16 марта 1984 года писателю-фантасту Александру Романовичу Беляеву исполнилось бы сто лет. Я счастлив, что мне довелось встречаться с ним.
Я держу в руках небольшую, изящно Изданную книгу, на титульном листе которой написано: «Уважаемому товарищу Азарову на добрую память. А. Беляев.
13.ХII.35 года».
Повесть называется «Чудесное око». Она выпущена в трм же году, когда и подарена, на украинском языке. *
На русском языке оригинал рукописи не сохранился. Повесть посвящена многим темам, одна из главных —- борьба за использование атомной энергии в мирных целях.
Один из персонажей — Азорес — носит фамилию, созвучную с Азаровым.
Для того чтобы узнать секрет изобретения трагически погибшего ученого, революционера из Латинской Америки, советские люди ищут корабль, на котором он погиб. И тут им приходит на помощь чудесное изобретение XX века, которое
в пору жизни Беляева-существовало лишь в начальном поиске — подводное телевидение.
Говорят, что из ста восьми научно-фантастических идей Жюля Верна не оправдалось десять, из восьмидесяти шести идей Герберта Уэллса — девять, из пятидесяти смелых научных предвидений Александра Беляева не осуществилось только три.
Я познакомился с советским Жюлем Верном, когда им уже были созданы наиболее знаменитые его произведения --«Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля». Их автору тогда исполнилось пятьдесят лет.
И все же Беляев, подобно другому великому сказочнику нашего времени Александру Грину, не получил рри жизни того признания, какое по праву заслужил. Его книги, несмотря на любовь читателей, не переиздавались, выходили сравнительно небольшими тиражами, становясь сразу же редкостью.
Но для меня, молодого читателя и почитателя журналов «Вокруг света» (их было два — московский и ленинградский), «Всемирного следопыта», «Мира приключений», имя Беляева было почитаемым с юношеских лет.
О, этот запах свежей типографской краски, яркие, многокрасочные обложки с изображением фрегатов, затянутых водорослями, в которые причудливо-вписывались буквы названия — «Остров Погибших Кораблей»!
М.ое знакомство с Беляевым состоялось, если можно так выразиться, на базе той, новой для тогдашнего времени техники передачи слова на расстоянии, которой он так увлекся. Впрочем, это была не фантастическая, описанная в «Чудесном оке» передача со дна океана, а скорее — повседневный труд ленинградской радиостанции. В то время я приобщился к литературному радиовещанию и хорошо помню первую студию на набережной реки Мойки. Большой, как обод колеса, микрофон чем-то напоминал обруч детской игры «серсо».
А потом в здании, принадлежавшем прежде Пролеткульту, где радиокомитет размещается и поныне, я после окончания университета работал литературным редактором молодежного вещания. Тогда-то мне и пришла в голову мысль привлечь для радиоинсценировки одного из произведений Беляева самого автора. Помню, как, нажав на черном телефонном аппарате кнопку (их было две — «А» и «Б», по числу подстанций), я услышал в ответ глуховатый голос. Да, я был взволнован, словно разговаривал с живым Жюлем Верном!
Советский фантаст жил тогда на Петроградской стороне, кстати, той самой, с которой совершили свой невероятный прыжок на Марс герои любимой нами с детства книги Алексея Толстого «Аэлита». Выслушав меня, Александр Романович назначил время моего прихода к нему. Мы встретились. Передо мной был немолодой, а для меня тогдашнего, двадцатилетнего, даже старый, болезненный, неестественно выпрямившийся (он носил из-за тяжелой болезни — костного туберкулеза позвонков — специальный корсет) человек с высоким лбом и умными, большими, глубоко сидящими глазами.
Когда я сейчас вспоминаю свои беседы с Беляевым, естественно, мне трудно отделить и как-то датировать их. Ведь я встречался с ним не раз в высоком доме на углу Большого проспекта и улицы Ленина, если не ошибаюсь, там, где помещается теперь магазин «Подарки», а позднее в доме на улице Первого мая в Пушкине.
По внешнему виду Александр Романович походил на инженера или ученого. К своим литературным данным он относился очень самокритично. Говорил о том, что у него отсутствует образность, иногда Становится слишком книжным язык. Зато в выдумке, смелости научно-обоснованных догадок он понимал свою силу.
Кем я был для него? Радиоредактором, начинающим поэтом. Но он прислушивался и к моим суждениям, придирчиво переспрашивал. Я убежден, что Александр Романович Беляев был не только пионером советской научной фантастики, но и поэтом, сказочником, сочетавшим в себе выдумку и богатство научных знаний.
Помню (это было в 1935 году), вскоре после кончины великого ученого, провидца космических полетов К, Э. Циолковского, с какой нежностью и благоговением Александр Романович рассказывал о том, кого называли чудаком из Калуги. «Человечество не останется вечно на земле, но в погоне за светом и пространством, сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство». Это завещание К. Э, Циолковского начертано на его надгробии. Тогда еще только рождались мальчики, будущие читатели вещих трудов Циолковского, пророческих романов Беляева, которым выпало счастье первыми в мире проложить дорогу к звездам.
