Кризис

Николай Павлович Башмаков, главный акционер банка «Зюйд-Вест», сидел в своем роскошном кресле и напряженно изучал лежащую перед ним последнюю биржевую сводку. Информация в сводке содержалась самая неутешительная. Индекс РТС упал еще на 55 пунктов и пробил уровень в пять сотен, после чего торги были остановлены. Еще три банка официально объявили о своем банкротстве, а в двух были назначены внешние управляющие из людей президента. Хуже всего в этой истории было то, что одному из обанкротившихся банков, «Проиминвесту», банк Николая Павловича перед самым кризисом выдал кредит на 250 миллионов под весьма выгодные проценты. Тогда дело казалось верным, а сейчас эти миллионы помахали банку ручкой. Конечно, у Николая Павловича были определенные средства, с помощью которых можно было попытаться взыскать с должников хотя бы часть денег, но дело это было хлопотное и небыстрое, а деньги нужны были сейчас и нужны позарез.

Николай Павлович нахмурился еще больше и нажал кнопку внутренней связи: «Алла, зайди с отчетами». Дверь в кабинет открылась и вошла, соблазнительно покачивая бедрами, секретарша Аллочка с темной папкой в руках.

— Вот, пожалуйста, Николай Павлович, — Аллочка вручила бумаги шефу. – Что-то еще?

— Пока нет, иди, — буркнул банкир, раскрыв папку, — Хотя, постой. Вызови Канюкова. – и Николай Павлович уткнулся в документы.

Аллочка выпорхнула за дверь и через минуту запищала связь.

В это время Башмаков изучал следующую бумагу, на этот раз с информацией о текущих платежах банка. За последние двое суток рядовые вкладчики, ошалевшие с перепугу, выгребли из банка 22 миллиона в пересчете на баксы. И это невзирая на потерю всех процентов, несмотря на ограничения по сумме, которую можно взять из банкомата за одни сутки.

В третьей бумаге содержалась информация о возврате потребительских кредитов должниками «Зюйд-Вест Банка». В этом месяце текущий платеж просрочили 82% людей, купивших в кредит квартиру, и 67% владельцев новых автомобилей. Ситуация с кредитами на бытовую технику была получше – только 38% должников, но что с них возьмешь. Лучше бы было наоборот. Изъятые у несостоятельных плательщиков компьютеры, телевизоры и пылесосы можно пытаться оперативно продать, пусть и за полцены, а какой дурак сейчас покупает квартиру.

Николай Павлович взял четвертую бумагу со сведениями о работе с несостоятельными клиентами. В судах находилось 138 дел о квартирах, которые банк пытался отсудить у неплательщиков и еще 212 дел о возврате автомобилей. Через суды успешно прошло только 42 дела. Около трех тысяч клиентов задерживали выплаты только два-три месяца и пытались выпросить банк об отсрочке платежей и переоформлении кредитов.

На столе у Башмакова запищал телефон

— Николай Павлович, к вам Георгий Васильевич, — прощебетала Аллочка.

— Давай его сюда немедленно!

В кабинет Башмакова зашел крепкий мужчина средних лет со сломанным носом – начальник службы охраны банка Георгий Канюков.

Николай Павлович встал из-за стола, взяв верхнюю бумагу. – Что это, Георгий, — спросил он вкрадчивым голосом.

— Сведения о работе с неплатежеспособными клиентами, Николай Павлович – отрапортовал Канюков.

— Хрень собачья это, а не работа! – заорал банкир, бросая в лицо Канюкову бумагу. – Какого черта ты с ними панькаешься! Ты понимаешь, что у нас сейчас на счету каждый день и каждый рубль?! Мне нужны эти квартиры немедленно! А ты месяцами жуешь сопли в судах! Я за что плачу деньги тебе и твоим людям?!

Начальник охраны стоял, вытянувшись перед Николаем Павлович и преданно ел начальство глазами.

— Значит, так, — произнес Николай Павлович, садясь в кресло и слегка успокоившись. – Возиться с каждым лохом по всем правилам будешь, когда кризис закончится. Если, конечно, будешь к тому времени работать, — добавил он, криво ухмыльнувшись. – А сейчас мне нужно в течение трех дней выставить на срочные торги не меньше ста квартир в Москве. Собирай своих людей, дели на тройки и бегом по городу общаться с должниками. Возьми у Пустогарова стандартные бланки о добровольной передаче имущества должника банку и об отказе от претензий. Пусть твои ребята кошмарят их, как хотят, но сто таких бумаг мне принесут! Тачки надо забирать сразу, и из хат всю эту кодлу вместе со всеми их манатками выкидывать немедленно, пока не очухались! Только смотрите, не перестарайтесь, — добавил Башмаков, — Жмуры нам ни к чему. Понял? Действуй! Какого черта ты тут торчишь!?

