Внимание: настоящая публикация — НЕ сборник рассказов Нуна Pixel Juice, но авторские комментарии к сборнику, Juicing the Pixels. Если вы еще не видели введения к публикации, рекомендуется для начала к нему обратиться.
Prologue – Watch: (ПРОЛОГ: Часы)
Само собой, это реально приключившиеся со мной в школе события, намеренно изложенные в псевдо-наивном стиле. (Если сейчас призадуматься, то даже слишком «наивном».) Мне хотелось передать ощущение человека, в котором прямо у нас на глазах пробуждается способность к творчеству. Кто в результате остался в выигрыше, юный жулик или парнишка, верящий в несуществующие предметы? Рассказ впервые прозвучал по радио несколько лет назад в комическом кабаре-шоу под названием «Невольный юмор», я также брал его за основу для импровизаций, открывая чтения «Автоматической Алисы»*. Прошу учесть, что имя юного жулика было изменено ради анонимности обвиняемого.
* К «Пиксель-коле» это, конечно, прямого отношения не имеет, но все-таки немного жаль, что в русском переводе практически исчезла отсылка к «Аннотированной Алисе» Гарднера.
Part One – Illusion’s Perfume (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: АРОМАТЫ ИЛЛЮЗИЙ)
01 – The Shoppers: (За покупками)
Рассказ написан для ежегодника книжной сети «Уотерстоун» за 1997 год. Нелегкое это дело – браться за заказ, если количество слов, с которыми можно поиграть, столь ограничено. Как в таком скромном объеме передать мысли и чувства? Когда я только закончил рассказ, он нравился мне куда больше, чем сейчас. По большому счету все целиком проистекает из происходящего с магазинами Манчестера, который на глазах превращается в гигантский торговый центр. Я лишь попытался впрыснуть в общую стерильность немного магии, не более того.
02 – Solace: (Сатори)
Рассказ написан для «Большого дела»*, это моя вторая для них работа. И часто используется при живых выступлениях, поскольку стиль (все представлено в виде диалога) хорошо подходит для чтения вслух. Сама концепция, по-моему, тоже довольно мощная при всей своей простоте. Мне нравится идея газировки, которой можно по желанию придать любой вкус. Странно, что никто до сих пор не озаботился ее выпуском. Во многих отношениях рассказ для Джеффа Нуна «типичный» в том смысле, что он начинается с банальной сюрреальности, углубляется вместе с ее последствиями все дальше во мрак, и заканчивается (в последнем предложении) рывком ввысь, к звездам. Самым безумным аспектом работы оказалась творческая помощь от компьютера. Выбрав для напитка шесть вкусов, я понял, что подсевший на него парнишка дал бы смеси из них всех особое имя. Я решил взять шесть первых букв от каждого из фруктов, чтобы составить из них новое слово. Наилучшим, на что я был способен, оказалось что-то вроде Solcal (еще одно «л», насколько я помню, отвечало за лайм). Разумеется, стоило скормить текст спелчекеру, он тут же ухватился за странное слово и поинтересовался, не заменить ли его на Solace**. Я ответил, ну еще бы, конечно, да! Теперь оставалось найти фрукт, который начинался бы на E, придумалась бузина*** (elderberry), результат налицо – рассказ благодаря технологии сделался неизмеримо лучше.
* Это издание, дополнительно окаламбуренное, появляется в одном из рассказов, цитирую сноску оттуда: «Большое дело» (англ. The Big Issue), специально издаваемый журнал, который бездомные продают для заработка. Дополнительно – потому что и само название в этом отношении вполне годное, Issue в нем вполне можно прочитать и как экземпляр журнала.
** Т.е. «утешение», которого, получается, ищет персонаж.
*** Прямо скажем, не самый характерный вкус для газировки. Переводчик, впрочем, угодил в точно такую же ловушку, когда, уже придумав – «вручную», без помощи спелчекера! – слово, был вынужден мучительно искать мало-мальски правдоподобный фрукт на букву «т».