Беляев переписывался с Циолковским, посвящал ему свои литературные работы. Он гордился той высокой оценкой, которую дал Константин Эдуардович его тру-
дам. В память о друге и наставнике Беляев назвал его инициалами свой роман «Звезда КЭЦ», над которым писатель работал в 1935 году.
Когда летом 1938 года А. Р. Беляев вновь, и теперь уже навсегда, переехал в город Пушкин, я не прерывал с ним связи. Впрочем,. стоило короткий срок побыть у Беляева, и ты забывал о его немощи. Так молод был он в своих помыслах, так горячо говорил о новых работах.
Александр Романович очень любил этот маленький город в садах и парках, колыбель гения Пушкина. Да и жилось здесь Александру Романовичу и его семье — жене Маргарите Константиновне и дочери Светлане — лучше, чем в доме на Петроградской. Теперь у Беляевых была своя уютная и просторная квартира.
Он охотно сотрудничал в районной газете «Большевистское слово», часто встречался со школьниками, учеными, литераторами.
Последний раз ко-мне пришла весточка от Александра Романовича, когда началась война и я уже находился на фронте. Приехав из Кронштадта, я застал дома открытку от него. Он просил меня связать его с фронтовой печатью. Беляев хотел, чтобы его слово служило делу победы народа над фашизмом. Я написал Александру Романовичу. Не знаю, получил ли он мой ответ.
В войну я не раз вспоминал об этом замечательном человеке. Лишь позднее, после разгрома фашистов под Ленинградом и полного снятия блокады, мы узнали, что писатель-патриот, классик советской фантастики умер в Пушкине от голода б января 1942 года.
А книги его живут, высказанные в них смелые догадки сбываются. Вот и книжка с дорогой для меня надписью, «Чудесное око», полна предвосхищением грядущего.
Атомная энергия и атомные двигатели дадут неограниченные ресурсы энергии там, где она необходима... В тундре, тайге, в горах и пустынях — везде мы сможем иметь карманные «Днепрогэсы».
Я помню, как читал мне Александр Романович страницы, где описывались механические «руки», добывающие породу на других планетах по команде с Земли. Помню краски лунных ландшафтов, открывающихся его героям. И эти предсказания сбылись!
В послевоенные годы на Черном море я побывал на маленьком корабле, предназначенном для подводной разведки косяков рыбы. Он носит имя героя романа «Человек-амфибия» — Ихтиандр!
Когда я думаю о поэтической власти произведений Александра Романовича Беляева, я вижу юношу, плывущего на дельфине. В руке его зажата раковина, в которую мальчик трубит!
[К 100-летию А. Р. Беляева; Воспоминания автора о своих встречах с писателем-фантастом] // Нева, 1984, №3 – с.184-186
Навещал Беляева и советский поэт Всеволод Азаров, работавший тогда литературным редактором Ленинградского молодежного радиовещания. Азаров решил пригласить писателя-фантаста для участия в трансляции его произведений. О приездах к Беляеву в город Пушкин он написал в воспоминаниях: «Стоило короткий срок побыть у Беляева, и ты забывал о его болезни. Так молод был он в своих помыслах, так горячо говорил о своих новых работах. Александр Романович очень любил освященный традициями русской классической литературы этот маленький город в садах и парках, колыбель гения Пушкина».
Посетивший писателя корреспондент пушкинской газеты «Большевистское слово» Головко оставил свое описание облика писателя и его кабинета: «Скромно обставлен кабинет. Полупоходная койка. По стенам картины с фантастическими изображениями. Мерно гудит ламповый радиоприемник. Настольный телефон и книги… книги… книги. Ими завалены стол, этажерка, шкаф и до потолка вся соседняя комната-библиотека.
На койке лежит человек с высоким лбом, лохматыми черными бровями, из-под которых смотрят ясные, проницательные глаза. И кажется, что это один из героев книги «Звезда КЭЦ» в своей межпланетной обсерватории, откуда в специальный телескоп он видит и изучает жизнь далеких планет».
Мне эту встречу вспоминать не трудно,
Соединяя с нынешним сейчас,
А он, ведя корабль высокотрубный,
Какой ценой в грядущем видел нас?
И не легко жилось ему, пожалуй,
И одобренье редко слышал он,
Но никогда не доходил до жалоб,
В свои предначертания влюблён.
И называл себя он инженером,
Конструктором идей грядущих лет,
А свой талант ценил он скромной мерой
И признавался мне: «Я не поэт».
Но он поэтом был тогда и ныне,
Нам дорог звёздный свет его дорог
И юноша, плывущий на дельфине,
Трубящий звонко в свой волшебный рог!
Одессит Вс. Азаров и одесское издание
Одесса: Маяк, 1981 г.
Серия: Морская библиотека
Книга 23.
Тираж: 200000 экз.
Тип обложки: твёрдая
Формат: 84x108/32 (130x200 мм)
Страниц: 416
Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Г. Гармидера.
Содержание:
Маргарита Соколова. Поэт научных предвидений.
Александр Беляев. Остров погибших кораблей (роман)
Александр Беляев. Человек-амфибия
Александр Беляев. Александр Беляев. Чудесное око (роман)
* Сейчас в библиотеке архива ЦГАЛИ СПБ хранится книга «Чудесное око» А. Беляева на украинском языке с дарственной надписью поэту В.Б. Азарову.