных. Сборники «Москва Нуар» и «Петербург Нуар» (составители Наталья Смирнова и Юлия Гумен) вышли как часть проекта издательства «Akashic Books», в рамках которого писатели рассказывают о неприглядной изнанке городов мира. На руском языке были опубликованы еще две антологии этого проекта, посвященные Лондону и Лос-Анджелесу.

Где-то на перекрестках этих, фантастической и детективной, магистралей нашлось место и для «Темной стороны города». Как предупреждает в предисловии Виктор Точинов, «древние, из глубины веков пришедшие сущности никуда не исчезли» и предлагает отправиться на экскурсию, чтобы выяснить, как они «устроились в новом, постиндустриальном мире». Василий Владимирский же в завершающей книгу статье рассказывает о нуаре, рассматривая его через призму фантастического жанра.

Статья эта тем более уместна, что в самом сборнике нуаром и не пахнет. Повесть (похожая на начало романа) Дмитрия Колодана «Жестяная собака майора Хоппа», напротив, написана в традиционных для автора интонациях современной и весьма дружелюбной сказки. Зато способен удивить читателя другой заметный текст сборника — «В поисках Анастасии» Марии Галиной. На сей раз нет в нем хтонических и потусторонних ужасов, которыми автор привыкла потчевать и пугать своих поклонников. Немного старомодная, винтажная даже детективная история напоминает не о крадущемся Левиафане или затаившемся Бегемоте, а о семи слониках, стоящих на старинном комоде. Или о новой реинкарнации мисс Марпл, встревоженной неожиданным исчезновением соседки. Впрочем, Ивона, героиня повести (да и сама повесть), сильна не детективными интригами, а житейскими наблюдениями.

По-настоящему страшен рассказ Андрея Сенникова «Тот, кто всегда ждет» и он был бы еще лучше, не злоупотребляй автор многочисленными красочными, цветастыми, навязчивыми и избыточными прилагательными и сомнительными как стенгазета метафорами, осенними листьями опадающими на текст.

Произведения Святослава Логинова и Далии Трускиновской уже публиковались в достославном журнале «Если». И нужно признать, что в случае с повестью Трускиновской значительные журнальные сокращения были тексту только на пользу. Изрядно увеличившись в объеме, он стал куда как тяжеловеснее.

Увы, разочаровывает «День всех дураков» Натальи Резановой. Складывается впечатление, что опубликованы черновики обычно внимательного и серьезного автора. К тому же действие его выходит далеко за установленнные темой городские пределы. Впрочем, ту же вольность позволяет себе и Надежда Штайн, альтер-эго одного из составителей, чей рассказ, несмотря на название, выполнен в манере «детективного материализма».

В узнаваемой, фирменной авторской манере написаны рассказы Тима Скоренко и Владимира Аренева. В то время, как первый вооружается нарочито брутальным тоном, чтобы рассказать историю из жизни Дикого Запада, второй — описывает вторжение необычного (в данном случае — не чудесного, а чудовищного) в повседневную реальность.

Рассказ Василия Щепетнева увлекает интригующим сюжетом и образами, но, к сожалению, заканчивается слишком стремительно и конспективно.

В целом же сборник производит хорошее впечатление. Главный его недостаток — отсутствие автора-хэдлайнера, способного увеличить его не художественную, а маркетинговую ценность. Впрочем, такие авторы почти утратили интерес к малой и средней форме, в чем легко убедиться, сравнив современные антологии и сборники прошлых лет.

В целом сборник не понравился, честно говоря. И соответствия названию его я у большинства работ не заметила. Единственное, на мой вкус, ради чего действительно стоило бы открывать эту книгу — это рассказ Марии Галиной. Этот рассказ на порядок, а то и на два, порядка выше уровня, чем всё остальное. Логинов, Колодан, Точинов — да, неплохо, но не более, увы.

Очень неровно. Например, часть под названием «Третья печать», с потугами на юмор, я бы просто убрала из книги. Ну, а что касается остального содержания — тут есть чудесные Галина, Быков, Аренев и Кубатиев, а всё остальное — откровенно средние проходные работы. В среднем получается «шестерка», и удовольствия в целом мне этот сборник не доставил. Увы.

Не впечатлило. Очередная пустышка!

Не понимаю, откуда такая ненависть к пожилым людям. Тормозят старики цивилизацию? Но если бы не эти люди те же блокадники, стоявшие намертво, чтобы мы могли жить в мирное время, никакой цивилизации не было бы вообще!

Наивные, они-то думали, что с фашизмом навсегда покончено! Как они ошиблись! Появились современные Неофашисты, которым все время что-то или кто-то мешает дышать полной грудью, тогда никто и ничто не будет портить им воздух, так они считают! Ну и Конечно, все свои мелкие комплексы они возводят до масштаба цивилизации!

И еще одно: я никогда не поверю в бескорыстную любовь чиновников из органов опеки к детям! Они ведь за каждого сироту получают проценты, такая вот страшная сделка, они родительскую любовь меряют квадратными метрами, настоящий социальный террор! Ужас просто! А тут така защитница униженных и оскорбленных, защитница детства! Не верю! И никогда не поверю!

Такое ощущение, что антология была выпущена после Конца света, во время которого погибли практически все авторы, умевшие писать хорошие апокалиптические рассказы.

Сразу оговорюсь – итоговая оценка появилась как результат сложных математических расчетов (а именно среднего арифметического из всех рассказов), потому что сборник получился очень неровным, неоднозначным и вообще – на любителя. Раньше я считала себя любителем постапокалиптики. Теперь, пожалуй, нужно уточнить: мне нравится в основном конец света «по-голливудски». Это когда у нас есть какой-либо природный катаклизм/ ядерная война/ смертоносный вирус/ нашествие пришельцев и т.д. и т.п., но при этом сюжет фокусируется на группе людей, с переменным успехом борющихся за жизнь. И пусть до финала доберутся не все, обязательно найдется простой, но очень крутой парень, который спасет свою семью и друзей, как бы неправдоподобно это ни звучало.

«Конец света с вариациями» показывает нам апокалипсис с точки зрения русских писателей. Большой плюс сборника в том, что многие входящие в него рассказы действительно оригинальны, если не способом умерщвления человечества, то, по крайней мере, подачей материала или нетривиальными сюжетными ходами. Составители решили поделить все это разнообразие на четыре части, исходя именно из способов. Я же для своей рецензии использую другое деление – от тех рассказов, которые мне понравились больше всего, до категории «не понимаю, как это сюда попало».

Итак, часть первая, которая если и не потрясла меня до глубины души, то была к этому очень близка. Жемчужина сборника – рассказ Ирины Малыгиной «Полковник и рождество». Он не блещет оригинальностью фабулы или яркой индивидуальностью персонажей, зато он очень по-человечески трогательный. О том, что бесполезно тешить себя иллюзиями. Лучше отбросить сомнения и поставить на карту все, чтобы обрести последние мгновения счастья, даже если мир вокруг рушится безвозвратно. На том же уровне рассказ Владимира Аренева «В ожидании К» — кроме весьма оригинального описания апокалипсиса автор задает очень важные вопросы о героизме и его последствиях для самого героя. Об одиночестве и забвении, и о том, как все, за что ты когда-то боролся, постепенно разваливается у тебя на глазах. Повесть Виктора Точинова «Георгиевский крест» произвела впечатление реалистичностью происходящих событий. Несмотря на говорящих обезьян и крокодилов-полицейских, та политическая система, которая постепенно приближает «конец света» в мире Егора Кружилина, очень похожа на нашу сегодняшнюю реальность.

