Посетитель был одет странно: фуражка с белым верхом, легкие фланелевые брючки, а на полпути между фуражкой
и брючками – грубая шерстяная накидка, словно бы снятая со средневекового йомена. Впрочем, в Москве 1921 года мануфактура была в дефиците, ордеров на текстиль всем гражданам не хватало. Так что диковинным нарядом моск вичей не удивишь.
– Вам кого? – спросила неулыбчивая секретарша, страж дверей. – Откуда вы? Зачем вам к Председателю? По ка-кому делу?
– Откуда? – переспросил посетитель. – Ха! Ошибочная постановка вопроса. – Он строго погрозил секретарше пальцем и засунул голову в дверную щель. – К вам можно? На десять минут?
Не дожидаясь ответа, гость приблизился к письменному столу, небрежно отодвинул в сторону бумаги, пресс-папье
и лампу с зеленым абажуром и стал выкладывать на стол загадочные предметы.
Председатель Совнаркома, лысый большеголовый че-ловек в черной тройке и темно-красном галстуке в белый горошек, с изумлением следил за манипуляциями посети-теля. Конечно, в последние два с половиной года кабинет повидал всякое. Самые неожиданные, громоздкие и едко пахнущие дары здесь обычно оставляли деревенские
ходоки. Однако нынешний гость демонстрировал что-то совсем уж небывалое.
– Вот эти маркеры, – напористо говорил посетитель, – будут незаменимы для делопроизводства. Видите, какие яркие цвета? Это – энергосберегающая лампочка, в год она вам будет экономить два ДнепроГЭСа. Это – айпод десятого поколения, он один заменит целый оркестр.
А это, извольте видеть, аппарат мобильной связи, он при-дет на смену всей вашей проводной телефонии. Правда, пока он работать не будет, здесь у вас еще нет сети, но его уже можно использовать как часы, как будильник и как фонарик... и в «тетрис» можете играть уже сейчас, пока аккумулятор совсем не сядет... Кстати, вы позволите и мне, наконец, присесть?
– Да-да, пожалуйста. – Оторопевший Предсовнаркома с опаской разглядывал предметы. Телефон, он же будильник, хищно подмигивал, из внутренностей айпода доносился ритмичный скрежет, а наиболее жутко выглядела энерго-сберегающая лампочка, которая состояла из мутных, как бельма, тонких гнутых стеклянных трубок. – Но скажите, пожалуйста, товарищ, где вы все это взяли?
Гость, выбравший кожаное кресло у самого стола, кач-нул головой:
– Вы тоже неправильно ставите вопрос. Не где я это взял, а когда я это взял. В будущем. Я, видите ли, прибыл из будущего.
Предсовнаркома смутился. Он живо вспомнил облик писателя Уэллса, который, сидя тут, в том же самом кресле,
еще совсем недавно рассказывал о машине времени. А он, хозяин кабинета, тогда посмеялся над англичанином, назвав его лондонским мечтателем.
– И очень хорошо сделали, что вы прибыли, – сказал, наконец, Предсовнаркома. – Вы к нам надолго или... гм...
проездом?
– Я к вам всерьез и надолго, – заверил посетитель. – До самой победы. Буду помогать вам строить светлое завтра, исходя, так сказать, из уже готового опыта. Перво-напер-во, – гость стал загибать пальцы, – разберемся с кадрами, перевооружим армию, обновим военную доктрину. С по-ляками будем дружить, а фрицам вломим, авансом, пока не поздно. Тухачевскому не за бандами надо гоняться, а идти на Берлин. Танки купим у Англии, пусть Чичерин с ними поторгуется... но лучше мне бы самому этим заняться.
