В рубрике «Felieton» на стр. 12--14 размещена статья польского фантаста Мацея Гузека/Maciej Guzek, которая носит название:
Яцек Дукай сотворил великолепный роман (и речь тут идет совсем не о размерах). Он создал сложный роман, требующий от читателя сосредоточенности, начитанности и эрудиции. Он создал превосходный в языковом отношении роман, возносясь на вершины стилистики — о таком мастерстве другие писатели-фантасты (в том числе и нижеподписавшийся) могут только мечтать. Он создал книгу, в которой оспариваются литературные традиции и в то же время затрагиваются важные философские (и психологические – она наталкивает на размышления о самосознании) проблемы, и, как будто этого недостаточно, населил ее аутентичными и интересными персонажами. И при всем этом, он создал книгу, которая читается взахлеб, с румянцем на щеках. Да, Яцек Дукай написал великий роман. Но не все это заметили.
Знаменательна позиция критики «литературы основного течения» — большинство рецензентов «серьезной» прозы млеют надо «Льдом» от восторга. «Lampa», «Gazeta Wyborcza», «Dziennik», «Newsweek» или дискуссия на ТОК-FM – все вышеперечисленные СМИ полны похвал. «Лед» сделал то, к чему уже много лет призывали фантаcты – он проломил ворота гетто и заморозил литературные салоны. Фантастика -- в образе «Льда» -- оказалась замеченной, признанной и, хотя паспорт газеты «Polityka» Дукай не получил, оцененной по достоинству. И здесь мы приходим к парадоксу — несмотря на то, что фантасты (понимаемые как группа, идентифицируемая путем отношения к читаемой литературе) в конце концов получили то, чего хотели (т.е. долгожданное и, по мнению фантастов, должное признание со стороны критики так называемого мейнстрима), реакция читателей и отраслевых критиков не является однозначно положительной. Согласен — большая группа фантастов высоко ценит «Лед», но зачастую не до того уровня, которого достигали книги Сапковского, у меня также сложилось впечатление, что в случае с романом «Господин Ледового Сада» (т. 1) энтузиазм читателей/фантастов был большим. Действительно, кое кто даже оценивает «Лед» ниже «Идеального несовершенства» на литературном уровне, несмотря на то, что это самое несовершенство написано со строчной буквы (что заметил сам автор).
Примеры?
Всегда пожалуйста. В опубликованной в сетевом журнале «Esensja» рецензии Михал Ферстер/Michał Foerster дает «Льду» оценку 70 (из 100 возможных). Чтобы увидеть вещи в правильных пропорциях, следует вспомнить, что, например, «Nocarz» или «Renegat» М. Козак были оценены в журнале «Esensja» цифрой 80, как и роман «Wiedźma.com.pl» Е. Бялоленцкой (а «Perfekcyjna niedoskonałość» -- 90). Похожий, хоть и несколько более критический тон имеет и рецензия Кшиштофа Похмары/Krzysztof Pochmara, размещенная на сайте «Katedra».
Давайте также дадим слово пользователям/читателям Интернета. На форуме фэнов Дукая пользователь Fauconnier публикует обширное и интересное мнение о романе «Лед» под красноречивым заголовком «О романе “Лед” слегка критично». Другой интернет-пользователь gav79 на форуме сайта «Katedra» пишет следующее: «Знаменателен тот факт, что наиболее выдающиеся книги НФ-жанра все ближе и ближе приближаются к мейнстриму, фантастические элементы в них являются всего лишь дополнением, стаффажем – и я все чаще задаюсь вопросом, нужны ли они вообще?!» В другом посте тот же пользователь заявляет: «Недавно у меня появилось немного свободного времени и на выбор – «Лед» и «Господин Ледового Сада» т. 2. Поначалу я читал их параллельно друг дружке, но постепенно «ГЛС2» стал одерживать верх – в нем есть все, чего можно ожидать от чтива (кроме, может быть, несколько более быстрого действия). «Лед» написан во впечатляющем стиле, с большой эрудицией, но, к сожалению, скучноват...»
Подобные мнения звучат и в личных беседах с некоторыми читателями Дукая, их можно резюмировать так: да, «Лед» хорош (впечатляет по размеру и стилизации), но он не такой, как «Идеальное несовершенство», который «читался лучше» да и «фантастический элемент» в нем не так сильно был «разбавлен».
Итак, попробуем сгруппировать возникающие обвинения.
С одной стороны говорят, что в книге «мало что происходит», что она «многословна и местами утомительна» (например, на форуме «Science Fiction» есть высказывание о болтливости Дукая), что действие лишено стройности (sic!), а герой «никакой, не симпатичный».