Кроме того, очень даже неплохо смотрятся рассказы (это уже пошла часть вторая): «Увидеть Париж» Ины Голдин (очень лиричный, невзирая на представителей иностранных спецслужб и перестрелки); «Каждый цивилизованный человек» Майка Гелприна (оптимистичный и настраивающий на светлое будущее, несмотря на трагические события); «И все деревья в садах» Марии Галиной (необычная вариация на тему «Дня триффидов», основная идея которой состоит в том, что нельзя верить собственным глазам); «Желание» и «Конец света» Михаила Бабкина (о бессмысленном существовании, когда даже апокалипсис не может сломить состоявшийся порядок вещей); «Вы летите как хотите» Алана Кубатиева (а вы можете себе представить, чтобы нас поработили птицы?) и «Червивая груша» Александра Тюрина (несколько перегруженное киношным экшеном, но очень уж необычное произведение).

К части третьей, пожалуй, можно отнести те рассказы, которые вызывают интерес, но при этом либо скатываются в откровенный трэш, либо фокусируются на тех вариантах конца света, которые мы уже много раз видели. Например, ожившее желе из «Ночи накануне дня дураков» Виктора Точинова, жутковатый в своей депрессивности «Бог жуков» Владимира Данихнова, роуд-стори в постапокалиптических декорациях в «Последнем урагане» Андрея Рубанова, русский взгляд на зомби в рассказе Андрея Сенникова «Пока мир не рассыплется в прах…» и, наконец, оживший лес в «Цветах зла, терниях добра» соавторов Юлии Зонис и Игоря Авильченко.

В четвертую группу, соответственно, попало все остальное – набившие уже оскомину вариации на тему, как в раю готовили апокалипсис, Ктулху (даже его, бедного, сюда приплели), забавная стилизация про то, как Михайло Ломоносов конец света устроил, и много чего еще, что иногда имело весьма опосредованное отношение к теме. И мой личный антифаворит – «Это конец, Света!» Юлии Зонис, пожалуй, худшее из того, что может предложить сборник.

Пора бы уже закругляться, так что для тех, кто дочитал мои разглагольствования до конца – ознакомиться со сборником стоит, если вы большой фанат «постапа» (правда, жуткое слово, взято из послесловия) и вам интересно, как это бывает по-русски. Для всех остальных я бы, пожалуй, рекомендовала рассказы из первой и второй частей (см.выше). Они интересны и сами по себе, в отрыве от основной темы.

Еще до того, как тьма накрыла ненавидимый прокуратором город, в ней уже кто-то прятался. Или что-то. Тени плясали на стенах пещеры, а вой ветра снаружи складывался в слова; в древнем лесу под напором неназываемой силы трещали ветки, и наши предки точно знали, что это не дикий зверь. Сидя у костра или домашнего очага, люди чувствовали себя в безопасности, но едва ли забывали, что в этом мире живет тьма. Ведь она рядом, стоит только закрыть глаза. Интерес к темной стороне, к неведомому, был всегда и всегда будет, и нынешние времена не исключение. Доисторический мрак никуда не делся — он просто адаптировался к новым условиям. Виктор Точинов и Василий Владимирский, чуть ранее отметившиеся очень хорошим сборником «Конец света с вариациями», на этот раз предлагают экскурсию по темной стороне города. В предисловии Точинов советует держаться поближе к гиду и не сходить с туристической тропы, иначе обитатели урбанистических подворотен могут испортить все удовольствие. Читателю остается только довериться проводнику и на своей шкуре испытать: так ли страшен черт, как его малютки, что чертят черными чернилами чертеж...

Первой примечательной остановкой оказывается самый обыкновенный двор с елкой. Здесь чувствуется приближение Нового года, поэтому к дереву повышенное внимание. И не только со стороны жителей ближайших домов. Владимир Аренев давно зарекомендовал себя как отличный литератор, и повестью «Подарок под елочку» подтвердил реноме, не ударив в снег лицом и по части «темноты» произведения. Поначалу задумка особого доверия не вызывает: чтобы уберечь елку от сторонних посягательств, герой — довольно известный артист — оставляет под ней устройство, которое улавливает негативную энергию и воздействует на ее носителей. Этакая суперсовременная система защиты. На уровне предложения из интернет-магазина существование такой коробки и впрямь выглядит слишком фантастично; впрочем, точно так же мы не спешили верить и в знаменитую коробку Ричарда Матесона. Однако хороший автор на то и хороший, чтобы развалить читательский скептицизм через несколько страниц. Коробка работает, и уже не очень-то и важно, как она это делает. Важно другое: начинаются странности, появляются жертвы, а атмосферу пропитывает ощущение грядущей беды. Очень здорово показан бзик главного героя, которому все чаще хочется проверить коробку; умело прописаны и характеры, и интрига. А вот что нездорово, помимо некоторых художественных условностей (вроде съемок прямо в новогоднюю ночь для пущей эффектности, тогда как обычно «прямые эфиры» записываются задолго до, и «звезды» не сидят на съемочной площадке под бой курантов), так это открытый финал, который не провоцирует на додумывание в конкретную сторону, а лишь разочаровывает обрывом на самом интересном месте.

После многообещающего и страшноватого начала прогулки хочется и дальше двигаться тем же путем: во мраке городских катакомб, подальше от мерцающих окон; присматриваясь к странным силуэтам в темноте. Но гид, поддавшись на уговоры особо впечатлительных и нервных экскурсантов, выруливает на хорошо освещенный проспект. Здесь мы натыкаемся на зарисовку Василия Щепетнева «Кукольник из предместья» — неинтересную, схематичную, будто бы сделанную в тот момент, когда муза временно покинула автора, полюбившегося многим своей «Черной землей». Наличие такого вот необязательного «коротыша» книгу, конечно, не испортит, зато подкинет аргументов тем, кто уверен, что порой в сборники попадают не столько за сам текст, сколько за фамилию. Идущий следом Тим Скоренко с рассказом «Бремя хорошего человека» ситуацию выправляет: его город не имеет никакого отношения к современности, но тем он и запоминается. Дилижансы, суровые ребята на лошадях и с ружьями, загадочные убийства, нежить... Колорита у истории не отнять, хотя по настроению принадлежность к темной стороне улавливается весьма и весьма условно.