Так гость из будущего мягко, без нажима, перешел к делу. Он просил должность замнаркомвоенмора, замкоминдела или, в крайнем случае, место в наркомате финансов. Предсе-датель, стесненный узкими рамками штатного кремлевского расписания, мог предложить только должность в нарком просе или наркомпроде, где из-за недоедания была высокая текучесть кадров. В конце концов сговорились на должности помощника Председателя, с почти наркомовским окладом, «фордом» из кремлевского гаража и кабинетом здесь же, на третьем этаже бывшего Сената. Ударили по рукам, гость немедленно получил мандат и талоны на питание в крем-левской столовой и бережно спрятал добычу между складок своей шерстяной накидки. Он уже собрался было подняться
с кожаного кресла, когда за дверью кабинета раздался топот и заградительный возглас секретарши.
Дверь поспешно растворилась, и на пороге показал-ся новый посетитель. Это был рыжий верзила в летней рубашке «Парагвай», штанах с матросским клапаном и голубоватых парусиновых туфлях. В одной руке он дер жал потертый армейский вещмешок.
– Здоров, Председатель! – гаркнул новоприбывший. – Бу-дем знакомы. Ну-ка, погляди! – И гость без предисловий опорожнил свой вещмешок прямо на паркет. – Вот эта фи-говина – переносной ядерный реактор, энергии у нас будет завались. Вот эта хреновина – полевой синтезатор: кидаешь опилки, получаешь любой металл. Золотой запас республики поправим с полпинка. А это, между прочим, айпод. Двадцать четвертого поколения. Пятьсот терабайт популярной музыки
в одном флаконе, сечешь? Обрати внимание, все гаджеты– первый сорт, согласно кондиций. И знаешь, почему у меня есть все эти штукенции? Потому что я – из бу-ду-ще-го!
– Откуда-откуда? – спросил Предсовнаркома, тараща глаза.
– Да из будущего, чучело! – повторил пришелец. – Из далекого, прекрасного, очень технически продвинутого будущего.
– А вот же товарищ сидит – он тоже говорит, из буду-щего.
И Предсовнаркома в полном расстройстве указал на первого посетителя, лицо которого внезапно приобрело скучающее выражение.
В жизни двух путешественников в прошлое наступило щекотливое мгновение. Председатель Совета народных комиссаров пока еще пребывал в замешательстве, однако это не могло продлиться вечно: в любой момент в его руках мог блеснуть карающий меч Немезиды.
В испуганных глазах верзилы отразилось: «Во попал!» Судьба давала обоим пришельцам только лишь одну се-кунду для создания спасительной комбинации. И первый гость эту секунду не упустил.
– Современник! Дорогой ты мой! – закричал он, вскаки-вая. – Братан во времени! А я уж думал, никого из наших больше не увижу! – И первый путешественник заключил второго в объятья.
– Современник! – эхом откликнулся прозревший гость номер два. – То-то, я гляжу, прибамбасы здесь на столе очень знакомые!
– Надо же, совпало! До чего удивительная встреча во времени! Не правда ли? – Первый гость бросил быстрый взгляд на хозяина кабинета.
– Да, – ответил тот замороженным голосом. – Бывает, бывает.
Увидев, что Предсовнаркома еще находится в лапах сомнений, первый из путешественников погладил второго по рыжим кудрям.
– Ну как там у нас, в будущем, всё по-прежнему? – лас-ково спросил он. – Владим Владимыч всё рулит? Платон всё сидит? Филипп всё поет?
– Ага, – пробормотал верзила. – Рулит. Сидит. Поет.
– Может, скачаешь мне его последний альбомчик? – не отставал первый. – У нас же ю-эс-би порты на айподах стандартные, верно я говорю? – Взяв со стола свой гаджет, он вытащил проводок с блестящим разъемом на конце
и показал его – правда, не вновь обретенному современ-нику, а хозяину кабинета, да и то издали.
Как ни странно, но вид провода с загадочным ю-эс-би разъемом немного успокоил Предсовнаркома, так что в итоге оба гостя были отпущены с миром, и даже со своим техническим барахлом. Правда, второму из пришельцев досталась совсем уж ерундовая должнос-тишка – младшего научного консультанта СНК. И ни кабинета в Кремле, ни служебного автомобиля, ни даже обеденных талонов...
