Ящик
Человек пошел охотиться на вискачей. Пройдя несколько сот метров, он увидел множество зверьков и настрелял их полный мешок. Но вернувшись на то же место в следующий раз, никакой дичи там не нашел и направился дальше.
В конце концов он добрался до незнакомой деревни. На площади толпился народ: зарезали корову, все готовились к празднику. Люди заметили чужака и стали гадать, кто он такой. Мужчины жарили мясо.
— Пойди спроси, — велели они товарищу, — откуда он; и пригласи к нам — пусть тоже покушает. И пусть к вождю сходит!
Человек боялся идти к вождю, но окружающие принялись его ободрять. Тогда охотник приблизился к дому вождя и прокричал вежливое приветствие.
— Будь любезен, — ответил вождь, — пойди наруби дров. Вот топор. Налей в котел воды, разожги огонь и заготовь дров. Воду поставь кипятиться. Но топлива принеси побольше, чтобы вода быстрее согрелась. Как закипит, мы бросим тебя в котел!
Маленький мальчик, стоявший неподалеку, прошептал человеку:
— Постарайся схватить топор, ведь вождь собирается прикончить тебя!
— Как же мне рубить, вождь? — спросил человек, подойдя к дереву.
Вождь стал показывать, а человек ударил его топором по шее и убил. А дальше стал думать, что ему делать с детьми вождя. Он заметил большой ящик и позвал ребятишек:
— Ну-ка прячьтесь скорее сюда, а то сейчас холодный ветер задует!
Дети залезли в ящик, а человек забил крышку гвоздями. Подул холодный ветер, и дети в ящике умерли.
Череп
Нофуетома был неплохой колдун. Он много чего исхитрился создать, но вершиной собственной изобретательности считал растение карай. Некоторые думают, что такого растения не существует в природе, ибо, если индейцев спросить, что такое карай, любой из них укажет какую-нибудь свою лиану или траву. Некоторые карам ложные и слабые — с этим не приходится спорить. Однако каждый, кто намажется соком настоящего карам, видит в темноте.
С тех пор, как ночь для Нофуетомы сделалась светлее дня, он стал от заката до рассвета бродить в лесу и выгребать из дупла древесных лягушек, которые ведут ночной образ жизни. Жена потом подавала их в жареном виде вместе с маниоковыми лепешками. Рыбной ловлей Нофуетома теперь тоже занимался исключительно по ночам: зажигал факел и бил острогой столько рыбы, сколько хотел.
Не удивительно, что по лесу распространялось недовольство. Отомстить Нофуетоме, создавшему колдовское растение, вызвались жабы. Они незаметно проникли в его жилище и устроились, кто под бревном, кто под камнем, кто под брошенной старой корзиной. Всякий раз, когда Нофуетома уходил в лес, жабы вылезали из темных углов и окружали хозяйку дома. Медленно переступая, они приближались к несчастной женщине, совершенно терявшей способность двигаться. Жабы забирались на нее и начинали потихоньку объедать. Кожа, мясо и кровь таяли, остов разваливался.
Подходя к дому, Нофуетома имел обыкновение стучать по корню дерева, росшего у тропы. Этим он желал напомнить жене, что пора подавать мужу лепешки и пиво. Он не знал, что посылает предупреждение жабам. Услышав стук, те восстанавливали женщину из останков и отнимали у нее память. Когда муж входил, она лишь жаловалась на страшную головную боль и, худея день ото дня, отказывалась принимать пищу.
Однажды Нофуетома возвращался с охоты позднее обычного и в спешке забыл ударить по корню. Отворив дверь, он увидел кучу окровавленных костей на полу, а в гамаке — дочиста обглоданный череп. Пока охотник обдумывал, как ему поступить, череп подскочил и вцепился ему в меча. Нофуетома попробовал сбросить череп на пол, но тот укусил его за руку. Каждая новая попытка избавиться от черепа влекла за собой все более жестокое наказание. Нофуетома понял, что сопротивляться глупо — враг перегрызет ему горло. Оставалось смириться.
— Что, не нравится? — ухмыльнулся череп, видя успех дрессировки. — Привыкнешь! Это тебе за то, что позволил жабам меня сожрать!
Отныне жизнь Нофуетомы превратилась в мучение. Он теперь постоянно испытывал острейший голод, так как череп перехватывал почти всю пищу, которую человек подносил ко рту. Свои нечистоты череп извергал на тело Нофуетомы. Спина и плечо почернели и стали заживо гнить, густой рой мух сопровождал охотника, куда бы он не направился. Когда Нофуетома попробовал смыть грязь, череп больно укусил его в щеку, давая понять, что следующая попытка помыться будет стоить человеку жизни.
Нофуетома чувствовал, что долго не протянет, если не придумает какой-нибудь хитрости. Долгое время все планы спасения терпели неудачу: череп проявлял недюжинную прозорливость и ловкость. И все же Нофуетома не зря слыл колдуном. Однажды ночью он сумел втайне от черепа побеседовать со своими амулетами. Духи-хранители дали совет: обещай накормить череп рыбой, а потом попроси его слезть — мол, надо вершу проверить.
Желание полакомиться пересилило осторожность: череп нехотя соскочил с живого насеста на поваленный ствол дерева. В то же мгновение Нофуетома прыгнул в реку и поплыл под водой, сколько позволяло дыхание. Затем вскарабкался на берег и побежал к дому. Захлопнув дверь, он припер ее жердью. Череп прискакал следом, остановился и вдруг закричал голосом жены: — Отдай мою терку для маниоки! Человек приоткрыл дверь и просунул в щель терку. Увидев знакомый предмет, череп слился с ним в бесформенный ком. Ком взвился вверх и превратился в ночного попугая, который кричит при луне. Попугай посидел на крыше, затем улетел в лес.