Такая же ситуация (за редким исключением) и с остальными произведениями сборника. Отходить от гида не только не опасно — он тут фактически и не нужен. А по некоторым переулкам можно даже прогуляться с детьми. Например, по переулку имени Дмитрия Колодана, чей иронически-магический детектив «Жестяная собака майора Хоппа» пестрит яркими героями и образами и окутывает читателя каким-то домашним волшебством. Ход здешнего расследования предугадать невозможно вовсе не потому, что автор разбросал кучу подсказок, а затем всех перехитрил. Нет, Колодан в финале перевернул все с ног на голову, обесценив исходные данные и выключив зрителей из игры. Докопаться до истины без помощи автора не получится, ведь в эндшпиле столь причудливым образом сплетаются воедино ниточки логической цепочки (часть из которых Колодан ввел в историю в последний момент волей фантастического произвола), что читателю придется смириться с ролью молчаливого наблюдателя и отправиться дальше. В повести Далии Трускиновской «Загробный детектив» следствие ведут мертвяки, а именно — призраки. Это веселая приключенческая история с фактурными персонажами, летающими котиками и хорошо выписанной атмосферой города. Еще лучше город обрисован у Марии Галиной в изобретательном детективе «В поисках Анастасии» — он дышит своей неповторимой атмосферой, а в каждое описание хочется вчитываться внимательнее, чтобы не упустить деталей. Впрочем, и со всем остальным там полный порядок, особенно интересно наблюдать за метаморфозами главной героини, которая к финалу становится настолько родной, что так и тянет отправить ей открытку. Вот только с пресловутой «темной стороной» опять не сложилось.

Не слишком сложилось и у Натальи Резановой, чей рассказ «День всех дураков» тематически перекликается с рассказом составителя, но из прошлого сборника — «Ночь накануне Дня Дураков». Возможно, тем она ему и приглянулась, потому что текст очень уж вскользь затрагивает городскую тематику, да еще и буквально призывает редактора-корректора, как того Ктулху. Сам же Точинов, на этот раз скрытый псевдонимом Надежда Штайн, представлен неплохой квазимистической повестью «Биплан-призрак» с решением загадки в духе «Скуби-Ду». Читается история «на ура», но до лучших вещей автора не дотягивает. «Тот, кто всегда ждет» Андрея Сенникова рассказывает о девушке-следователе, которая решает разобраться в странной смерти беспризорника. Здесь живет настоящая тьма, здесь город имеет цвет и запах, а не высится никому не нужной декорацией. Тут соприкасаются два разных социума: серые, унылые будни взрослых и мир бездомных детей. У последних хватает и реальных проблем, но перед нами не чернуха с углублением в быт генералов песчаных карьеров. Сенников нашептывает страшную урбанистическую сказку, где рядом с каменными джунглями брошенные дети варятся в собственном соку, пытаются выжить и создают собственную мифологию из одного лишь имени: Шу-шу. Тот, кто всегда ждет... Ну а закрывает книгу довольно симпатичный рассказ Святослава Логинова «Золушка-news» об оборотной (во всех смыслах слова) стороне города. Не лучшее, но и далеко не худшее произведение сборника.

Василий Владимирский в послесловии рассуждает о смерти нуара, чем окончательно запутывает ситуацию. «Но какими бы разными ни были все эти тексты, — говорит один из составителей о рассказах, — каждый из них рано или поздно заставит вспомнить одно слово, ласкающее слух знатока и ценителя. И слово это — нуар». Удивительное дело, но даже самые мрачные вещи сборника нуаром назвать язык не поворачивается. Причем Василий, в общем-то, говорит неглупые вещи и приводит правильные примеры, но где он разглядел «нуарность» у всех рассказов — так и остается загадкой. Как и остается загадкой темная сторона города, ведь ее нам толком не показали. Поманили, заинтриговали, но очень быстро зажгли фонари. Где-то совсем не чувствуется города, но основная беда как раз с «темнотой». Без вопросов с задачей справились только Аренев и Сенников, с небольшой натяжкой — Скоренко, Логинов и Трускиновская. Вот и получается, что у книги не видно четкой структуры, не разглядеть собственного лица. Это сборник хороших в большинстве своем рассказов, которые под одной обложкой смотрятся не слишком удачно. На формирование состава повлияли известные политические события, по сравнению с предыдущей антологией заметно съежился тираж, обложку на этот раз даже комментировать не хочется... Возможно, все это сказалось на книге, но, так или иначе, следует признать, что после благополучного по многим параметрам «Конца света с вариациями» «Темная сторона города» — это шаг назад.

Мы все умрем. Глупо это отрицать, хотя представители партии некромантов и прочие культисты могут поспорить. Но реальность куда прозаичней. Мы все умрем и умрем, скорее всего, буднично и неинтересно. Даже не заметим этого трагического события, однажды открыв глаза в Вальхалле, Аду или теле новорожденного африканца-альбиноса на радость жрецам Вуду. Но если в гости к нам нагрянет давно обещанный Апокалипсис, если многочисленные пророки просто чуточку перепутали страницы календаря, то скучно не будет. Ведь сценариев Конца света — великое множество, а в истории мировой литературы найдутся и такие, что удовлетворят самого требовательного смертника. Отечественные писатели обращаются к этой тематике едва ли не чаще, чем западные коллеги. Однако среди вала одинаковых с лица межавторских проектов о мире победившего Армагеддона иногда попадаются книги, которые не предлагают в очередной раз понежиться в тени знакомого ядерного гриба, а позволяют взглянуть на жанр максимально широко. Антология «Конец света с вариациями» — как раз такой случай.

Сборник разбит на четыре части с «вступлениями» святого Иоанна Богослова и выдает те самые вариации из заглавия тематическими порциями. Путешествие по вымершим мирам стартует со страшного сна инсектофоба, рассказа Владимира Данихнова «Бог жуков». Эту историю окутывает такая вязкая темнота, в ней так удачно сочетаются бытовая грязь и ирреальная мрачность, что становится по-настоящему душно. Так же неплохи, хотя и гораздо более стандартны, рассказы Ины Голдин и Ирины Малыгиной, а вот Андрей Рубанов, пустивший мир по ветру в «Последнем урагане», неожиданно разочаровывает невнятным сюжетом, да и исполнением не цепляет. Зато держат марку Виктор Точинов и Майк Гелприн. В «Ночи накануне Дня Дураков» Конец света рождается из первоапрельского розыгрыша, и узнаваемая ирония Точинова вкупе с абсурдностью фантдопа не отменяют того факта, что местами рассказ на самом деле жутковат. А «Каждый цивилизованный человек» Гелприна, в котором на руинах цивилизации двух мальчишек воспитывает и охраняет квартет старых роботов, — умная и трогательная история о заботе, долге и предназначении. Именно этот рассказ вдохновил художника на создание обложки к сборнику, и иллюстрация не подкачала.

Следом за громыханием «Первой трубы» скачет «Второй всадник», и в этом блоке радуют уже все до одного. Растительную природу Апокалипсиса эксплуатируют сразу двое, вернее, трое авторов. В рассказе «И все деревья в садах…» Марии Галиной людей извели разумные растения — мандрагоры. Человек ведь, как известно, на 80% состоит из воды, а растения очень любят воду… Вот и приходится выжившим прятаться по хуторам небольшими группами, потому как мандрагоры не только их чувствуют — они способны мимикрировать. Рассказ грамотно использует тему «подменышей» в духе незабвенного «Кто идет?» Джона Кэмпбелла и здорово рисует атмосферу нового мира. Мира с вьюнками и спорами. Юлия Зонис с Игорем Авильченко тоже неравнодушны к зеленым насаждениям, но их «Цветы зла, тернии добра» гораздо масштабнее. Здесь идет полноценная война с наступающими ордами лесов, а не охота за одиночками на погибшей земле. Рассказ переполнен красками, образами, вкусами, запахами, и иногда хочется немного приглушить яркость, чуточку понизить уровень безумия с ездовыми жар-птицами и замиренной крапивой, но фантазии соавторов нельзя не отдать должное. Хорош и Дмитрий Быков с социально-железнодорожным хоррором «Можарово», и Кирилл Бенедиктов с новым, лавкрафтианским взглядом на известные исторические события («Октябрь в Купавне»), и Сергей Удалин, хитро вырядивший свой постапокалиптический мир в фэнтезийную шкуру («Да пребудет с нами Сила»). Ну а рассказ Андрея Сенникова «Пока мир не рассыплется в прах…», несмотря на некоторую тяжеловесность стиля, не затерялся бы в любой западной зомби-антологии, будь у составительского руля хоть маэстро Стивен Джонс, хоть другой известный любитель нежити — Джон Джозеф Адамс.