Канюков пулей выскочил за дверь, а Николай Павлович вздохнул, достал сигарету и закурил.

— Вот же народ! – подумал он. – Пока не наорешь, ничего не понимают! А ведь сейчас дорога каждая копейка.

Но его отдых оказался недолгим. Запиликал телефон, и встревоженный голос Аллочки произнес в трубке: «Николай Павлович, Вас из Гамма-банка. Переключаю».

Башмаков слегка изменился в лице. Гамма-банк был одним из крупнейших банков страны и крупнейшим кредитором «Зюйд-Вест банка». «Зюйд-Вест банк» был должен Гамма-банку в общей сложности 480 миллионов, в том числе 250, которые перезанял злосчастному «Проминвесту». Правда, из этих 480 в ближайшее время, к началу следующей недели, надо было отдать только 80 и еще 100 – через два месяца. Хуже того, Гамма-банк имел обширные связи в силовых структурах, в том числе в СБ, и выходы на самый верх. Исходя из этого, шутить с Гамма-банком совсем не рекомендовалось, а несколько неосторожных хозяев контор, которые пытались забыть о своих долгах, просто пропали бесследно.

Взяв трубку, Николай Павлович осторожно сказал: «Алло, Башмаков слушает».

— Добрый день, Мишин, — представился собеседник. — Вынуждены сообщить вам, что в связи с ухудшившейся экономической ситуацией, наш банк настоятельно просит Вас погасить свою задолженность перед нами досрочно. Мы хотели бы в течение недели получить первые 180 миллионов, а оставшиеся 300 – к концу месяца.

— Но как же, ведь согласно условиям… — начал было Николай Павлович

— Согласно условиям нашего договора, — жестко перебил его собеседник, — В случае возникновения форс-мажорных обстоятельств кредитор имеет право потребовать у должника досрочного погашения задолженности. Надеюсь, вы не станете отрицать наличие форс-мажора? Мы и так идем вам навстречу и позволяем закрыть большую часть кредита позже.

— Вы понимаете… — снова попытался сказать Николай Павлович.

— Понимаем, — ухмыльнулись в трубке, — Сейчас у всех сложности. Кризис!

— Итак, мы ждем первый транш к следующему понедельнику. И настоятельно рекомендуем вам не испытывать наше терпение!

— Но возможно, мы могли бы… — Николай Павлович надеялся повести переговоры о некоторой отсрочке, но в ответ услышал в трубке только гудки.

— Твою мать! — В сердцах Башмаков едва не расколотил трубку дорогущего аппарата.

Несколько минут Николай Павлович сидел молча и ожесточенно грыз ногти. Ситуация решительно выходила из-под контроля и решить ее обычными методами никак не представлялось возможным. Похоже, настало время прибегнуть к крайним мерам.

Башмаков встал из-за стола, подошел к сейфу, набрал хитрую комбинацию букв и цифр и потянул тяжелую дверцу на себя. В сейфе обнаружилась изрядная куча бумаг не для посторонних глаз, стопка акций разных фирм,  довольно толстые пачки долларов, евро и фунтов. Николай Павлович отгреб все это в сторону и нажал на неприметную кнопочку в середине сейфа. Задняя внутренняя стенка сейфа отъехала в сторонку. Николай Павлович пошарил в секретном отделении, достал сперва  черный «Вальтер», отложил его на бумаги, пошарил еще и извлек длинный узкий нож с черной ручкой. Затем он положил Вальтер обратно, вынул пачку баксов, закрыл обе дверцы сейфа, а нож взял в руки и всмотрелся в него пристальней.

Этот предмет Николай Павлович, а тогда еще Коля, первый раз в жизни взял в руки почти тридцать лет тому назад. Пожалуй, этот нож – единственная вещь, которая сохранилась у Николая Павловича с тех незапамятных времен.