На другом полюсе у нас концентрируются утверждения о том, что «Лед» — «самая легкая книга Дукая», что Дукай «не полностью использовал потенциал придуманного им мира», что «Лёд» не так интеллектуально вдохновляет, как «Идеальное несовершенство», и, наконец, что «Лед» — это «шаг по направлению к мейнстриму» (как если бы это было каким-то преступлением!). Эту группу оговорок лучше всего резюмирует заявление Fauconner-a: «Я понимаю, что привередничаю, но для меня эта тысяча страниц не дает достаточно интеллектуальной пищи. Томек Багиньский однажды сказал, что Дукай – польский писатель с самой высокой плотностью блестящих идей на квадратный сантиметр в письменном тексте. Согласен, но "Лед" — это, на мой взгляд, первый роман Дукая, где эта плотность стала несколько меньшей. (...) Подводя итог, это все равно очень хорошая книга – в конце концов это ведь Дукай – но менее успешная, чем "Другие песни" или "Идеальное несовершенство"».
Хоть мне и трудно согласиться с большинством изложенных обвинений, я не буду сейчас спорить с ними -- не это является целью данной статьи.
Прежде всего – даже «Лед» не лишен недостатков; этот роман слишком хорош, чтобы подползать к нему, не вставая с колен. Однако большая часть критики, похоже, исходит не из недостатков книги, а из того, что книга не полностью соответствует ожиданиям некоторых читателей/фантастов. Поскольку многие люди (я не говорю, что все) высказывают подобные сомнения, стоит задуматься, откуда они берутся, ведь эти мнения в значительной мере характеризуют, не только книгу, но и читателей.
Что ж, из обсуждаемой критики вырисовывается образ конкретных читательских потребностей. Эти потребности можно сгруппировать подобно обвинениям. На одном конце шкалы надо поставить постулаты относительно «читабельности» книги. И в самом деле, «Лед» читается не так легко и быстро, как, например, «Кровь эльфов», отсюда упрек в том, что последний роман Дукая иногда утомляет. Современный читатель, особенно популярной литературы (а бОльшая часть фантастики, скажем прямо, именно к ней и относится), привык к тому, что фантастика пишется по-другому, и действие и повествование разворачивается иначе, не оставляя места для долгих отступлений, размышлений и дискуссий.
Жалобы могут быть вызваны аналогичным набором ожиданий, когда дело касается главного героя. Хотя Герославский — хорошо проработанный персонаж, психологически глубокий и поэтому заслуживающий доверия, его правдоподобие, тем не менее, лишает его изрядной доли героизма. Нельзя быть обычным человеком и в то же время ведьмаком -- между тем во многих книгах главный герой отождествляется с кем-то, кто (обязательно) стоит выше среднего. Фантастам нужен кто-то вроде Иеронима Бербелека, способного плюнуть в лицо сильным мира сего. Нужен кто-то вроде Вуко Драккайнена, который сможет в одно мгновение перемолоть врагов на котлеты. Значит, опишешь середняка, даже с величайшей достоверностью, потребителю не потрафишь. В целях данной статьи назовем таких потребителей «читателями, ищущими идеального чтива», а «Лед», несмотря на свои многочисленные достоинства, несколько отклоняется от такого идеала.
На другую сторону шкалы можно поставить ожидания читателей- интеллектуалов, которые не обязательно жаждут острого сюжета (хотя сюжетная острота этой группе отнюдь не мешает). Эти читатели ожидают от литературы вообще, и от Дукая в частности, прежде всего ослепительных концепций, рейдов по альтернативной физике, захватывающих видений, превращенных в историю о новейших научных открытиях. Эти читатели обычно очень хорошо разбираются в точных науках (до такой степени, что я им искренне завидую), в информатике, иногда в философии, но не всегда в классике мировой литературы. Именно для них идеал — «Идеальное несовершенство». Почему? Что ж, для таких людей сугубо литературные ценности, которыми богато оснащен «Лед», не имеют первостепенного значения. Гениальная стилизация не столь важна, как не слишком важна и психологическая глубина персонажей, еще менее важную роль играет динамичность действия, а дискуссия с литературной традицией XIX века -- и повествовательными матрицами XIX века – вообще мешает. Короче говоря, недостатком «Льда» оказывается его самое большое, на мой взгляд, достоинство — литературность.