Блок «Третья печать» рассказывает о Конце света, который нас не испугал. Ведь Армагеддон можно встречать и с улыбкой на лице, не закапываясь при этом в бомбоубежище. Но нужно ли? Увы, третья часть книги оказалась самой слабой. Юмористическо-апокалиптические зарисовки неплохи для разбавления мрачных сюжетов, но сами рассказы на фоне более серьезных работ по соседству смотрятся блекло и неубедительно. Успенский, Трускиновская, Балабуха — мэтры и «паровозы» на этот раз выступают в роли массовки. Их истории легко читаются и еще легче забываются. Как и весь раздел, без которого книга ничего бы не потеряла. Улыбнулись пару раз и отправились дальше. Но и тут не обошлось без одного яркого рассказа. Остроумная сказка Михаила Бабкина «Желание» в чем-то обыгрывает известный анекдот про «ящик водки и всех обратно». Конец света здесь один из самых оригинальных, причем такой родной, можно сказать, народный, что едва ли представишь его за пределами нашей страны.

Если бы книга закончилась «Третьей печатью», читательские впечатления были бы подпорчены. И это несмотря на общий высокий уровень работ. Но составители все рассчитали и после кратковременной передышки в несерьезном разделе выдали на-гора заключительную часть — «Четвертый сон». Если убрать за скобки странноватый рассказ Александра Тюрина «Червивая груша», то именно тут обнаружатся лучшие произведения сборника. Они будто бы вышли из-под одного техзадания; это не постапокалипсис в привычном виде, а скорее альтернативная реальность. Злосчастную бабочку в прошлом все-таки раздавили, и в ход истории вмешались братья наши меньшие, изменив современную структуру общества. Добро пожаловать на Планету обезьян! Антиутопия Виктора Точинова «Георгиевский крест» хороша и сама по себе, причем фантастический элемент здесь нельзя назвать сюжетообразующим, но без патрулирующих улицы Петербурга крокодилов-полицейских повесть лишилась бы заметной доли колорита. Начальная сцена, в которой гребенчатая рептилия вершит правосудие, — одна из самых ярких во всем сборнике. Спецслужбы, научные изобретения, гетто-«банки», постоянные «качели» на нервах и ощущение опасности — повесть затягивает в такой водоворот событий, что к финалу уже не хочется, чтобы она заканчивалась. У Алана Кубатиева в рассказе «Вы летите, как хотите!» в социум внедрены не модифицированные крокодилы с обезьянами, а птицы. И внедрены отнюдь не на вторые роли. Захватившие власть совы, соколы, дятлы извратили не только законы (за любовь к кошкам теперь можно серьезно поплатиться), но и сам облик общества. Кубатиев использует классическую схему антиутопии в совершенно безумном мире, где главный герой зарабатывает на жизнь переводами птичьего щебетания. Получилось мрачно, местами страшно, но при этом выпукло и, как ни странно, достоверно. Однако главный приз за оригинальность следует вручить Владимиру Ареневу, который самым неожиданным образом оживил произведения Корнея Чуковского. «В ожидании К.» поднимает множество насущных вопросов, от уровня отечественного кинематографа до отношения к ветеранам, но подкупает в первую очередь узнаваемыми элементами тех историй, на которых все мы выросли. Ареневу хватает чутья не превратить рассказ в фанфик, он не замыкается на «пасхалках», а творит собственное произведение — изобретательное, абсолютно серьезное, самобытное. Пусть и взращенное на поле вторичного литературного мира.

Мы все умрем. Если верить этой книге, кого-то унесет ураган, кого-то разорвут на части на провинциальном полустанке, кто-то попадется разумным растениям, а кто-то обязательно сгинет под гнетом птиц. Толчком к Концу света может послужить что угодно: хоть первоапрельская шутка, хоть загаданное желание. А пока тучи сгущаются, пока вселенная прикидывает для каждого свой сценарий Судного дня, есть время почитать тех, кто кое-что смыслит в Армагеддоне. Предупрежден — значит вооружен. Ведь иногда Конец света — это всего лишь начало.

откровенно слабый сборник. Произведения очень слабо имеют отношения к названию книги. А под финал в послесловии читателю попытались объяснить что это было. Аххх это был НУАР??!! Нет ребята это не НУАР, это фигня.История с куклой детские наброски. Про вампира на Диком Западе просто ерунда. «Подарок под елку»- вот реальный НУАР.Тьма напряжение ужас и ни фига тебе объяснений что к чему. А вот захотел чудо автор. Очень порадовала повесть «Загробный детектив»-Далии Трускиновской. Реально интересно. Сюжет.стиль Только плюс!!!Логинов Блеск. И пожалуй ВСЕ. Честно говоря разочарован по полной. Давненько не читал такого откровенно слабого сборника!!!

Никто не знает каким образом человечество завершит свое существование на планете Земля. Когда-нибудь это произойдет обязательно. Собранные в этот сборник рассказы, по-разному оценивают шансы человека на выживание в ближайшем будущем. Но большинство сходится во мнении, что главным виновником всех своих бед и несчастий, будет сам человек и его бездумная деятельность, направленная на полное уничтожение окружающего мира.

На удивление, состав антологии получился довольно ровным. Не могу сразу вспомнить, когда мне в последний раз, настолько понравились бы, практически все рассказы из сборника. Явными лидерами стали сразу три автора — Виктор Точинов, Мария Галина и Дмитрий Быков. В каждой из историй, которые они написали, авторы дают шанс хоть кому-то из живущих людей, попробовать что-то исправить. Непоправимые изменения произошли не только с окружающей действительностью, а в первую очередь, именно с теми, кто остался жить и вынужден подстраиваться под выстроившийся порядок.

Многие авторы отмечают, что свойственные человеку качества, такие как — лень, безразличие, черствость, малодушие, приводят к ужасающим последствиям, которые вполне могли бы и не произойти. Жить ради себя самого, на сегодняшний день, это главный лозунг современного человека, к чему это может привести и попытались показать писатели, которых собрали под вывеской антологии «Конец света с вариациями» Виктор Точинов и Василий Владимирский.

На мой взгляд, получилось более чем достойно. Видно, что составители провели работу по отбору текстов, рассортировали все рассказы по разделам. За последнее время, этот сборник один из самых интересных, который я прочитал.

Прочитала с огромным удовольствием. Многое понравилось. Особенно понравилось деление книги на разделы и полное соответствие рассказов заданной в части теме. Составители потрудились на славу.

