цитата
Писатель-фантаст Сергей Лукьяненко в гостях у крымчанПохоже, многие симферопольские любители фантастики с нетерпением ждали встречи с Сергеем Лукьяненко — известным автором «Дозоров». Ждали, потому что помнят «Ночной» и «Дневной» дозоры», и книги помнят, и фильмы, снятые Тимуром Бекмамбетовым. Даже совсем молодые об этих произведениях знают.
Сегодняшний Лукьяненко, явившийся в Симферополь в рамках проекта «Формат А3», по первому впечатлению спокойный человек, не желающий говорить о политике, симпатичный, слегка картавящий (а может, показалось?). Чем-то похож на знаменитого писателя и журналиста Юлиана Семенова, только более спокойный вариант. Ему нравится жить в своем мире. До сих пор (ему за сорок) играет в компьютерные игры, собирает мышей, попивает вино, иногда пиво. Пробовал бросить курить — не получилось, без никотина не пишется. Человек уравновешенный и умиротворенный, по крайней мере, внешне. Всевозможных наград у него, поверьте, хватает. Фантазирует себе потихоньку, и достаточно успешно.
Понятно, что Лукьяненко не похож на Алексея Толстого, на Герберта Уэллса, на Рэя Бредбери или братьев Стругацких. Его книги не всегда легко читать, но если начать, втянуться, можно по-настоящему увлечься.
Как человек умный, Лукьяненко легко относится к своей известности. Первая популярность пришла к нему благодаря литературному труду, а потом славы прибавилось после появления киношных «Дозоров». С другой стороны, и Тимур Бекмамбетов, экранизировавший книги писателя-фантаста, вполне может поблагодарить Сергея Лукьяненко за крепкую литературную основу.
Возможно, кто-то не стал бы называть фильмы по произведениям Лукьяненко мировыми шедеврами, но интерес они вызвали немалый. Вызвала уважение и попытка посоревноваться с Голливудом. И неожиданный Константин Хабенский в роли Антона Городецкого, и В. Вержбицкий, ставший после роли Завулона дежурным злодеем российского кинематографа, и без устали эпатирующая народ Жанна Фриске, и все еще актуальный Бумбараш — Валерий Золотухин в роли старого вампира — все было как бы внове, все вызывало ажиотаж. Фильмы смотрели, о них спорили.
Конечно, большинство вопросов на встрече с Лукьяненко были посвящены «Дозорам», в основном о них и спрашивали даже те, кто любит и другие произведения писателя. Автор достаточно терпеливо отвечал, рассказывал, как снималась знаменитая сцена слета вампиров.
Писатель-фантаст, гость из Москвы, отказался от вступительной речи, сообщил, что родился в Казахстане, и сразу же предложил работать в режиме вопросов-ответов, признался, что бекмамбетовскими экранизациями удовлетворен не до конца. Причина ясна — при создании киноверсий от каких-то сюжетных поворотов романа пришлось отказаться, и, хотя это абсолютно естественный процесс, писатель несколько расстроился. Также Лукьяненко пообещал написать еще один роман из серии «Дозоров» и оставить Антона Городецкого в живых. Кто-то в зале, наверное, вздохнул с облегчением.
Что же касается самой темы встречи «Украина, Россия: всем выйти из сумрака!», то Лукьяненко, хоть и в мягкой форме, но практически наотрез отказался говорить на эту тему, так что остроумие организаторов было потрачено впустую. И в целом на политические темы говорил мало и очень сдержанно. Правда, пустил критические стрелы в адрес покойного Бориса Ельцина, напившегося при известных обстоятельствах в Беловежской пуще и раздерибанившего СССР. Сергей Лукьяненко также мудро заметил, что при некоторых обстоятельствах «сумрак» — это не всегда плохо, так что еще надо подумать, стоит ли спешить из него выходить.
Встреча с фантастом прошла ровно и неагрессивно. Сергей Лукьяненко не подавал себя как знаменитость, не навязывал собственное мнение. Немного размышлял, пытался наладить диалог с аудиторией, пришедшей на встречу. По образованию врач-терапевт, врач-психиатр, он, думается, нашел когда-то свою нишу — и с тех пор живет в этой самой фантастике, творит в свое удовольствие. А откровения? В детстве писатель, оказывается, любил книги Николая Носова и Астрид Линдгрен, так ведь мы их тоже любили и любим до сих пор. Также Лукьяненко посмеялся над новым крымским законом об установлении ставок сбора на заготовку вторичных лесных материалов или о запрете поцелуев в Детском парке Симферополя — мы и сами смеемся вволю.