Обе группы объединяет желание читать фантастику – причем этот самый фантастический элемент фетишизируется. Читателям хотелось бы, чтобы внимание автора сосредоточилось только на фантастическом, чтобы фантастический элемент всегда находился на первом плане. Правда, против «Льда» еще не был выдвинут аргумент «из Лема», но, боюсь, это только вопрос времени, уже вижу эти насыщенные злостью утверждения, что «Лед» -- это никакая не фантастика, ибо если из нее вырезать фантастический элемент, книга ничего не потеряет. Слишком много разговоров об истории, слишком много психологизации, к чему все эти рассказы о цусимских сражениях, бесполезные описания природы, какой смысл в идиллических сценах в доме Велицких или долгих разговорах в поезде? Где описания фантастической идеи, где уравнения темной физики, где размышления о сути лютых?
Фантастики, фантастики, фантастики!
Конечно, в описанных выше точках зрения нет ничего плохого, каждый имеет право ожидать те книги, которые ему больше понравятся – и я не собираюсь судить об индивидуальных вкусах. Эти вкусы – сформированные многими факторами – нечто постоянно существующее, и если они изменятся, то это будет не внезапный скачок, а процесс, растянутый на годы, сопровождаемый сотнями прочитанных книг и намеченный многими личными переживаниями
Проблема кроется в другом. Что ж, читатели фантастики страдают (иногда) своего рода мейнстримным комплексом, который сводится к требованию признания со стороны критиков основного литературного потока и читателей литературы en masse и ее флагманов. Однако это своего рода пример "имперского мышления", эстетического колониализма. Идея, у меня такое впечатление, состоит в том, чтобы "победить" господствующую мейнстримную критику – но при этом мы, фантасты, не хотим заработать на этом завоевании, взяв из мейнстрима то, что в нем ценного. Нет, мы хотим убедить ИХ, что «НАШЕ» — ЛУЧШЕ, и мечтаем сделать это на своих условиях.
Это хорошо видно в дискуссии о «Льде» — одни говорят (с сожалением?), что Дукай сделал шаг в сторону мейнстрима (К. Похмара в упомянутой выше рецензии), а другие упрекают мейнстримных критиков в том, что они видят во «Льде» попросту хорошую книгу, а не книгу в жанре фантастики, и не признают, что «Лед» происходит из фантастики (как, например, П. Матушек в рецензии, опубликованной в журнале «Nowa Fantastyka»). Как заявил пользователь artureal на форуме журнала «Nowa Fantastyka», «существуют проявления игнорирования фантастики, как низшего жанра литературы».
Я говорил уже о комплексах?
Представляется, что признание «серьезными критиками» того, что Дукай (этот самый «Лед») – это фантастика, является, через признание одной книги, оправданием для фантастов, на которых (что правда, то правда) внешний литературный мир смотрит сквозь призму эктоплазмы и зеленых человечков. Это признание должно узаконить весь жанр, демистифицировать его, излечить от комплексов, ввести в литературные салоны, очаровать критиков, которые (что, опять же, в значительной мере правда) не питают коллективной любви к фэнтези.
Остается, однако, вопрос –
Должны ли они действительно таковую питать?
С моей точки зрения, эти ожидания трудно оправдать, учитывая, что фэнтези также отвергают правила, по которым ведется игра на обычном игровом поле. Нельзя, с одной стороны, требовать от Дукая писать квази-лекции о будущем («Черные океаны»), а потом обижаться на то, что глупые мейнстримовцы снова не заметили его гениальности, а «Passport»-ы и «Nike» достались кому-то другому.
Ну так ведь мейнстримовцы не дураки, и даже если они и предвзято относятся к фантастике – то отнюдь не ко всей, как показывает пример не только "Льда", но и ряда других книг. Дело в том, что мейнстрим оперирует несколько иной системой ценностей, описания и оценки произведения, чем фантасты (а по меньшей мере — чем некоторые фантасты). Нет смысла сравнивать эти шкалы ценностей, отвечая себе на вопрос, которая из них лучшая (если лучшая на самом деле есть?) – достаточно просто осознать этот очевидный, но и немаловажный факт. Для некоторых фантастов встреча с мейнстримом — это встреча с инопланетянами в микромасштабе — столкновение двух разных парадигм, двух разных систем логики, языков и точек отсчета. Это не шутка — принимая во внимание, с одной стороны, несомненное развитие фантастики, а с другой — известную особость жанра (то же самое можно сказать и о мейнстриме), нетрудно заметить, что эти два мира расходятся – одни фантастические произведения отсылают к другим (как пример, назову первое, что пришло мне на ум: один из текстов Якуба Цьвека начинается с явной отсылки к книге Кинга; авторы мейнстрима, в свою очередь, ссылаются на других мейнстримных авторов. Писатель-фантаст не ведет диалог с писателем-мейнстримовцем (и наоборот), он читает нечто иное, отвечает иным ожиданиям, в результате и писатели, и читатели оперируют разными культурными кодами и разделяют разные предпочтения. Фантасты, например, не любят формальных экспериментов (см. реакцию большой группы читателей на рассказ «Podworzec/Двор» Вита Шостака), предпочитают конкретные (часто шаблонные) сюжетные решения, большое внимание уделяют связности изложенного. мире, напирают на технические детали — как написано выше, они хотят, чтобы все крутилось вокруг фантастической идеи, которая и составляет clou, суть произведения.