Неожиданно понравилось. Хотя, казалось бы, ничего особенного.

Кто побеждает — тот и Добро. Да...

Ну да, предоставление возможности дать милостыню, по мнение некоторых — своеобразное проявление милосердия.

И «чья жертва больше — невинного, навечно прикованного чужой волей к одному месту и времени, или того, кто сам определил себе место в этом мире и отрекся от бессмертия ради тех, кто никогда не узнает об этом?» — об этом подумать, конечно, стоит.

А рассказ всё равно средненький.

Отличный обзор без малешего намека на тенденциозность. Спишем это на маленькое кокетство автора. При столь классной статье, имеет право)))

Сразу оговорюсь, что не являюсь поклонницей Лавкрафта. Вне зависимости от этого, ряд произведений, опубликованных здесь, мне кажутся весьма интересными (Врочек, Галина, Хаецкая и др.). Впрочем, перечисленные авторы мне интересны во всех своих работах вне любых антологий. Ибо радуют, даже если не пугают.

Года три назад в голову пришла шальная мысль: «Интересно, как обстоят дела в русскоязычной фантастике?». Удалось достать сборник «Лучшее за год 2007». Попытаюсь теперь проанализировать сохранившиеся впечатления.

Во время прочтения хотелось воскликнуть: «И это – лучшее?!» (Здесь подходит смайлик «глаза бы мои на такое не смотрели».) Но обо всём по порядку.

В ПАССИВЕ:

— Мария Семёнова, Феликс Разумовский «Рукописи не горят». Книги, на обложке которых имя Семёновой соседствует с именем молодого автора, всегда вызывают подозрения. Вы понимаете, о чём я.

— Алексей Пехов, Елена Бычкова и Наталья Турчанинова «Тёмный Охотник». Истории про вампиров не читаю принципиально, будь они написаны хоть десятком соавторов.

— Алексей Калугин «Литерный». Так и не могу вспомнить, о чём рассказ, даже ознакомившись с аннотацией.

— Андрей Лазарчук «Мы, урус-хаи». Ну и зачем мэтрам русской фантастики «в сотый раз пережёвывать толкиеновский бутерброд», как говаривала Мария Семёнова? Ведь могут же написать что-то своё, настоящее. («Бронзовый РОСКОН»)

— Василий Мельник «Московские джедаи». Фанфик или пародия? И для кого она была написана? Для фанатов «Звёздных воин» разве?

— Дмитрий Колодан, Карина Шаинян: «Затмение». О чём рассказ? Да пожалуй, не о чём… (Тоже «Бронзовый РОСКОН»).

— Алексей Лукьянов «Крестослов» и Александр Щёголев «Хозяин» — опять не помню. Хотя читал антологию два раза.

— Олег Овчинников «Креативщики» — составитель рекламных слоганов в мире близкого будущего. Надо бы перечитать. Оценка может поменяться.

— Шимун Врочек «Высокий прыжок». Рекомендовано любителям «Мифов Ктулху». Я не в теме.

— Максим Черепанов «Номер семнадцатый» — очередная история о серийном убийце. Неприятно.

— Андрей Щербак-Жуков «Посвящение скульптору Клодту». Знающие люди утверждают – стилизация под оптимистическую советскую фантастику. Стоит получше познакомиться с объектом пародии.

— Леонид Каганов «Жесть». Парадоксальное начало заставило смеяться. Но в конце всё скатилось к пошлости. Кроме того, не оставляет ощущение дежавю.

— Александр Зорич «Дети Онегина и Татьяны». Часть цикла «Завтра война», в отрыве от которого не воспринимается. Если вы читали книги Зорича, то должны оценить. (Премия «Филигрань»).

В АКТИВЕ:

— Святослав Логинов «Гибель замка Рэндол». Безусловно, лучшая вещь сборника. Здесь я согласен как с лаборантами, так и с участниками ассамблеи «Портал», присудившими Логинову приз. Хоть и жанр этот не люблю, и сюжет вызывает стойкие ассоциации (например, с фильмом «День сурка»), но уж больно хорошо написано. Запоминается влёт.

— Полина Копылова «Бессмертный». Рассказы в жанре фэнтези у нас не часто встретишь. Даже понравилось. Впрочем, здесь моё мнение расходится с мнением большинства.

— Елена Первушина «Парадоксы истории». Жанр миниатюры безумно сложный… и неблагодарный. Приглядитесь повнимательнее, нет ничего нового под солнцем.

— Далия Трускиновская «Пьяная планета». Поскольку я люблю американскую космическую фантастику полувековой давности, мимо столь удачной стилизации пройти просто не смог. Напомнило Каттнера или Шекли. С поломанным автоматическим переводчиком писательница немного перестаралась, но в плане сюжета всё отлично.

— Из статей могу выделить «Кинопробы космической экспансии». Не зря Первушин получил за них диплом журнала «Если». Остальную критику тоже можно почитать, для общего развития.

Как видите, для сборника «лучшего за год» — результаты недостаточно хорошие. Единственный по-настоящему отличный рассказ — «Гибель замка Рэндол». «Твёрдая» НФ не представлена совсем. Для полноты картины не хватает рассказов получивших премии «Интерпресскон», «Серебряный РОСКОН», «Сигма-Ф». Авторские права, однако. Составителя ругать не за что – включил в антологию всё, что смог.

И ладно бы всё вышесказанное отражало лишь моё субъективное мнение. Средние оценки половины произведений не дотягивают даже до семёрки (по меркам Фантлаба, очень немного). К слову сказать, рассказы, награждённые дипломами «Полдня», оценены столь же низко.

Неутешительный вывод: любителю малой формы в территориальных водах ловить особо нечего. Кризис новеллистики. Затяжной и системный.

По мне так сильно! Обожаю короткие рассказы с интересной мыслью или неожиданным поворотом!

Вся соль в концовке, в идее, а не в изложении. Прелестно!

Забавный, оригинальный и, что самое главное, после прочтения можно поразмыслить как старые приспешники культа все-таки осуществлять свой второй шанс. Рекомендую!

Гуманная и антивампирская антология! В большинстве рассказов фигурировали гуманные вампиры или описывались ситуации, в которых «злым» вампирам не доставалось ничего. Только в двух рассказах «Персональный вампир» и «Мальчик-Вампир» вампиры оказались в «плюсе». Хотя с мальчиком-вампиром все не так ясно, как с персональными вампирами.

Для себя выделю из антологии: Калиниченко «Дождь над Ельцом», Гелприн «Персональный вампир», Точинов «Вампиры в Мэне» — это то, что действительно понравилось и зацепило. Конечно, эссе Логинова и статья Владимирского, такие разные по стилю, но одинаковые по качеству. Остальное...Впечатления от прочитанного ниже.

Г.Л. Олди «Остров, который всегда с тобой» — не сказал бы, что повесть совсем про вампиров. Скорее про людей, которые решили стать ближе к Богу. Тем самым помогая душевно больным пациентам. Но не все так просто. Зададимся вопросом: вот они такие хорошие, бескорыстно помогают душевнобольным? НЕТ! Как сказал настоятель монастыря — душевнобольные ближе к Богу, чем мы. Когда они пьют их кровь- они становятся ближе к Богу. Получается как бы выздоровление пациентов это побочный эффект, но согласитесь весь полезный. А главный герой лишен этих идей, он просто помогает больным, как когда-то помогли ему.