Николай Павлович до мельчайших подробностей помнил тот день, когда он вместе с компанией троих таких же старшеклассников поперся пить пиво в парк возле старого кладбища. После третьей бутылки их всех изрядно развезло, и тогдашний заводила Арсений легко уговорил их отправиться на кладбище. Николай Павлович криво ухмыльнулся, вспомнив об Арсении. Этот щенок тогда щеголял во всем черном и мнил себя настоящим сатанистом. Сейчас такого – плюнуть и растереть, а тогда Коля боялся более старшего Арсения как огня и бегал за ним как собачка, преданно заглядывая в глаза. На кладбище уже темнело. Для храбрости они добавили еще, потом начали меряться силой, своротили какие-то кресты, а потом наткнулись на ободранного бомжа, дремавшего на кладбищенской лавочке. И тогда Арсений произнес слова «черная месса» и «жертвоприношение». Чахлый бомжара отбивался недолго. Четверо парней скрутили его, оттащили подальше в глубину кладбища, на одну из могил, с которой они только что сбросили крест. А потом Арсений достал нож с черной ручкой, тот самый, который сейчас держал в руках Николай Павлович, и каждый из них по очереди нанес удар. Потом Арсений положил труп бомжа на могилу, начертил кровью вокруг его тела круг и отрывисто произнес несколько слов. К вящему ужасу всей четверки из-под земли неожиданно повалил черный дым, быстро сгустился, и перед ошеломленными парнями появилась трехметровое чудовище с горящими глазами и здоровенными клыками. Как же заорали трое парней, как мчались они в темноте через могилы от жуткого преследователя! И только Николай застыл от ужаса в круге не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Впрочем, крики стихли довольно быстро. Из темноты на Николая надвинулись страшные глаза и мерзкий хриплый голос произнес: «Слушаю твое желание».

С тех пор Николай стал лучшим учеником класса, любимцем учителей и предметом обожания всех красавиц школы. Арсения и его дружков так и не нашли, а бомжа, видимо, не очень-то и искали.

Нож с черной рукояткой так и остался у Николая. За эти годы он использовал его еще четыре раза. Первый раз – по-глупому, для того, чтобы поступить в МГУ на юридический. Второй раз – перед тем как открыть фирму «Зюйд-Вест». Третий раз – незадолго до свадьбы с дочерью бывшего секретаря обкома, а на тот момент — владельца крупного банка. И в четвертый раз после того, как четыре года назад Николай Павлович стал чувствовать себя все хуже и хуже, а анализы показали самое страшное. Всего остального Николай Павлович достиг сам, своими собственными усилиями, что и было предметом его тайной гордости.

И вот теперь ситуация складывалась так плохо, что Николаю Павловичу пришлось доставать нож в шестой раз, хотя предпоследнюю попытку хотелось бы приберечь.

Да, еще в самый первый раз Азатот рассказал ему обо всех условиях и предупредил: вызвать его можно только семь раз. Через пять лет после последнего вызова договор автоматически расторгается и душа Заказчика  переходит во владение Фирмы.

— Ладно, подумал Николай Павлович, — раз уж все равно приходится прибегать к крайним мерам, надо правильно сформулировать свое желание. В кризис тоже можно преумножить свои капиталы. Башмаков сел за стол, включил связь, буркнул: «Алла, в ближайшие полчаса меня не беспокоить ни в коем случае» — и начал вдумчиво писать на чистом листе названия фирм, различных активов и количество акций наиболее надежных предприятий, которым предстояло в ближайшее время сменить хозяина, а затем отметил несколько ключевых слов, которые требовалось обязательно включить в свое желание.

Закончив работу, Николай Павлович удовлетворенно откинулся в кресле, затем еще раз все перепроверил и, довольно кивнув, отложил лист бумаги в сторону. Затем Башмаков сунул в боковой карман пиджака пачку баксов, а заветный нож аккуратно опустил в специальный внутренний карман. После этого он снова включил связь и произнес: «Алла, зайди!» Через несколько секунд на пороге возникла секретарша.

— Есть кто-то в приемной? – спросил Башмаков.

— Никого, Николай Павлович, — прощебетала Алла, призывно улыбаясь.

— Очень хорошо. Бери чистый лист и пиши: «Прошу уволить меня с занимаемой должности по собственному желанию».

Красивое личико Аллы перекосилось.

— За что, Николай Павлович? – проговорила она сквозь слезы

— Так надо. Это тебе на прощание. – Башмаков бросил на стол перед Аллой пачку из бокового кармана. — Не бойся, пристрою хорошо.

Алла схватилась за деньги. – Но как же, Николай Павлович…

— Пиши давай, некогда мне с тобой возиться! — повысил голос Башмаков – Завтра тут уже будет работать другая. А то и это не получишь.