Мейнстримовцы этого не делают.
Поэтому, когда Яцек Дукай пишет книгу, которая может свободно конкурировать с произведениями писателей основного литературного течения, начинает вещать на тех же длинах волн, на которых вещали они, — в фантастическом радиоприемнике начинает нечто потрескивать. Дукай перестает говорить на том языке, который мы знаем, или, по крайней мере, он перестает говорить на том языке, который мы хотели бы от него услышать. Обратите внимание, что те из фантастов, которые с величайшим энтузиазмом приняли "Лед", не ограничивают себя чтением только фантастики. Отсюда рецензия П. Матушека в "Nowa Fantastyka" — добавим, весьма хвалебная рецензия на Дукая. Так уж случилось, что Матушек опубликовал в том же номере “Nowa Fantastyka” (редакционная вступительная статья) список книг 2007 года, достойных внимания, и достаточно одного взгляда, чтобы сказать, что книг в жанре фантастики в его списке не слишком много, набор разнообразен, построен без жанрового уклона. Аналогичная ситуация и с мнением, опубликованным в 13-м номере “Creatio Fantastica” – М. Цетнаровский, как один из немногих «внутрисистемных» рецензентов, подметил одно из главных достоинств «Льда» — разрушение сюжетных клише, доминировавших в последнее время в польской фантастике. Вопрос в том, счел бы Цетнаровский это достоинством, если бы не читал ничего, кроме научной фантастики и фэнтези? У меня есть сомнения.
Подводя итог, можно сказать, что «Лед» оказывает наибольшее влияние на тех читателей, которые одной ногой стоят в фантастике, а другой — в других областях литературы.
Эти соображения приводят нас к выводу, возможно неприятному нашему фантастическому уху, но, пожалуй, верному. То, что Дукай написал "Лед", а не копию "Идеального несовершенства", не случайно. Автор, как и герои большинства его произведений, взрослеет и развивается в литературном отношении, и этот процесс протекает с ошеломляющей скоростью. С каждой последующей книгой можно видеть, как меняется (в лучшую сторону) техника Дукая и как расширяется литературный кругозор Дукая (здесь следует напомнить, что «Идеальное несовершенство» — произведение старше и «Экстенсы», и «Других песен»), и, судя по всему, такое взросление болезненно воспринимается некоторыми читателями, привыкшими к старым произведениям Дукая и желающим повторения того де самого (проиграй нам это еще раз, Сэм!). Well, не похоже на то, что сыграет то же самое. Сэм научился играть по-другому, он опередил в развитии многих своих читателей, стремясь ко все более новым и более изощренным средствам выражения, ведя дискурс на более высоких уровнях литературы, на которых он, вероятно, хотел бы обосноваться.
И вот оно объявленное заранее (неприятное) заключение
В некоторых отношениях художественная литература основного течения на самом деле гораздо более продвинута, чем фантастика. И по языку, и по типу обсуждаемых вопросов, и по качеству стилизации. Конечно, и у фантастики есть козыри в рукаве — мастерство, связность представляемого мира, забота (по крайней мере, на уровне декларации), о читателе, и, наконец, широта кругозора (как-то я не могу себе представить мейнстримного писателя, написавшего такой проницательный роман, как, например, «Алмазный век»), — все это качества, достойные похвалы, но стоит понимать, что не только эти особенности делают литературу великой. А Дукай взрослеет на всех литературных фронтах, и там, где может извлечь выгоду из мейнстримных опыта и традиций, — он использует их в полной мере, изучает, перерабатывает, обсуждает. Важно уже не только описание представленного мира, важна не только идея.
Отсюда и проблема: не все хотят идти по этому пути плечом к плечу с паном Яцеком, не всем нравится этот путь. Так что же делать заядлым читателям фантастики, желающим еще одного «Идеального несовершенства» или же очередного «чтива»? Эти последние будут удовлетворять свою жажду развлечений, потребляя произведения других авторов, тогда как первым следует на мгновение задуматься, не сужают ли их ожидания поле зрения? Конечно, вы также можете по примеру Квасьневского призвать Яцека Дукая «не идти по этому пути».
Но я не думаю, что автор «Льда» к вам прислушается.