Бенедиктов «Объявление» — повесть об энергетическом вампире, через чур доверчивой девушке (в возрасте самой сексуальной активности) и о том, что получилось от их отношений. Мораль сей «басни»: «бесплатный сыр только в мышеловке», но даже вспомнив эту пословицу, девушка не отказалась от идеи жить в квартире с незнакомым мужчиной, да еще и со странностями. Но это еще пол беды...Вначале строя из себя «скромняшку» они боится его, но в последствии уже сама «горит» желание быть «рядом» с мужчиной. Ну этого уже история ей не простила...Он не «выдержал» и показал свое «настоящее я». «Я», которое ни чем хороши для героини не закончилось...Жалко девочку, ведь ей то всего 17, а в этом возрасте ох как хочется совершать не совсем обдуманные поступки (да что уж там, вообще необдуманные поступки).

Аренев «Мечтают — и не только об электроовцах» — микрорассказ без особого смысла, из серии «вампир — охотник — кол — смерть вампира». Ничего примечательного. Ну может не стоит его строго судит, ведь сам автор после названия дал намек на «озорной» рассказ.

Калиниченко « Дождь над Ельцом» — качественный рассказ — проработанные описания города, домов. Кажется, что автор увлекается описанием, но это не так. Каждая деталь, каждый нюанс, каждая мелочь — находятся в рассказе на своем месте. Главный злодей рассказа — не обычный вампир или кровосос. Он не по своей воле стал таким, просто он появился (родился) не в то время и не в том месте. Черствость и предрассудки людей не дали ему пожить, как обычному человеку. Приходится ему (бессознательно) быть прислужником сестер, постепенно сводя с ними счеты (замечу тоже бессознательно). Вывод: мутные глаза, отсутствие пальца. странный профиль — это еще не повод записывать субъект в нелюди).

Гелприн — «Последний вампир» (вампир — преподаватель, который питается не кровью, а эмоциями людей и непросто эмоциями, а Любовью. Но он может не только брать, но и давать, но возникает проблема, чтобы дать надо взять на порядок больше. А найти действительно светлую и чистую очень трудно, да и не возьмет он такую. Наоборот...«отберет» не заслуженную и даст тем, кто действительно достоин. Правда, заслуженную по мнению самого вампира.)

Чекмаев, Госсен «Готик-блюз» — рассказ больше подошел бы к сборнику не «Повелители сумерек», а «Уничтожители повелителей сумерек». Коварство, беспринципность, готовность на все ради достижения своей цели — нет это я не про вампиров, а как ни странно про...ЛЮДЕЙ!

Трускиновская — «Шлюха» — начало напомнило стандартные рассказы о вампирах — обманули или соблазнили, а потом укусили, но нет...Не Было укусов, был только обман и соблазн, но во благо. Еще один типаж энергетического вампира, не обычного, а любящего и готового на многое, если не все, ради своей любви и счастья близкого человека. Здесь уместна цитата из рассказа «Готик-блюз» — « Когда медицина бессильна, любовь и внимание родных иногда творят чудеса». Чудо свершилось.

Жигарев — «Отцы и овцы» — автор немного переборщил, пытаясь связать совершенно разные вещи. Тут и Россия времен крепостного права с идеями перемен, и убийство вампиров. Вот только не понятно — что за вампиры, какие общества? получается так: великосветский разговор и на тебе убийство вампиров. Путано и не понятно.

Г.Л. Олди «Сказки дедушки-вампира» — не ожидал увидеть в этой антологии до такой степени юмористический рассказ. Смысла почти никакого, да и с юмором переборщили. Во время прочтения хотелось быстрее его дочитать и перейти к другому.

Н. Батхен «Будь человеком!» — вот это да! еще никто не пытался так уберечься от вампира) Еще один вариант, кроме чеснока, серебряной пули, осинового кола и прочего, как «победить» вампира. Только способ, описанный в этом рассказе, намного гуманнее , чем все остальные. Но этот способ только для женщин, и только для находчивых женщин! Мужчинам не обращаться! (хотя смотря какой направленности будет вампир).

Д.Клугер «Ночь преображения» — рассказ, чем то похож на предыдущий. Различие только в том, что там вампира запугали и он поверил, а в этом рассказе ему не сказали не слова, и он «попался»(без возможности восстановления). Это, наверное, первый рассказ антологии, в котором фигурирует классический вампир с плохими намерениями. Но этот вампир немножко оказался самоуверен, что и понятно — безнаказанность и отсутствие в мире по 50 лет сделали свое дело. Он просто не знал новых реалий, а они сильно изменились.

Н. Резанова — «Песнь крови» — вариация «Золушки», только вместо доброй крестной-феи на цену выходит крестная-вампир, с намерениями диаметрально противоположными намерениям крестной-феи. После прочтения у меня остался вопрос: «а если бы все удалось — что было бы? Крестная удалилась бы или избавившись от крестницы заняла бы ее место?» И опять вампир остался ни с чем, как и в предыдущем рассказе. Как то не очень им в этом сборнике везет).

Ю. Гаврюченко — «Упырь» — даже смерть не меняет человека — был злым и скандальным по жизни, таким и остался. Странный упырь попался, вроде уже умер, а есть приходит нормальную пищу. Кроме того злопамятный, но с повадками вампира — не впустишь, не зайдет. Помесь какая-то зомби и вампира (ЗОМПИР — новый вид нечести)))).

С. Удалин «Большая разница» — ну прям как в жизни, на протяжении всей истории. Где бы кто не воевал или не устраивал перевороты, то прав всегда тот, кто у власти, или у кого больше армия, возможности. Если ты не приближен к правящему или нужен для достижения какой-то цели, то ты будешь уничтожен или наказан. Так и здесь стригой не морой и этим все сказано.

В. Точинов — «Мальчик-Вампир» — вот оно торжество вампиризма. Первый рассказ в сборнике, в котором верх берет желание пить свежую кровь и постоянный голод. Главное отличие этого рассказа от других, что вампир (в данном случае мальчик) остается в «живых» и безнаказанным, продолжая собирать свою жатву.

Е. Первушина — «Убежище» — сила, контролирующая и наблюдающая, следящая за существами с магическими (вампирскими) способностями. Но сила, которая не может вмешиваться, а может только присутствовать, быть третьей — премиряющей стороной. Но в рядах этой силы есть члены, которые не могут просто смотреть на поступки виновной стороны, но в силу своего положения они «прокляты» всю жизнь мучаться своим бессилием и ждать «мессию», которая что-то поменяет.

Ю. Гаврюченков «Ганс and roses» — кто?кто остался в живых? кто отомстил? рассказ не дает ответов, а оставляет вопросы. А мораль рассказа — убиваешь, так убивай всех и не оставляй свидетелей. наемники этого не учли и поплатились за это. В «выигрыше» остался только полковник.

М. Акимова «Охота» — на каждого крутого найдется свой — еще круче. Две организации, похожие на дозоры у Лукьяненко, борются за вампира. Тем самым решая его судьбу: умереть сразу или возможно дать ему еще один шанс.