Гусеницы
Люди шли через лес, из деревни на дальние огороды. У самой тропы грызла листья огромная черная красноголовая гусеница. Проходя мимо нее, все ускоряли шаг, а шедшая позади девушка замедлила.
Какая красивая! мечтательно проговорила она. Будь ты индейцем, я бы вышла за тебя замуж!
Люди на огородах разожгли костер и стали печь клубни. Вот среди зарослей хрустнула ветка, показался незнакомый человек. Девушка смотрела на него, а ее улыбка становилась все шире.
Откуда ты? спросила она.
Ты сама меня позвала, я пришел!
Так они стояли и беседовали.
Сейчас испеку бататы, заторопилась девушка.
Она принесла горячие клубни и принялась счищать кожуру. Когда все пошли домой, неся за спиной корзины с собранным урожаем, человек-гусеница шагал последним. Его тело было выкрашено в черный цвет, на голове горели ярко-красные перья. До деревни добрались уже в темноте. Человек-гусеница направился в дом девушки и покинул его на рассвете.
С тех пор он каждую ночь бывал там, а утром возвращался на свое дерево, превращался в гусеницу и продолжал грызть листья вместе с остальными существами его породы.
Когда признаки беременности стали заметны, сестру девушки подозвал ее муж.
Разузнай, пожалуйста, попросил он, кто любовник твоей сестры. Надо будет взять его в лес пусть принесет своей милой дичи и дикого меда!
Той же ночью мужчина закрыл все выходы из дома в надежде, что гость не уйдет незамеченным. Однако человек-гусеница опять ускользнул.
На следующую ночь муж сестры повторил опять свою попытку и не напрасно: кто-то выбрался из дома перед рассветом и направился прямиком в лес. Это индейца обескуражило: он был уверен, что ночной гость пойдет отсыпаться в дом холостяков посреди деревенской площади. Однако индеец преодолел опасения и последовал за незнакомцем. В зарослях он своими глазами увидел, как тот обернулся гусеницей, закачал головкой и повис на краю листа.
Я-то думал, она кого-то из нас выбрала, а тут вон что! присвистнул мужчина и вернулся домой.
Гусеница это вот кто! хмыкнул индеец в ответ на расспросы жены. Их там много на дереве. Все раскачивают головками и листья грызут.
Несколько дней после этого мужчины пытались преградить человеку-гусенице дорогу, но тому всякий раз удавалось миновать засаду и пробраться к своему дереву.
И вот родился ребенок, маленький сосунок только сосал он у матери не молоко из груди, а кровь из лона. Очень скоро женщина умерла. Собрались родственники, похоронили ее, а ребенка бросили в огонь. Правда бабка над ним было сжалилась, но брат погибшей не стал ее слушать, швырнув отродье в костер. Охваченное пламенем тельце с грохотом лопнуло, и из него полилась высосанная кровь.
Однажды жители отправились в дальнюю охотничью экспедицию. Дома остались только родители погибшей женщины. Они отыскали дерево с гусеницами, навалили вокруг него сухих сучьев и поднесли огонь. Однако лишь немногие гусеницы сгорели. Вы, белые, сами знаете, как вас много. Вы потомки тех гусениц, расползшихся по лесу и спасшихся от огня. Сгори они все, другая была бы жизнь.
Между тем охотники остановились на ночлег.
Слушай, я пожалуй, схожу узнаю, как там мои старики, а потом вернусь, предупредил брат погибшей приятеля.
Наутро он исчез, не попрощавшись.
Что же, не сказал даже до свиданья, надо будет пойти за ним! рассуждал приятель.
Да пусть ушел, его дело, рассуждали люди.
Нет, я тоже пойду!
Он нагнал друга и опять стал расспрашивать, почему тот не попрощался.
Думал, тебя лучше не беспокоить, объяснял первый индеец. Впрочем, раз ты здесь, то пошли вместе.
Они зашагали по направлению к деревне и вдруг услышали пение неизвестной им птицы.
Ку-ка-ре-ку! донеслось со всех сторон. Ку-ка-ре-ку!
Вслед за петушиным криком лес огласили выстрелы: это европейцы охотились на птиц. Гусеницы попадали с веток на землю и стали белыми людьми. В тот же день они развели кур, понастроили себе домов, а двух стариков-индейцев тоже переселили. Охотник не сразу отыскал родителей.
Что здесь происходит, почему вы не у себя дома? закричал он.
Белые построили нам дом.
Но почему, как?
Не знаем. Эти гусеницы попадали с веток и превратились в белых людей.
Тут появился какой-то белый и, ни слова не говоря, выстрелил в того второго индейца, который пошел догонять приятеля. Просто убил его и все. Охотник же наутро собрался назад в лес.
Надо будет рассказать, что случилось, объяснил он отцу.
Услышав рассказ, индейцы заплакали, а затем все двинулись куда глаза глядят. Ведь у них не стало больше земли все белые отобрали. Гусеницы, ставшие европейцами, продолжают пожирать наш лес. Вы, гусеницы, по-прежнему убиваете индейцев. И детей у вас много. Вы едите лес, да нас гоните. Вас теперь и не сосчитать. Ответьте, почему так случилось?