Были и еще откровения: Лукьяненко не любит и опасается фантастов-графоманов, которые его одолевают, поэтому старается не вступать с ними в контакт. И еще: на вопрос о крымских фантастах московский писатель-фантаст ответил честно: «Да, знаю, но не припомню». Из зала раздалось робкое напоминание: «А Светлана Ягупова?» Но и это не пробудило у Лукьяненко воспоминаний. Увы, не удалось крымской фантастике в этот вечер выйти из сумрака…
/СЕРГЕЙ ПАЛЬЧИКОВСКИЙ/
цитата
ГРАНИ ФАНТАСТИКИ СЕРГЕЯ ЛУКЬЯНЕНКОКак поётся в известной песне, в 18 лет пишет каждый. Пишет стихи, рассказы, дневниковые откровения, просто строчки на полях черновиков. Пишет в интернете. Пишет, казалось бы, для себя, для архивов собственной памяти. Непрошенное вторжение чужака в это пространство поначалу кажется более чем недопустимой дерзостью. Но в конечном итоге большей дерзостью начинает казаться желание оставить написанное в собственных архивах. Появляется неистребимое желание делиться. Причём, так, чтобы тебя непременно поняли и признали. Шагая под руку с юношеским максимализмом, по-другому думать и не получается.
Культовый российский писатель Сергей Лукьяненко свой первый роман написал в 20 лет. И навсегда поменял карьеру врача-терапевта на нелёгкое писательское бремя. Без преувеличения он стал знаменитым. Нашёл не только свою нишу в творчестве, но и досконально изучил все нюансы сложнейших взаимоотношений писателя и издательств, нашёл свой ключ к популярности. Заслужил право критиковать и рассуждать о «плохой» и «хорошей» литературе. Стал человеком, к которому прислушиваются и чьим мнением дорожат.
В Симферополе, в конференц-зале клуба «Фотмат А-3», где проходила встреча с Сергеем Лукьяненко, свободных мест не было. Писатель покорил публику сразу. Умением рассуждать, тонким и ненавязчивым чувством юмора, грамотной и красивой речью.
Своим неизменным жанром писатель раз и навсегда выбрал фантастику. Или, как ещё часто говорят, жанр сам выбрал его. Однажды Сергей Васильевич попытался написать сказку — для собственного же ребёнка. Но в итоге всё равно получилось фентези. «Некое желание большей чёткости, ясности и простоты приводит к фантастике — потому что это литература, где добро побеждает зло, моральные ориентиры расставлены однозначно, а сражение ведётся открыто и честно», — говорит писатель. Может быть, именно поэтому его «Дозоры» в своё время стали бестселлерами, «Лабиринт отражений» и спустя 15 лет без потери актуальности заставляет задуматься о ловушках «всемирной паутины», а «Холодные берега» подталкивают к осознанию непреходящих ценностей. «Книга никогда не умрёт», — с уверенностью заверяет автор. Это его ответ на извечный прогноз «через 20 лет будет одно сплошное…» Теперь уже даже не телевидение, а интернет. «Читать будут всегда. Другое дело, что процент читающих будет всё время уменьшаться. Но уменьшаться до какого-то определённого предела. И ниже уже не опустится».
В наши дни начинающему писателю проще найти площадку для популяризации своего творчества. Широкие просторы интернета всегда к вашим услугам. Но сеть, по мнению Лукьяненко, может ввести юное дарование в заблуждение, дав иллюзию признания, сделав эдаким халифом на час. Сергей Васильевич поделился любопытным наблюдением: можно выложить в интернет полнейшую ерунду, и обязательно найдутся те, кто будет считать это шедевром. В сети. Но не в реальной жизни. К нему в почтовый ящик ежедневно приходят сотни произведений, большинство из которых он даже не читает. «Помочь я могу немногим. Максимум, что могу сделать — это написать хвалебный отзыв на обложке. Но что-то стоящее присылают крайне редко». Согласитесь, право так рассуждать может заслужить не каждый. Сергей Лукьяненко заслужил. Зал внимательно его слушал. Записки с вопросами всё прибывали. Юные авторы не унимались: «Как пробиться в издательство???» Не утрачивая юмора и иронии, Сергей Лукьяненко поделился рецептом: «Предположим, вы написали фантастический роман «Месть звёздного вурдалака». Отправляя его в издательство, по максимуму сократите текст своего письма, отметив в нём лишь самое главное. Вероятность того, что его прочтут, уже увеличивается. Если редактору понравятся первые строчки, он может посмотреть, чем роман закончился. И если уж совсем понравился, заглянет в середину вашего произведения. А вообще, начинающие писатели часто идут работать редакторами в издательство. Так выше вероятность завести нужные знакомства и опубликовать собственные творения».
