В зомби-апокалиптике, которую все чаще выделяют в отдельный жанр, существуют свои законы и условности. Как правило, нашествие живых мертвецов (или инфицированных каннибалов, что ничуть не лучше) отслеживается с самого начала — от первых очагов и «нулевых пациентов» до кровавой анархии и всеобщего опустошения. На этом фоне существуют герои, которым приходится не только думать о физическом выживании, но и приспосабливаться к происходящему психологически; те, кому это не удается, быстро выбывают из гонки. Иногда на развалинах прежней жизни удается построить новую, но бывает и так, что все надежды идут прахом.
Четко сформулированные шаблоны — идеальная мишень для тех, кто шаблонов не терпит. Нью-йоркский писатель Олден Белл (настоящее имя — Джошуа Гейлорд) размещает своих героев в знакомых декорациях, но акценты расставляет на особый лад.
Юная героиня «Жнецов» — дитя своей эпохи, порождение нового мира. Цивилизация рухнула под натиском мертвецов еще до ее рождения. Иной жизни Темпл не видела, ностальгия ей не свойственна: все, что она знает о прошлом, почерпнуто из рассказов старших и фотографий в выцветших журналах (читать ее никто не учил). Закрывать пробелы в знаниях ей помогают от природы цепкий ум и живое воображение. За годы упадка Америка превратилась в огромный музей под открытым небом; перебираясь из штата в штат, словно из зала в зал, Темпл постигает доставшуюся ей вселенную как единое целое. «Прошлого в мире не меньше настоящего», — размышляет она.
Роман построен в традиционной для американской культуры форме «дорожной истории». Хотя государство кануло в Лету вместе с интернетом и авиаперевозками, по всей стране теплятся островки человеческого присутствия. Блуждая по пустынным просторам, героиня встречает десятки людей, попадает во множество общин. И у каждого своя правда, свой путь: кто-то надеется вернуть старое, кто-то строит новое — а кое-кто и вовсе предпочитает считать, будто ничего не изменилось. И везде Темпл чувствует себя одинаково чужой, потому что мир устраивает ее таким, какой он есть. Мир этот жесток, беспощаден, неприютен — и бесконечно прекрасен. Чудеса поджидают на каждом шагу: фосфоресцирующие рыбки в морском приливе, железный великан у нефтяной вышки, ревущая Ниагара. И все это такая же часть жизни, как и вечно голодные, вечно шаркающие пожиратели плоти — и даже в них порой обнаруживается ужасающая, босховская красота. Истина в глазах смотрящего — а глаза Темпл смотрят зорко, настроившись на волну удивительного и величественного.
Поначалу ее гонит вперед жажда странствий, потом — убийца, идущий по пятам, а затем и чувство долга — синоним больной совести. На руках ее кровь — и Темпл достаточно узнала о мифологии прошлого, чтобы разглядеть в собственной душе дьявола и возненавидеть его. А где-то там, наверху, затаился Бог — не милостивый христианский Господь, не карающая длань Ветхого Завета, а грозная первобытная сущность, для которой человек — нелюбимая игрушка. «Жнецы суть ангелы» (название, конечно же, заимствовано из Библии) — редкая книга о поисках Бога, начисто лишенная религиозного пафоса. В мире, который описывает Белл, присутствие этой силы естественно и даже необходимо — как звездолеты в космической фантастике.
Манера изложения, избранная автором, напоминает о живом классике американской литературы — Кормаке Маккарти. Та же задумчивость, неторопливость, та же тягучая меланхолия — и жестокая прямота, прорывающаяся всплесками насилия. Как и Маккарти, Белл безжалостен к своим немногословным героям. Как и он, не стремится к условному реализму, а точными мазками рисует высокую трагедию. Оставаясь законченной и ясной, история Темпл насыщена символами и допускает множество толкований — и это тоже нетипично для производственного в своей основе жанра.
К сожалению, на русском языке «Жнецы» звучат далеко не так стройно. Сложности начинаются уже в эпиграфе, где цитата из кинговского «Кладбища домашних животных» приписана некоему «Пету Сематари». Поэтичный стиль Белла расплывается в безвкусный канцелярит, ключевые фразы меняют смысл на противоположный, «почва» (soil) мутирует в «душу» (soul). Вот наивно исковерканная «аэродинастика» в устах неграмотной Темпл «исправляется» переводческо-редакторской командой на «аэродинамику» — и убит целый эпизод. Право же, эта книга заслуживает лучшей участи — но мудрая не по годам Темпл первой заметила бы, что справедливость не из тех чудес, какие можно встретить на этой земле…
В итоге имеем сильный, насыщенный идеями и смыслами роман-путешествие, который может отпугнуть читателей, привыкших к непрерывному действию и одномерным героям. Весомый вклад в копилку жанра — книга, в которой находится место и степному закату, и кровавой бойне, и мыслям о вечном.
цитатаОна объяснила старухе, что странствует почти всю жизнь. Из-за тысячи названий городов, где ей довелось побывать, она чувствовала себя немного потерянной, но мирилась с этой временной неразберихой, потому что Бог был замечательным Богом, и куда бы человек ни приходил, он постоянно оказывался в нужном месте. Темпл призналась, что иногда совершала плохие поступки, которые не понравились бы Создателю. Она не знала, как сильно Он сердится на нее. Она боялась, что не сможет отличить Его благословение от наказания, потому что мир всегда оставался наполненным чудесами, даже когда пустой живот болел от голода и волосы покрывала засохшая кровь.
Рецензия впервые опубликована в журнале "Мир фантастики" №8, 2013
цитировать
свернуть ветку