М.Гелприн, А. Габриэль — «Персональный вампир» — персональный вампир звучит круто, можно рассказывать друзьям у меня есть «свой вампир» , хвалиться и все тебе будут завидовать? жаль, но нет, этот персональный вампир придет к тебе только если ты «имеешь» какой-нибудь талант, и если он все-таки придет, то пути только два: смерть с талантом или роскошная жизнь без таланта. Кто как выберет...А вампиры напоминают чем то арийскую расу — если это не у нас, то это досталось незаконно, если не может отобрать, то просто уничтожим. Не достанется он ни кому...

В.Точинов, Н. Штайн «Вампир в Мэне» — преступники сыграли на предрассудкам людей, использован страхи настоящих вампиров или вымышленных, так как в книге настоящих так и не появилось. По настоящему жаль Люси, положение, деньги — это есть, но вот любовь она не получает ни от мужа, ни от дармоеда брата. В рассказе как таковых вампиров нет, но он в этом сборнике «на месте».

С.Логинов — «К вопросу о природе вампиров» — юмористическое эссе о «пришельцах среди нас». Только на этот раз это не чужой разум с далеких планет, летающий на тарелках, а вирусная форма жизни, которой, как ни странно, оказываются вампиры. Вампиры в правительстве, на кладбище, на улицах — они везде! В эссе говорится о разновидности вампирах — термовампиры, о том как девочка — девушка на улице высасывает жизнь, но не понятно как это делают вампиры-мужчины???Об этом тут не слова. Так что «наш агент» — термодонор чего-то не договорил. А статья то тоже заказная и со скрытым умыслом. Главное разобраться в нем (умысле) до того, как вампиры приберут всю власть!

В.Владимирский — «Вампиры, упыри, носферату» — очень понравилось, рассмотрю только несколько цитат из статьи: а) (вампир) «имеет многовековой опыт и способен испытывать более глубокие чувства, чем большинство смертных» — на основании приведенных примеров, мне кажется, наоборот, большинство вампиров менее восприимчивы в эмоциональном плане, чем люди. Долгие годы жизни накладывают отпечаток на их сознание — их почти ни чем не удивишь. А более глубокие чувства они могут испытывать только от убийства очередной своей жертвы. б) «Грубо говоря, упырей в СССР не было — как секса» — я почти не застал союза, но фраза в точку!

Оценка всей антологии — 5.

Как бы клыкастые ни хорохорились, каких бы барышей ни собирали в прокате фильмы о бледных мальчиках и бедных девочках — а прежней репутации вампирскому племени не видать как своих ушей. Из жгучей специи фигура вампира превратилась в разменную монету литературы. Кажется, ни один другой типаж не выказал еще подобной живучести и универсальности. Кровососы лихо перескакивают из одного жанра в другой, не гнушаясь ни политикой, ни эротикой, ни ироническими детективами. Если так пойдет и дальше, то из конкретного образа вампир рискует превратиться в абстракт, болванку — нечто вроде части речи.

В этом смысле «Повелителей сумерек» можно воспринимать как своеобразную перепись вампирского населения, проживающего на русскоязычном пространстве. И результаты, как заведено в наших широтах, радуют многообразием национального состава.

Впрочем, в представлении многих авторов Россия и вампиры оказываются вещами несовместными. Сергей Чекмаев и Пауль Госсен, развивая нехитрый сюжет о целебных свойствах вампиризма, выбирают местом действия Центральную Европу, а героев импортируют из Америки. В бюджете Виктора Точинова не нашлось средств на пару билетов через Атлантику, так что события его повести, пародирующей «Секретные материалы», Рекса Стаута и самое себя, разворачиваются в штате Мэн. Дальше всех заходит Даниэль Клугер, забросивший своих подопечных в отдаленную звездную систему — и все ради того, чтобы продемонстрировать в финале сюжетный финт, обкатанный еще Уэллсом (увы, инопланетные кровососы «Войны миров» не читали, и поделом).

Другие географическим зигзагам предпочитают экскурсии в прошлое. У Натальи Резановой вампиры (в широком, впрочем, понимании) с комфортом устраиваются во Франции XVI века и разыгрывают на историческом фоне «Золушку». Двуединый Генри Лайон Олди сыплет стилистическими ватрушками в Неаполе («Остров, который всегда с тобой»), балансируя, как всегда, на грани между лиризмом и садизмом. Сергей Удалин в ироничной миниатюре «Большая разница» переносит читателя в Трансильванию XVIII века — откуда, как нам с неудовольствием предстоит понять, не так-то далеко до современной России. Лучше всего это понимает Сергей Жигарев, украсивший антологию вкуснейшей постмодернистской диковинкой «Отцы и овцы». В небольшом рассказе ладно уживаются цитаты из Тургенева, игривые аллюзии на «Дракулу», рассуждения о судьбе России и прекрасный литературный язык. А еще в нем с особой четкостью схвачен вектор, о котором пишет в статье «Вампиры, упыри, носферату» составитель антологии, Василий Владимирский: вампир как символ режима, носитель власти.

Елена Первушина в философско-городском фэнтези «Убежище. Ночь и день», незаурядном и чутко скомпонованном, прокидывает мостик в «здесь и сейчас». И вот удивительное дело — на местной почве вампирская поросль разрастается сочнее, конфликты делаются глубже, а сюжеты — увлекательней. В обоих рассказах Майка Гельприна (один создан в соавторстве с поэтом Александром Габриэлем) вампир предстает философской фигурой, в одном случае сродни ангелу, в другом — демону. И стоит ли говорить, что привлекает таких существ не кровь, а куда более тонкая и неуловимая субстанция — свойства человеческой души? Так и «Шлюха» Далии Трускиновской оказывается не похотливым суккубом а-ля Лорел Гамильтон, а созданием, способным давать любовь — не щадя ради нее ни себя, ни других…

«Мальчик-Вампир» все того же Точинова представляет собой прямолинейный, но донельзя действенный хоррор, с самого начала отсекающий слабонервных как аудиторию. В «Охоте» Марии Акимовой, «Объявлении» Кирилла Бенедиктова и «Дожде над Ельцом» Николая Калиниченко ставка сделана на психологию, которая с успехом вытягивает более или менее типичный сюжет (вряд ли вы узнаете из этих историй что-то новое о вампирах). У Юрия Гаврюченкова, примыкающего к этой троице, психология остается в проигрыше, а в байках Владимира Аренева и Ники Батхен, больше похожих на раздутые анекдоты, отсутствует как класс.

Итог переписи подводит Святослав Логинов, с фирменным лукавством подселяя упырей в текущую реальность и венчая миф с наукой — или тем, что иной доверчивый читатель готов за оную принять. И столь гармоничным кажется этот союз, что достаточно одного взгляда на прочитанные страницы, чтобы с уверенностью сказать: пускай в СССР не было ни секса, ни вампиров — первое уже наверстали, скоро преодолеем и второй рубеж. Антология Владимирского не лишена слабых мест, но малокровием не страдает определенно.

Такие антологии хороши в первую очередь для тех, кто не знаком ни с кем из перечисленных авторов (не в смысле лично, а в смысле не читал). Отличный способ отделить зерна от плевел и понять, кого можно читать дальше, а кого надо обходить стороной.