Сейчас Сергей Лукьяненко работает над новым произведением, название которого держит в секрете. И даже не собирается, как это делал обычно, выкладывать фрагменты нового текста в интернет. Говорит, что хочет проверить, какова будет реакция «не подготовленных» читателей. Также в планах завершить эпопею о «Дозорах». «Книг будет на одну меньше, чем о Гарри Поттере», — приоткрыл завесу тайны автор. И пообещал, что жанру фантастики он будет верен всегда. Слишком уж привлекательны его безграничные перспективы. «Ни у кого нет возможности прожить несколько жизней. Она появляется только тогда, когда мы читаем книгу». Вот здесь и кроется ключ к разгадке популярности произведений Лукьяненко и той уверенности, с которой он произносит каждое своё слово. Он нашёл своих читателей, и они его не предали. Начинающие авторы, коих в зале было, надо полагать, немало, изрядно воодушевились. И, наверное, уже приготовились атаковать издательства. А Сергей Васильевич улетел в Москву дописывать книгу. Чтобы снабдить ещё хотя бы одной жизнью ждущую приключений публику.
Юлия Безносова
цитата
Сергей Лукьяненко, автор «Ночного дозора»: Перечитывать свои тексты – что есть свое мясоПисатель рассказал, как из психиатра стал фантастом, почему читатели — на стороне зла, а менеджеров тянет в магию, что будет с человечеством через 50 лет и случится ли конец света
— Сергей, вы в Крыму редкий гость, а ведь многие фантасты и эзотерики считают его местом силы, уверены, например, что под горой Аю-Даг – космическая база, куда прилетают НЛО.
— Очень может быть. Место это прекрасное, необычное. Может, даже инопланетяне приезжают отдохнуть… Я бывал в раннем детстве в Симеизе, правда, совсем этого не помню. А будучи уже взрослым ездил на всесоюзные конференции писателей-фантастов в Ялте. Был там дважды зимой. Ялта была такой — не совсем для отдыха.
— Постапокалиптический пейзаж?
— Нет, скорее, она была такой, как в фильме «Асса» — пальмы в снегу, зима — очень забавно. Но остались приятные впечатления.
— Вам никогда не приходил в голову какой-нибудь крымский или украинский фантастический сюжет, как, например, Аксенову, который «перекопал» перешеек, отделил полуостров от материка и, тем самым, изменил его судьбу?
— Второй «Дозор» мы писали в соавторстве с украинско-русским писателем Володей Васильевым, который живет в Николаеве. Собственно, после этого Володя написал еще книгу «Лик Черной Пальмиры», где действуют как раз люди из украинского дозора, правда, часть действий происходит в Санкт-Петербурге. А сейчас, насколько я знаю, он хочет написать книгу, где часть действий будет происходить на Украине. Вот ему и карты в руки.
— А вообще фантастику на политические темы пишете? Ведь там можно все и завуалировать, и предельно понятным сделать…
— Свое мнение о политике я высказал в книге «Осенние визиты», которая была написана еще лет 15 назад. С тех пор ничего принципиально не поменялось, кроме антуража. Часть действий там как раз происходит на Украине (согласно сюжету и к Сталину, и к Александру Македонскому, и к Наполеону подселяли Визитеров – двойников, символизировавших власть и воевавших за главенство в мире с добром, знанием, творчеством, развитием и другими сущностями – прим.авт.)
— Вы ведь поначалу работали психиатром. Наверняка были среди пациентов такие, что считали себя вампирами, магами. Сюжеты стали придумывать на этом этапе?
