 |
|
М.: Обычная школьница Настя делит коммунальные метры вместе с родителями и чудаковатой младшей сестрой матери. Взбалмошная тетка полна фантазий и неодолимого желания доказать всему миру, и в первую очередь родственникам, что она — выдающаяся личность, сокровищница уникальных талантов и они вообще должны гордиться тем, что живут с ней под одной крышей. Правда, нехитрые потуги в этом направлении не приносят ей никакой пользы, зато становятся источником постоянных курьезов, головных болей и незапланированных денежных трат семьи.
В очередной раз, увлекшись эзотерикой, тетка пробует связаться с обитающими, по ее мнению, в хозяйской квартире призраками усопших. Причуды тетки не остаются в стороне от племянницы, которая, несмотря на внешнюю снисходительность к дурным забавам, родственницу любит и даже немного завидует ее умению оказываться в центре внимания.
С этого момента история превращается в мистический триллер с поправкой на бытовые хлопоты жильцов обычной городской квартиры. Кто-то невидимый в ночи шастает по коридору, открывает-закрывает двери, прячет любимые отцовские тапки и вообще ведет себя вызывающе. Все эти паранормальные казусы автор небесталанно украшает страхами и внутренними переживаниями юной Насти. Размышления подростка при этом остаются вполне разумными: Настя не верещит, не паникует при виде загадочной тени в углу и не мечется по комнатам, зажав в одной руке крест, а в другой — тетрадь с магическими заговорами.
У истории нет сквозного сюжета. В каждой главе происходит какая-нибудь очередная чертовщинка, на которую героиня чаще всего обывательски реагирует в духе «Ну бывают же чудеса!», после чего немедленно о ней забывает. Однако ближе к середине книги череда жутковатых происшествий начинает-таки Настю донимать. И тут надо отметить хорошо усвоенные Татьяной Мастрюковой классические правила введения в сюжет элементов кошмара. Одно из них гласит, что мнимый монстр пугает сильнее явного: человек вообще склонен преувеличивать собственные страхи, придавать им такую форму, от которой содрогнется любой фольклорный бука.
Другой пример правильного подхода к хоррору — незавершенность сцен манифестации «ужасного», когда не очень понятно, ушел ли монстр в свою кладовку вслед за последним часом ночи или же притаился где-то в комнате. Может быть он сидит в шкафу, может быть — заполз под кровать, или его присутствие можно обнаружить за внезапно ставшим недобрым взглядом родственника? Автор эти правила понимает, поэтому предлагает конкретный образ неявленного страха. Вспомните: когда, заработавшись или засидевшись за книгой до глубокой ночи, вы неожиданно замечаете приоткрывшуюся дверь в конце коридора — какие мысли зачастую первыми приходят на ум? На пороге никого нет, за ним лежит в мельчайших деталях вам известная гостиная. Но вместе с неприятным холодком по спине, пронесется мысль: не спрятался ли кто-то ЗА дверью?
К сожалению, «дожать» эту историю у Мастрюковой не получилось. Она неплохо рассказывает страшилки, но совершенно не умеет их заканчивать. А это важно, потому что постоянно бояться невозможно. Место ночи занимает утро, привычные мысли и действия лениво возвращаются на смену страхам, а выдуманные чудища покорно прячутся по чуланам и сундукам, надеясь, что однажды их кривые тени лягут на кровать спящего. Мастрюкова об этом забыла, и там, где по всем законам должна была стоять точка, в ее романе поставлено многоточие.
6 баллов из 10
цитировать
свернуть ветку