Увы, в моем случае Олдей я уже читала. Все остальное не заинтересовало настолько, чтобы открывать эти имена еще раз. Разве что «Отцы и овцы» Жигарева заинтересовали, но больше именно заинтересовали, а не понравились — увы, вот этого имени я как раз даже не слышала раньше. «Дождь над Ельцом» Калиниченко оказался действительно жутковатым, что с учетом тематики отлично (больше ни один из рассказов эмоциональных впечатлений не вызвал, разве что над Олди посмеялась). Остальное, на мой вкус, на ну очень среднем уровне. А местами и совсем тяжко, особенно когда авторы берутся сочетать вампирскую тематику с другими, видимо, уже освоенными ими темами: вампиры и русские бандюги, вампиры и графиня де Монсоро, вампиры и Альбигойский крестовый поход, вампиры и древние боги, вампиры и Великая Любовь, вампиры и Фауст. За качество исполнения похвалить нельзя, а учитывая, что либо вампиры к Фаусту, либо Фауст к вампирам не пришей кобыле хвост... Хотя попадались и милые изящные рассказики, но за небольшим размером и не самой оригинальной идеей сложно их как-то особенно оценить.

По итогам выходит, что стоит читать Олди, но это и так понятно. Никаких новых звезд я не разглядела. Ну кроме отличной смешной заключительной «высоконаучнопрактической» статьи Логинова.

Генри Лайон Олди «Остров, который всегда с тобой» — Олди прекрасны, чего там. Притом, что это явно не лучший рассказ в «Песнях Петера Сьлядека», но подозреваю, что лучший в этой антологии.

Кирилл Бенедиктов «Объявление» — такое впечатление, что рассказ писала 13-летняя дефачка. Объяснить восхитительные литературные приемы с описанием помады, «кофтачки и юппачки», а также сюжет формата «золушка встретила Прекрасного Незнакомца, который потом оказался Злобным Вампиром», иначе не могу. И мораль «не ходите, дети, в Африку гулять». Судя по встреченным ошибкам, у редактора тоже руки опустились. На контрасте с Олди особо феерично смотрится.

Владимир Аренев «Мечтают — и не только об электроовцах!..» ([д]озорное) — из уважения к автору перечитала два раза. Все равно ничего не поняла. Ну Дик, ну и что?

Николай Калиниченко «Дождь над Ельцом» — забавная детская страшилка. По стилистике, прямо скажем, плохо, потому что когда 10-летний ребенок обращает внимание на архитектуру дома и упоминает слово «ротонда», хочется возопить, как Станиславский. Зато сюжет небанальный и забавный, такая страшилка с национальным колоритом, в духе Гоголя.

Майк Гелприн «Последний вампир» — складно и банально. Кто еще не написал про «богов и героев» среди нас?

Сергей Чекмаев, Пауль Госсен «Готик-блюз» — еще один последний вампир, и тоже все скучно и банально. Умирающий человек, который предпочитает стать вампиром, чтобы выжить — кто еще не успел про это написать?

Далия Трускиновская «Шлюха» — симпатичная, очень женская идея. Исполнение тоже неплохо. Но опять же, вариант, который легко приходит в голову и реализован практически «в лоб».

Сергей Жигарев «Отцы и овцы» — а вот это понравилось. Хороший рассказ про вампиров можно опознать по *отсутствию* слова «вампир» в тексте, ага. К тому же написано очень изящно- все эти барские разговоры, приметы времени, стилистика хороша. Хронология смутила — в 1860 году уже вовсю обсуждали разные проекты отмены крепостного права, и не было это таким прямо страшным бунтарством.

Генри Лайон Олди «Сказки дедушки-вампира» — восхитительно смешное баловство на тему того, как вампиры спасли землю от инопланетян. Особо жжот кардинал Лоренцо))

Ника Батхен «Будь человеком!» — не скажу, что идея сильно оригинальна, сюжета по сути вообще нету, но написано вполне славно.

Даниэль Клугер «Ночь Преображения» — для того, чтобы обыграть банальную и малоинтересную идею несовпадения групп крови и тд., автору пришлось ввести в рассказ о вампирах инопланетян и андроидов. Вот это называется бешеной собаке семь верст не крюк, да. Смешались в кучу кони, люди.

Наталья Резанова «Песнь крови» — Попытка связать вампиров, Золушку и историю Франции. Получилось примерно как лебедь, рак и щука. История Франции выглядит как из детской энциклопедии, вампиры тоже не впечатляют, а про Золушку я где-то уже читала.

Юрий Гаврюченков «Упырь» — «Однажды ночью ко мне приходил упырь, но я его не пустил, он помыкался и ушел». Э, что это было?

Сергей Удалин «Большая разница» — изящная забавная зарисовка на классическую тему о том, что все звери, включая ночных тварей, конечно, равны, но некоторые равнее. Не бог весть какая идея, но хорошо написано, и читать приятно.

Виктор Точинов «Мальчик-Вампир» — какая-то глупая непонятная чернуха, даже не знаю, что тут сказать.

Елена Первушина «Убежище» — замах интересный, но общий результат так себе. По сути — рассказ ни к чему не пришел. К тому же две части связаны между собой ну очень условно. Опять же, несчастный поход на альбигойцев тема древняя.

Юрий Гаврюченков «Ганс&roses» — набившая оскомину вариация на тему «русские бандюки и что-то». В данном случае вампиры. Разумеется, присутствуют калаши, ФСБ, киллеры и прочая бутафория, от которой стало тошнить еще в девяностые.

Мария Акимова «Охота» — вроде и ничего плохого сказать нельзя, но какое-то очень невнятное. При чем тут девочка Катя, которая курит? И что означает такая концовка? Неплохо бы смотрелось как пролог романа, но на рассказ не пойдет.

Майк Гелприн, Александр Габриэль «Персональный вампир» — стихи хороши. Все остальное ужасно, особенно избитую до невозможности тему и ну очень стандартного героя-алкаша-наркомана, который на самом деле хороший и пушистый. Глупое существо вомпер, надо было не все богатства мира предлагать, а дозу во время ломки.

Виктор Точинов «Вампиры в Мэне» — симпатичная детективная повесть, лихо обернутая вокруг вампирской тематики, в лучших традициях Конан-Дойля.

Святослав Логинов «К вопросу о природе вампиров» — укатаечно смешная псевдонаучная статья о вампирах, вампиризме, бактериях, палеонтологии и тд. В лучших традициях Курехина и Шолохова. В итоге практически приходим к выводу, что среднестатистический вампир является колонией бактерий:haha:

... как делаются подобные тексты?... В.Владимирский сидел с блокнотом у экрана телевизора и, постоянно нажимая кнопку «пауза» своего магнитофона /плеера, живописал по эпизодам происходящее действо? Эффект получился достаточно слабенький, как бледная копия на фотокопире, нуждающемся в заправке чернильным порошком. Впрочем, читалось легко, вспоминалось увиденное когда-то давно... Даже постепенно привык к упорному наименованию Малдера и Скалли — Молдером и Дэйной Скалли.

А я то думал, почему в последнее время фанаты будто взбесились. А автор все внятно и исчерпывающе объяснил.

Забавная миниатюра.

Расказ слишком короткий, чтобы претендовать на нечто большее.