Выйдя в обнимку из здания, оба путешественника остановились в тени деревьев и лишь здесь, укрытые от посторонних глаз зелеными насаждениями, рискнули ра-зомкнуть дружеские объятья.
– Вы идиот и пошляк, – объявил первый второму. – И дети ваши, и внуки, и вся родня по мужской линии будут пошляками.
– Это еще почему? – нахмурился новый научный кон-сультант СНК.
– Да потому что, имбецил вы эдакий, лезть в прошлое с тремя ржавыми гаджетами – это пижонство. Подумаешь, нашли чем удивить Председателя – терабайтами музона! Да он, к вашему сведению, кроме «Лунной сонаты» и канкана, вообще никакой музыки не знает.
– Но вы-то сами заявились к нему с простым мобильни-ком! – вскричал рыжеволосый. – И с какими-то дурацкими фломастерами!
– Мальчик, – рассмеялся первый путешественник. – То, что вы видели, это даже не эпизод, а так, случайная загогулина, роковое стечение обстоятельств. Я вообще-то спец по анти-квариату. Про гамбсовский гарнитур слыхали? Кто нашел?
Я нашел. А кто добыл единственный в мире экземпляр «ло-рен-дитриха»? Я добыл, я. А старинное оружие? Меч короля Артура вам, надеюсь, известен? Любой коллекционер за него удавится. Мне уже почти удалось его достать из камня, но тут появляется этот Мерлин, сволочь, и выбрасывает меня обрат-но, без оборудования... И, что особенно обидно, не добрасы-вает до моего века. Колдовских силенок у него не хватило. Ну а раз уж я застрял в 1921-м, надо выкручиваться...
– Извините, – скорбно потупился рыжеволосый. –
Я не знал...
– Он, видите ли, не знал! Да вы просто-напросто не должны были вламываться в кабинет. Разве вам не сказа-ли, что Председатель не один? Ну и куда вы после этого поперлись? Вас же наверняка учили в школе, что старшим надо уступать. Вы, кстати, из какого года?
– Из 2035-го, – свободно ответил верзила.
– Так я и думал. Вы гораздо младше меня. Я из 2015-го. Между прочим, моя фамилия Бендер. Остап Ибрагимович Бендер.
– Балаганов, – представился рыжеволосый. – Шура Балаганов.
– Ядерный реактор вы, небось, на городской свалке подобрали?
– Обижаете, – шмыгнул носом Балаганов. – Взял по-гонять из Дома детского технического творчества. И син-тезатор оттуда же. А айподик – лично мой, на распродаже покупал, с бонусной скидкой.
– Ну хоть образование-то у вас, надеюсь, высшее тех-ническое?
– Высшее гуманитарное, – вздохнул верзила. – Истфак МГУ.
– Скверно, юноша, совсем скверно. Я тоже, знаете ли, уран-235 от урана-238 не отличу. И как же вы собирались всю эту технику внедрять в Совдепии? Наобум? Методом научного тыка? Или эксплуатировать до упора, пока не сломается? Манхэттенского проекта, учтите, и в проекте еще нет, а академику Сахарову, чтоб вы знали, сейчас не-дели три от роду или даже меньше...
Остап еще долго бы развивал свои взгляды на научно-технический прогресс, если бы его не перебил Балаганов.
– Смотрите, – сказал он, указывая в направлении Тро-ицких ворот. – Видите, вон идет человек в соломенной шляпе?
– С чемоданчиком в руке? Вижу... О черт, да это же у него ноутбук! Он что, тоже вроде нас с вами, из будущего?
Балаганов уныло кивнул:
– Из него, гнида. Паниковский Михаил Самуэлевич. Глядите, глядите, он тоже в Совнарком намылился! Зуб даю, к Председателю.