— Нет. Одно с другим не связано. Я вообще слышал, что за меня пишут мои пациенты. Подобные больные у меня были, но такого рода бред, как правило, очень примитивен. Фантастику я любил с дошкольного возраста, стать психиатром же решил в средних или старших классах. Это было скорее инерционное решение, потому что у меня отец — психиатр. Вообще, я мечтал стать режиссером, но даже побоялся пытаться ехать в Москву, пробиваться. Трезво все оценив, решил, что буду врачом. Но желание создавать свои миры победило, и нашло выход в такой форме – не в режиссуре, а в написании книг.
— Кто из героев ваших «Дозоров» — это вы?
— Конечно, Антон Городецкий. Всегда главный герой, особенно, если ты пишешь от первого лица, это твое отражение. Тут, правда, возникает вопрос, похожим ли ты это отражение сделаешь, что дашь ему от себя, а что – от других. Я, когда пишу, просто пытаюсь представить себя в других обстоятельствах: если бы я вырос в таком мире, в такой среде, каким бы я мог стать. Берется собственный характер и перекладывается на некие придуманные обстоятельства. Как говорил Гюстав Флобер: «Госпожа Бовари – это я». Совершенно честная фраза.
— Многим ваши «Дозоры» нравятся тем, что современную жизнь вы поделили на черное и белое – сразу видно, кто хороший, а кто – плохой.
— Напротив. Только в первых книгах для Антона Городецкого все просто: есть темные, а есть светлые. А дальше он начинает понимать, что существует некое сходство между темными и светлыми, что добрые поступают по-злому, а злые – по-доброму. Я, на самом деле, старался написать книгу именно так, чтобы не было жесткой границы между добром и злом. Пытался донести мысль, что темные – не злые. Темные – эгоисты. А светлые — альтруисты. И вот тут уже эгоизм может заставить пойти на добрые дела, лишь бы было удобно и комфортно. А альтруист способен на любые злодеяния и будет для себя их оправдывать великим благом для людей. Так что здесь все немного сложнее.
— Вот вы как психиатр скажите, выбирают ли люди сами, на какой им быть стороне, или они в основе своей либо злые, либо добрые?
— Есть люди более склонные к добру, а есть – ко злу. Даже если посмотреть на группу в детском саду, можно увидеть и тех, и других. Очевидно, это заложено даже не воспитанием, а природой. Но человек способен компенсировать какие-то свои заложенные особенности и либо давать волю своей темной стороне, либо подавлять ее.
— Почему вообще современные люди так любят фантастику?
— Во-первых, это литература эскапизма, бегства в вымышленную реальность. Людям хочется убежать в какие-то придуманные миры, где все будет лучше, понятнее, справедливее. Отсюда вся эта литература о «попаданцах» – тех, кто попадает в иные миры, в прошлое или будущее. И несколько другой вариант эскапизма – литература о сталкерах. Здесь принцип другой: все в мире плохо, неправильно, начальство не любит, девушки не дружат, но в мире произойдет «большой бум», и тут все увидят, какой я крутой — мне бы только автомат Калашникова и тогда я всех «победю».
— Но в дозорах-то все иначе – волшебство приходит в современную Москву.
— Это тоже эскапизм, но в том варианте, который можно назвать «дверь в стене». Был рассказ Уэллса о человеке, который обнаружил такую дверь: если ее открыть, можно попасть в другой чудесный мир, а обнаружить ее можно в разных местах. Дозоры – это, по сути, как раз о двери в стене: вокруг нас есть волшебный мир, мы к нему не допущены, и мы его не знаем, но если тебе вдруг скажут: «Ты наш, ты иной», — будешь допущен к великим тайнам и станешь волшебником. И ты уже не обычный менеджер Вася Петров, который на работе втюхивает пылесос подороже покупателям, которые хотели бы купить подешевле. На самом деле, ты великий маг и волшебник.
— Как думаете, большинство читателей представляют себя на стороне светлых или темных?
— Они, конечно, сопереживают Антону Городецкому, но больше симпатизируют темным. Большинство моих читателей – молодежь, для которой более притягательна идеология темных. Ее суть: «Я – самый хороший, но весь мир против меня. Я уникальный, и все вокруг меня не стоят». Это как раз подростковая идеология. Если обращаться к классике, то это ситуация Тома Сойера, который, напроказив, сидит и думает: «Вот сейчас утону в речке, и все будут жалеть и скажут, какой я был хороший». Это юношеский максимализм, его просто нужно прожить. Плюс к этому те же вампиры – это очень романтические персонажи. Раньше-то все было понятно: вампира нужно поймать и забить ему кол в грудь. Сейчас же это такой страдающий непонятый человек. Да, он немного сосет кровь, но никому ничего дурного не желает – это лишь особенности его организма. К тому же он красивый, вечно молодой, быстро бегает, летает, обладает массой знаний.