03 – The Cabinet of Night: (Ключ от ларца ночи)
Безусловно, один из моих любимцев. Если бы мне потребовалось выбрать для сохранения в веках единственный пример своего текста, этот был бы среди основных соискателей. Любопытно проследить, что именно вызвало его к жизни. Как-то я читал эпический ревизионистский вестерн Ларри Макмертри Lonesome Dove*, где один из основных персонажей, женщина, оказывается в руках злодеев. Ее привязывают к седлу и гонят через пустыню туда, где, она понимает, ее не ждет ничего хорошего. В забытье она думает о том, как здорово было бы умереть. Вернее, сказано примерно так: «Будь у нее возможность убить себя усилием воли, она бы так и сделала. Но подобного выхода, разумеется, не существовало». Я прочитал эти слова, несколько предложений за ними, потом вернулся обратно, чувствуя внутри необычное возбуждение. А если бы возможность была? То самое Большое Если. Если бы она могла убить себя, попросту того пожелав? Дальше мои мысли двинулись по расширяющейся спирали: что, если так мог бы поступить любой, если бы любой человек мог себя убить, вполне безболезненно, просто отключить телесные механизмы? Что, если в теле действительно существовал бы подобный выключатель? Что, если он был бы естественной частью физиологических процессов? Но раз так, отчего об этом никому не известно? Хорошо, речь о засекреченном знании, власть имущие приняли меры, чтобы держать его в тайне. Здесь уже несложно вообразить запрещенную книгу, в которой излагается метод, а дальше – представить себе последствия того, что он сделается общеизвестным. Незаконные писания и тайные ритуалы навели на мысли о Хорхе Луисе Борхесе, и меня немедленно понесло. Я решил без тени стеснения написать рассказ в его стиле. Мало того, рассказ более или менее сам себя написал за какой-то день – верный признак того, что идея рабочая. Единственное, о чем я в его отношении сожалею – несмотря на то, что он идеально подходит для чтения перед слушателями (с учетом природы ритуала, его театральности), мне довелось это сделать лишь однажды. Откровенно говоря, он чуть сложноват и чуть длинноват для восприятия живой аудиторией. Досадно, но я уверен, что рано или поздно попробую еще разок. Персонаж рассказа Т. П. Лехнер отчасти списан с Тимоти Лири. Я думал при этом о его версии «Тибетской книги мертвых» в качестве руководства к ЛСД-трипам.
* Едва удержался от вызванного контекстом соблазна перевести название какой-нибудь «Одинокой голубкой» — оказывается, это название городка в Техасе.
04 – Super-Easy-No-Tag-Special: (Раз-два-браслет-долой)
Простой рассказик без особых претензий, если не считать основной метафоры. Я всегда обожал викторианские «Рассказы о призраках» пера М. Р. Джеймса и нередко задавался мыслью развить его идеи в современном ключе. Газетная заметка о слежении за преступниками посредством браслетов высекла искру, показав, как в нынешнем мире могло бы зародиться что-то вроде техно-призрака. «Стрейнджвейз» — реальное и весьма примечательное* название тюрьмы в Сэлфорде, на противоположном берегу от Манчестера. The Smiths назвали в ее честь свой последний альбом**.
* Действительно примечательное, тут не поспоришь, как раз в нуновском духе. Strangeways может означать что угодно в диапазоне от «чуждых путей» до «странных способов».
** Strangeways, Here We Come (1987), последний (не на момент заметок, а вообще) альбом в дискографии группы.
05 – Alphabox (The Alphabox stories)*: (Письменосец (1))
Все началось со сна, который мне приснился, когда я работал в манчестерском книжном магазине сети «Уотерстоун». Я провел там пять лет, и в последний год написал «Вирт». Сон о человеке, который носит по городу ящик с буквами, довольно очевидным образом отражает мое разочарование тем, что, работая среди множества книг, я пребывал пока не в состоянии написать собственную. Черновик был написан от первого лица, рассказчик – мужчина, примерно тот же, что и в рассказах про невидимые часы. Отчего-то это показалось мне слишком личным, а перемена на изложение от третьего, женского лица придала тексту необходимый оттенок волшебной сказки. Третий, последний эпизод непосредственно переходит в «Юного сутенера». Я попытался тем самым внести в литературу концепции из танцевальной музыки. Не думаю, что это сработало, и, будь у меня шанс вернуться обратно, я бы почти наверняка избавился от этих переходов.
* Рассказ в книге разбит на три части, перемежающиеся другими рассказами, комментарий относится сразу ко всем.
06 – Metaphorazine: (Метафорин)
Бомба! Я эту работу всецело одобряю, несмотря даже на то, что она не всегда придерживается устоявшихся принципов английской грамматики. Педанты, берегитесь – ваши мозги готовы удушить ваше сердце. Разумеется, одна из любимых вещей для исполнения вслух, хотя ей лучше предпослать вступление, а не начинать без подготовки. Я рассказываю историю о том, как меня навели на идею две заметки в прессе: одна насчет того, что подрастающее поколение уже не заучивает основ грамматики, да и не читает; другая, что среди молодежи растет потребление наркотиков. Я объявляю, что очевидным решением обеих проблем является их объединение, и представляю рассказ как руководство по английскому языку для поколения «химиков». Что, конечно, совершеннейшая чушь. Идея произошла из того, что в голове у меня как-то возникло слово «метафорин» и я попытался разобраться, что оно могло бы значить. Но мне никогда не забыть тот день, когда я писал рассказ, переполнявшее голову беспримесное возбуждение тем, что я создаю. Язык, восстань!*
* По-английски отсылка к «Лазарь, восстань!» чуть более очевидна.
07 – Alphabox (Письменосец (2))
08 – Qwertyphobia: (Фобия Гутенберга)
Вроде как ничего. Идея хорошая, но все можно было сделать тоньше. Было странно читать потом в интервью с Фэтбоем Слимом о том, что его звали Квентин* и что он настолько ненавидел это имя, что сперва сменил его на Норман Кук, а потом на Фэтбой. Может, есть смысл переслать ему рассказ? Слово qwerty представляет собой первые шесть букв в стандартной английской раскладке клавиатуры.