– Наверное, его нужно предостеречь, – заметил Ос-тап.
– Не надо, – кровожадно сказал Балаганов. – Пусть идет. В другой раз сто раз подумает, прежде чем нарушать конвенцию.
– Что еще за конвенция такая?
– Конвенция эта, Остап Ибрагимович... погодите секун-дочку... – Балаганов дождался, пока человек с ноутбуком не скроется за дверью Совнаркома, после чего начал свой рассказ.
Вкратце история была такова. В родном для Бендера 2015-м Кодекс путешественников еще худо-бедно дей ствовал: всё оставалось в рамках и особых заморочек не было. Они появились позже, когда Кодекс разболтался, стал либеральнее, а в законе прогрызли кучу дырок. И таких ро-мантиков, как Балаганов, сразу стало до фига. Им хотелось изменить прошлое, причем простейшим путем: заручив-шись поддержкой тогдашнего большого начальства. А пос-кольку действовали все примерно на одном и том же поле, то быстро стали главной помехой друг другу. Бывали дни, когда в одной только приемной у Троцкого, например, или
у Берии, или у Горбачева сталкивались полдюжины гостей из будущего – и каждый со своими идеями, с рецептами, прогнозами, тараканами, гаджетами. Шум, гвалт, сумбур, неразбериха, взаимные обвинения, мат-перемат, чуть ли не поножовщина... В такой ситуации даже самый доверчивый из советских вождей отправит эту орущую толпу к черту. Или в психушку. А бывало, что и к стенке.
– И вы убоялись возрастающих трудностей? – насмеш-ливо спросил Остап.
Но его собеседник не заметил иронии. Поглядывая на входную дверь в Совнарком, он продолжал свое повест вование. По его словам, гениальная идея конференции путешественников в прошлое родилась именно у него, у Александра Сергеевича Балаганова, и он же три месяца собирал будущих участников – через рум-рум, менталь-ную почту и даже старинный фейсбук. Наконец, в малом гостевом зале Политехнического музея удалось собрать всех – тех, кто был намерен внедрять свои гордые замыслы на территории Российской империи и СССР. Желающих вручную исправить прошлое страны набралось две сотни, от прыщавых юнцов до стопятидесятилетних развалин. По замыслу Балаганова, всех мало-мальски значимых вождей
и фаворитов надлежало разделить среди присутствующих,
и чтобы каждый мирно окучивал своего. Основной спор шел из-за конкретных персон. Все как один мечтали по-работать с Распутиным, Потемкиным или Лжедмитрием. Никто не хотел брать Черненко и диких ханов Золотой Орды. Очень плохой репутацией пользовались также Жданов, Василий Шуйский и почему-то князь Рюрик. «Нашли дураков! – визгливо кричал Паниковский. – Вы мне отдайте хотя бы Андропова, тогда я вам, так и быть, подпишу конвенцию». Паниковскому все дружно показы-вали кукиш: Андропов считался реформатором, склонным к новым веяниям. «Андропова? А не дать ли тебе еще
и Александра II впридачу? – ехидничал Балаганов. – Или,
может, сразу Сталина?» При слове «Сталин» собрание сладостно стонало. Иосифа Виссарионовича полагали наилучшей кандидатурой для окучивания. Все были уверены, что если кто и способен кардинально изменить прошлое, так это тайный советник товарища Джугаш-вили ... В конце концов, решено было бросить жребий. Злая звезда Паниковского повлияла на исход дела: ему достался Батый. «Ладно, я поеду, – кричал он, – я поеду
в вашу гребаную Орду, я буду пить кумыс и жрать конину, но если там ко мне плохо отнесутся, я вернусь и нарушу конвенцию...»
– И вот вы, Бендер, сами видели, как он нарушил кон-венцию, – горестно подытожил Балаганов. – Надеюсь, сейчас ему тут врежут, и поделом. Жаль, то знаменитое бревно, которое наш новый шеф носил на субботнике, не сохранилось. Но и мраморное пресс-папье, которое я заметил там, на письменном столе, достаточно тяжелое...
