Дочь писателя, Светлана Беляева, об отце:
1) Светлана Беляева, об отце в бытность его адвокатом:
«Однажды его пригласили защитником по делу об убийстве. Процесс был почти копией знаменитого дела Бейлиса: еврея обвиняли в ритуальном убийстве русского ребенка с целью приготовления мацы на его крови. Отец решил построить защиту на цитировании текстов из Торы и Талмуда, по которым суд должен был понять, что никаких подобных указаний там просто нет. Для этого он нашел человека, знающего древнееврейский язык. Потрудиться пришлось немало, они вместе сделали дословный перевод нужных отрывков, которые зачитывались на заседании суда. Доказательства были столь убедительны, что обвиняемого оправдали и освободили в зале суда. Процесс наделал много шума, в газетах писали статьи о блестящей защите, а на улице с отцом постоянно раскланивались.»
2) Из интервью Светланы Беляевой (Иван Жуков «Тайна смерти фантаста Беляева „):
— Светлана Александровна, а почему вашу семью не эвакуировали из Пушкина до того, как в город вошли немцы? — У отца много лет был туберкулез позвоночника. Самостоятельно передвигаться он мог только в специальном корсете. Он был настолько слаб, что об отъезде не могло быть и речи. В городе была специальная комиссия, которая в то время занималась эвакуацией детей. Предлагали вывезти и меня, но и от этого предложения родители отказались. В 1940 году у меня начался туберкулез коленного сустава, и войну я встретила в гипсе. Мама часто повторяла тогда: 'Умирать — так вместе!'
. — По поводу смерти вашего отца до сих существует довольно много версий.
— Папа умер от голода. В нашей семье не было принято делать какие-то запасы на зиму. Когда в город вошли немцы, у нас было несколько пакетов с крупой, немного картошки и бочка квашеной капусты. А когда и эти припасы кончились, бабушке пришлось идти работать к немцам. Каждый день ей давали котелок супа и немного картофельной шелухи, из которой мы пекли лепешки. Нам хватало и такой скудной еды, а отцу этого оказалось недостаточно.
— Некоторые исследователи полагают, что Александр Романович просто не вынес ужасов фашистской оккупации.
— Не знаю, как все это переживал отец, но мне было очень страшно. Казнить без суда и следствия в то время могли любого. Просто за нарушение комендантского часа или по обвинению в краже. Больше всего мы волновались за маму. Она часто ходила на нашу старую квартиру, чтобы забрать оттуда какие-нибудь вещи. Ее могли бы запросто повесить, как квартирную воровку. Виселица стояла прямо под нашими окнами.
— А правда, что немцы не дали вам с матерью даже похоронить Александра Романовича? — Папа умер 6 января 1942 года. Мама пошла в городскую управу, и там выяснилось, что в городе осталась всего одна лошадь, и нужно ждать очереди. Гроб с телом отца поставили в пустой квартире по соседству. Многих людей в то время просто засыпали землей в общих рвах, за отдельную же могилу нужно было платить. Мама отнесла могильщику какие-то вещи, и тот побожился, что похоронит отца по-людски. Гроб с телом положили в склеп на Казанском кладбище и должны были похоронить с наступлением первого тепла. Увы, 5 февраля меня, маму и бабушку угнали в плен, так что хоронили папу уже без нас.
3) Из статьи “Светлана Беляева»:
Мама научила папу заново ходить'» «Много-много лет мы жили в общежитиях, по 8 — 12 человек в комнате. Я вела дневники с войны, они сохранились. В них есть запись: 'Невозможно побыть наедине с собой'.»
«Отец не был хозяином в доме, я ни разу в жизни не видела, чтобы он хоть один гвоздь забил.»
«Отец очень любил переезжать. Бывало, живет в одной квартире, вдруг услышал — сдается другая, хорошая, — раз, и Александр Романович переехал.» «Мама с бабушкой чуть не плакали. А ему как-то было все равно. Я подсчитала, что до папиной смерти в 1942 году я переезжала пять раз.»
«Про маму Светлана Александровна вспоминает очень тепло: — Они с папой познакомились в Ялте. Он приехал туда уже больной туберкулезом. У него отнялись ноги. А когда гипс сняли и ему сделали корсет, мама учила его заново ходить. Мама вообще героическая женщина была. Еще до замужества она знала, что у папы туберкулез. И после дежурила рядом с его кроватью во время обострений, когда его опять и опять клали в гипс.» «Но он никогда не капризничал. Принимал болезнь как данность, хотя и был по натуре очень живым и подвижным. Когда писал в гипсе, ставил себе на грудь фанерку. Или же диктовал роман маме, которая сидела за пишущей машинкой. Черновиков не делал, просто лежал и говорил уверенным голосом, как по писаному. Так он наговорил свой последний роман „Ариэль“.
По словам дочери, Беляев до самой оккупации не верил, что немцы придут в Пушкин. А умер по совершенно объяснимой причине — от голода. А не от мистической вражеской руки. И не потому, что замыслил таинственный роман о Янтарной комнате.
— Это же абсурд, — утверждает дочь писателя. — В оккупации никто ни к кому не ходил, кто мог знать-то? Весь наш дом был пустой, одни мы оставались. Немцы, те, что пришли в Пушкин, русских классиков — Пушкина, Гоголя — не читали, не говоря уже о писателе-фантасте Беляеве, который и на немецкий в то время не переводился.»
« — Кто его последний видел и слышал? — Мама. Она говорила, что отец бредил о музыке, нотах. А незадолго до смерти он сказал: 'Не надо пышных похорон. Я — журналист, так что вы меня просто заверните в газету и похороните'.