— Почему фантастику считают литературой второго сорта?
— Потому что пишется и издается очень много, мягко говоря, ерунды. Есть такой закон американского фантаста Старджона, который гласит, что 99% любого явления – ерунда. Собственно, это применимо к любой литературе. Но фантастика более тиражна, поэтому вся эта ерунда на виду. Если открыть девять из десяти книг, это будет чудовищная, потрясающая, умопомрачительная галиматья. Она может быть о космических пришельцах, о вампирах, о мальчиках-волшебниках в очках – о чем угодно. Другой вопрос, что если мы возьмем десять современных прозаических книг, то девять из них тоже будут полной галиматьей. Но поскольку эти книги издаются крошечными тиражами, их никто не знает.
— Кого вы сами читаете из современных отечественных фантастов?
— Из украинских, в первую очередь, Марину и Сергея Дьяченко. Из русских: Александра Громова, Владимира Васильева, Леонида Каганова, Михаила Тырина, Вячеслава Рыбакова, Святослава Логинова.
— Вы общаетесь с писателями из других цехов? С Пелевиным, Акуниным?
— У нас есть более замкнутая, но активная и живая фантастическая тусовка. А вот контакты с большой литературой минимальны. Большая литература несколько брезгует фантастикой, подчеркивая, что эта литература ненастоящая.
— А чем занимаются фантасты, когда собираются вместе?
— Ну, о пришельцах мы точно не разговариваем (смеется). Занимаемся тем же, чем и все люди: пьем чай, рассказываем анекдоты, спорим о политике. О работе мало кто говорит, разве что делимся впечатлениями о том, какой издатель хуже или лучше.
— На каких книгах вы выросли?
— Клиффорд Саймак, Айзек Азимов, Роберт Шекли, Артур Кларк. Из наших, в первую очередь, братья Стругацкие, Кир Булычев, Виктор Колупаев.
— О чем была ваша первая фантазия, перенесенная на бумагу?
— На первом курсе института я вдруг решил, что нужно начинать писать, поскольку очень мало фантастики можно было взять и почитать, мне ее самому не хватало. Первый мой рассказ назывался «За лесом, где подлый враг». Учитывая, что он был написан в 18 с половиной лет, а издается до сих пор, я считаю, что это был неплохой рассказ (по сюжету, много лет отряд военных стреляет по врагу, который находится за лесом, и которого никто не видел. Его тайну им открывает странник – никакого подлого врага нет, а снаряды, посылаемые за лес, отталкиваются от защитного поля, установленного самими же военными над старыми складами, и летят обратно, принимаемые за ответную стрельбу).
— Вы перечитываете свои давние тексты?
— Нет, я этого избегаю. Сразу возникает какое-то жутко неловкое ощущение. Я в этом чувствую что-то глубоко противоестественное. Это все равно что, проголодавшись, отрезать от себя кусок мяса, поджарить и съесть. Могу прочитать текст, чтобы поправить еще до издания. А когда он превратился в книгу – уже не читаю.
— Вы мистический человек?
— Нет.
— Так ведьм не бывает?
— Бывают, наверное, но в них вряд ли есть что-то волшебное.
— Вы же верующий человек. Вас священнослужители не упрекали, что после тех же дозоров люди начали верить в волшебство, ходить к гадалкам?
— Вроде, наоборот, в «Дозорах» старался показать, что 99% всех гадалок – это шарлатаны. Я понимаю, что некоторые люди готовы даже художественную книгу принять за истину, поэтому перестраховываюсь. А священники тоже бывают разными. Среди них есть слегка фанатичные, которые, наверняка, что-то бы мне высказали. Те, с которыми я общался, не высказывали и даже просили подписать книжку для себя или для ребенка. Нормальные люди все понимают нормально.
— Если продолжать историю «Дозоров», в самой последней книге победит добро или зло?