в сторону, в сторону! Поберегись!
Парочка поспешно отскочила в сторону – и вовремя: из раскрытого окна третьего этажа с шумом вылетел ноутбук и грохнулся на кремлевскую брусчатку. Осколки пластмассы брызнули в разные стороны. Сверху раздались громкие неразборчивые крики.
– Началось, Бендер, началось! – в возбуждении поти-рая руки, воскликнул Балаганов. – Следите за дверью! Еще несколько секунд , и мы увидим долгожданное торжество справедливости! Этот гад, я знаю, давно к моему канди-дату примеривался... Думаете, его отправят к Железному
Феликсу или просто выкинут взашей? Лично я за оба варианта! Четыре... три... два... один! Сейчас!
Дверь распахнулась, но дальше все пошло не по ба-лагановскому сценарию: вместо побитого Паниковского, преследуемого чекистами, из здания выбежал, в слезах и соплях, сам Предсовнаркома и, не разбирая дороги, помчал-ся куда-то в сторону Арсенала. Верная секретарша, разма-хивая носовым платком, словно белым флагом, выскочила следом и бросилась за вождем мирового пролетариата.
– Чего это он раскис, как школьница? – удивился Ос-тап. – Как будто свои похороны увидел вблизи...
Балаганов со злостью хлопнул себя по ляжкам:
– Именно! Именно что похороны! Остап Ибрагимович,
я с глубоким прискорбием вынужден известить, что нашей с вами миссии капут. Мандатами можно подтереться. Я знал, что Паниковский – старый дурак, но чтоб такой! Надо было, как все мы, рисовать клиенту далекие светлые перспективы, а этот диверсант... этот вредитель... этот кли-нический болван показал ему близкое будущее!
– Мавзолей? – догадался Остап.
Балаганов с тоскою в глазах кивнул:
– Думаю , весь комплект. Горки, инсульт, Мавзолей, сталинский съезд, процессы вредителей... все пятилет-ки, которые мы доблестно просрали... Шиш он теперь поверит, что в этой стране с таким контингентом можно построить хоть какое- нибудь будущее . А раз будущего нет, то и мы с вами – самозванцы из ниоткуда, и цена нам три копейки.
Остап снял фуражку и вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони.
– И вправду он у вас диверсант, – согласился он. – Хуже Мерлина. Вот уж действительно – не везет так не везет. Обидно, а я-то настроился задержаться здесь подольше...
Ладно, юноша, пока мои талоны еще не аннулировали, при-глашаю вас отобедать в кремлевской столовой. Но имейте
в виду, уважаемый Шура, даром я вас питать не намерен. Синтезатор, который у вас в мешке, он что, настоящее зо-лото делает из опилок? Прогресс, молодцы. Тогда вы мне после обеда наштампуете побольше золотых бранзулеток, и я через румынскую границу рвану в Египет. Чувствую, мумию Тутанхамона без моей помощи не откопают...
– А я, пожалуй, поеду в Питер, – задумчиво сказал Балаганов. – Там через месячишко инженер Лось Мстис-лав Сергеич вывесит на улице Красных Зорь объявление о полете экспедиции на Марс. Приду первым, назовусь Гусевым и запишусь в команду. На этой планете уже ловить нечего, а Марс пока еще ничейный. Значит, будет мой.
– Думаете, там есть разумная жизнь? – полюбопыт ствовал Остап.
Как раз в это мгновение из дверей Совнаркома медленно, с чувством выполненного долга, вышел Паниковский. Те-перь на нем были новенький френч и фуражка с зеленым околышем. Под мышкой он нес гуся. Балаганов потерян-ным взглядом проследил за вредителем.
– Разумная жизнь? Там? – горько переспросил он у Остапа. – А здесь, вы думаете, ее очень много?