Алла судорожно схватила доллары со стола и, закусив губу, начала выводить аккуратным почерком текст заявления.

— Готово? Отлично! Поставь вчерашнее число и давай сюда! – скомандовал Башмаков, просмотрел бумагу и, довольно кивнув, положил ее подальше, чтобы потом не испачкалась.

— Можно идти? – Алла подняла глаза на бывшего шефа.

— Подожди, красавица, — ухмыльнулся Башмаков. – Поработай-ка напоследок. – и властным  жестом положил Алле руку на шею.

Вздохнув, Алла привычно опустилась на колени, наклонила голову и взялась за ремень шефа.

-Подождать, что ли минут десять, — подумал Башмаков. – Ладно, некогда заниматься глупостями. Кризис!

Одним быстрым движением он вынул нож и вонзил его чуть ниже затылка секретарши. Та дернулась было, захрипела и упала к ногам Николая Павловича.

Николай Павлович сбросил пиджак и принялся сноровисто чертить кровавый круг на финском паркете. Через несколько минут он уже стоял в круге возле тела Аллы, держал в руке листок с записанным желанием и хриплым голосом произносил призывающую фразу.

Снизу заклубился знакомый туман, и вскоре рядом с кругом появилась мрачная фигура демона.

— Как дела, Азатотушка? Как служба демонская? – залебезил Николай Павлович – Вот послушай, какое желание у меня сегодня подготовлено.

Азатот ухмыльнулся, показав совершенно жуткого вида клыки, неожиданно сделал несколько шагов и, легко перейдя черту, оказался в круге.

— А – а, что происходит? – пробормотал, заикаясь Башмаков, попятился и прижавшись спиной к столу, начал судорожно шарить в поисках ножа.

— Обстоятельства изменились, — прорычал демон — В соответствии с пунктом 2.7 нашего договора от 17 октября 1981 года мы требуем досрочного расторжения договора в связи с форс-мажорной ситуацией и немедленного выполнения ваших обязательств.

Но как же… Я не согласен! – возмутился Башмаков, дотянувшись до ножа

Сейчас согласишься. – Легким движением лапы демон выдернул нож из руки Башмакова вместе с пальцем  и выбросил в угол. Другой лапой Азатот схватил банкира за горло, приподнял над полом и начал медленно сжимать когти. Затем рывком подтащил его к столу, выхватил откуда-то из воздуха пергамент и перо и проревел прямо в лицо жертве: «Подписывай, немедленно, тварь! Здесь и здесь!»

— Да-да, — прохрипел полузадушенный Николай Павлович, ставя подписи и заливая кровью пергамент. – Но ведь у меня еще оставалось два желания…

Демон вынул пергамент у него из рук, придирчиво осмотрел, удовлетворено цыкнул зубом и ловким движением спрятал документ.

Затем он снова приподнял Башмакова правой лапой и прохрипев ему в лицо: — Обстоятельства изменились. Некогда теперь возиться с каждым. – вонзил когти левой лапы глубоко в грудь. Вспоров грудь мощным рывком, Азатот всунул левую лапу прямо в огромную рану, пытаясь что-то нащупать внутри у дергающегося в агонии Башмакова. Наконец нащупал и удовлетворенно оскалившись, произнес: «Кризис у нас!». После чего резко дернул и вынул наружу какой-то грязный сгусток. Бросив обмякшее тело Башмакова на пол, Азатот вынул черную шкатулку, аккуратно уложил туда грязный сгусток, запечатал шкатулку и спрятал. Затем демон подошел к столу, взял телефон покойного Башмакова и начал тыкать когтем в кнопки

Дождавшись гудка, Азатот вытянулся в струнку и заорал в трубку: «Ваше демонейшество! Докладывает демон шестого круга Азатот! Ваше задание выполнено! Душа банкира Башмакова получена. Клиент подергался, но все бумаги подписал.»

Жуткий голос в трубке заскрежетал в ответ: «Какого ангела ты возишься! Ты собираешься докладывать мне про каждого клиента? Мне нужно еще сорок душ за эти земные сутки! Не справишься – вознесу обратно до третьего круга! Все понял? Выполняй!»

Азатот вытянулся еще больше и прокричал в раскалившийся добела телефон: «Слушаюсь, ваше демонейшество! Будет исполнено!»

В трубке щелкнуло. Раздались гудки. Азатот смял телефон в комок и швырнул его в корзину для мусора.

— Херувим твою мать! – с чувством выругался он и исчез в клубах дыма.