— Думаю, что окончательно не может победить ни то, ни другое. Если обращаться к христианству, этого не может быть, потому что зло есть в природе человека. По крайней мере, в наших силах – уменьшить его содержание.
— Каков ваш рецепт борьбы со злом в себе?
— Прежде всего, поступать с человеком так, как хотелось бы, чтобы поступали с тобой. Думать, прежде чем делать. Пытаться критически относиться к тем ситуациям, когда тобой манипулируют.
— Вы бы хотели, чтобы ваши произведения включили в школьную программу?
— Нет, не нужно! А то читать меня будут меньше. Хотя кое-что проходят на уроках, но как некое внеклассное чтение. Я когда школу для сына выбирал, завуч не знала, кто я. И вдруг в одном из кабинетов обнаружил на доске «Почему Недотепа вовсе не недотепа, или образ Трикса в романе Лукьяненко «Недотепа». Я очень долго смеялся. Завуч не могла понять, в чем дело, и пришлось признаться, что я и есть автор. Оказалось, что книжку разбирали в старших классах как внеклассное чтение.
— Вы как-то защищаете свои произведения от пиратов? И возможно ли в принципе с ними бороться, или мы возвращаемся в допушкинские времена, когда на литературе никто не зарабатывал?
— Если и вернемся, количество писателей резко сократится не по числу графоманов, а по числу тех, кто как раз собирается серьезно заниматься литературой. Я предпринимаю меры, участвовал в каких-то письмах и петициях к президенту с просьбой урегулировать это законодательно. Проводятся какие-то акции, юристы подают в суд на нелегальные библиотеки. Но эта борьба, по сути, бессмысленна. Победить пиратство можно только государственными мерами – и очень жесткими. Но для государства это далеко не первоочередная проблема.
— Но хорошие издания стоят очень дорого. Если книги нельзя будет найти в сети, чтение многим станет не по карману.
— В 90-е годы книги доже были дорогими по сравнению с уровнем дохода большей части населения. Но они издавались и продавались. Сейчас же, к сожалению, все это часто уходит в интернет, причем, именно в пиратские библиотеки. Это очень печально. Если известные писатели, вроде меня, еще могут как-то справляться, то начинающим очень тяжело.
— Когда вы в последний раз покупали книгу?
— Несколько лет назад. Это был роман Терри Пратчетта «Когда мы были дельфинами».
— Ого! А что вы с тех пор читали?
— Электронные книги.
— Как считаете, бумажный вариант перестанет существовать?
— Останутся те области, где бумажная книга просто удобнее: справочная литература, детские книги, художественные альбомы. Опять же никуда не денутся рынки дешевых книг для чтения в электричках и нормально изданных бумажных книг для ценителей и любителей. И останется какая-то часть изданий для тех, кто не читает электронные книги и вообще читают две-три книги в год. Вот выходит какой-нибудь «Код да Винчи» — не покупать же им по такому случаю букридер! Проще купить книжку.
— Что будет с миром через 50 лет?
— Могу не предположить даже, а сказать довольно точно. Будет 2062 год.
— А если серьезно?
— Будет построен первый город на Луне. На Марсе пройдет экспедиция, во время которой будет найден первый космический корабль. Люди поселятся на дне мирового океана. Будет вылечено большинство известных болезней. Люди научатся изменять свои тела, отращивать жабры. Поскольку через 50 лет моих слов никто не проверит, могу говорить с полной убежденностью.
— Что будет с народами и государствами?
— Вот тут можно уже посерьезнее сказать. Первая тенденция — это глобализация. Есть ощущения, что она обречена на провал. Человечество разнородно и раздроблено. И попытаться четко и жестко объединить его в одну систему нельзя. Если раньше был только Советский Союз, то сейчас есть еще и исламский мир, который совершенно не в восторге от такой перспективы и готов на очень жесткие акции. Существует масса маленьких упрямых стран, которые не хотят расставаться со своей самобытностью, которые отвергают английский язык и американскую культуру. Поэтому глобализация провалится, а нас ждет некий довольно сильный откат к национальным государствам и, наверное, к сколачиванию союзов на основе духовной и культурной общности.
— Конец света будет?
— Зависит от того, существует ли темная материя. Если существует, то Вселенная когда-нибудь прекратит расширяться, захлопнется и постепенно растворится. Но это будет нескоро.
Татьяна Береговая