* В рассказе много всего, включая название, завязано на сравнительно редкую в английском языке букву Q, с которой начинаются, в числе прочего, имя Quentin и «слово» qwerty. С буквой К в переводе нужный трюк провернуть бы не удалось, как и с Й из «йцукен», так что пришлось повертеться.
09 – Alphabox (in the mix) (Письменосец (3) (с переходом в микс))
10 – Junior Pimp: (Юный сутенер)
Ключевой текст. История, болтавшаяся у меня в голове не один год. По-моему, в свое время кто-то в Голливуде снял кино под названием «Юный доктор», или «Юный врач», или «Юный кто-то там», и у меня в сознании зажглась картинка. Помню, что сначала пытался сделать из нее театральную пьесу, потом – киносценарий, но далеко дело не пошло. Оказалось, что в «Пиксель-коле» ей самое место. Я испробовал несколько голосов: внутренний монолог от первого лица, рассказ приятеля, полицейский рапорт – пока не натолкнулся на идею исповеди в желтой прессе. Дело сразу же сдвинулось с места, и все оказалось довольно легко. Мне нравится структура и то, как отдельные подробности сцепляются одна с другой: в этом отношении нарратив вполне традиционен. Некоторые читатели находят рассказ не вполне пристойным, им от этого неуютно, что, безусловно, входит в замысел. В таких делах лучше без обиняков. Я также склонен считать его главной темой невинность. Мне особенно нравится концовка, последняя фраза. Это мой небольшой пинок под зад всей этой «культуре вины», «культуре жертвы». Иногда, видите ли, приходится пройти через дурное, чтобы достичь хорошего. Что-то в этом духе. Короче говоря, «Юный сутенер» — первая из историй Шекспировского микрорайона, которые все о том, как дети растут, меняются под действием обстоятельств, учатся жить по-новому. Я сам вырос в Эштон-андер-Лайне совсем рядом с Манчестером, ближайший жилой район назывался Кроу-Хилл, а все улицы там носили географические названия из Озерного Края*: Пенрит-авеню, Уиндермир-кресент, Кесуик-авеню и тому подобное. Убогие улочки пролетарского района – с именами прекрасных озер! Некоторые сцены списаны с реальности: скандалы и все такое, а также тот факт, что я неплохо рисовал. Я копировал полуголых женщин с рекламных изображений, посредством карандаша лишал их остатков одежды, вот это все. Делал картинки для других ребят из школы, чем приобрел немалую популярность. Однажды нарисовал довольно крупный экземпляр на классной доске перед самым приходом учителя. За что меня как следует отругали и потащили к директору. О да, я был Юным Порнографом! Как вам подобная исповедь?
* Воспетый поэтами регион в графстве Камбрия, популярный ныне среди туристов.
11 – Shed Weapons: (Сарай с оружием)
Целиком правдивая история из моего детства. Вернее, две или три отдельные истории, собранные воедино. Я придумал ее как-то вечером в пабе. Кто-то задал мне своеобычный вопрос о том, каково это – писать, я принялся импровизировать, рассказывать вот эти истории, показывать, как простые идеи можно объединить, чтобы результат сделался еще интересней. Повторюсь, история целиком правдивая, если не считать одной картины.
12 – Homo Karaoke: (Хомо караоке)
Я называю рассказы такого рода «невидимой мангой». В первом черновике «Пикселя» на этом месте стоял рассказ DJNA* из антологии «Диско-печенье». С тем было две проблемы: мне он никогда особо не нравился, и к тому же меня не оставляло чувство, что слишком многие его уже видели. Поэтому, когда «Городская жизнь» (манчестерский журнал объявлений) обратился ко мне за рассказом, сочинилось вот это. Очередной рассказ, выросший из названия, и первый из рассказов о «внутренней музыке». Значительной долей своей атмосферы он обязан прочитанной мной книге Майкла Брэйсвелла «Англия принадлежит мне», где он изучает способы выражения «английскости» в поп-культуре и необычную природу «пригородного рока». В рассказе мне нравятся начало и конец. Насчет середины, особенно сцены битвы, я не столь уверен. Хотя картинки получились неплохие. Для меня этот рассказ является идеальным примером «проблемы» с рассказами Джеффа Нуна, а именно: как их, черт побери, следует читать? Если подойти к чтению поверхностно, можно решить, что рассказ о музыке, о клубной культуре, жизни диджея, виртуальной реальности и прочем в том же духе. Но на самом-то деле это лишь приправа, если угодно, конфетти. Ключом станет внимательное чтение концовки, а затем мысленное возвращение к сцене, в которой рассказчик возвышается над Манчестером. Это на самом деле? Он и вправду там? Или это лишь его фантазия? Решать читателю, но я должен сказать, что в самом своем сердце это, как и многие мои работы – история любви.
* Если это вдруг не очевидно, то тут очередная нуновская штучка, комбинация диджея (DJ) и ДНК (DNA).
** Очень условно говоря – современная версия Пигмалиона, в которой Галатея не ожила.
13 – Dub Karaoke: (Даб*-караоке)
Первый из ремиксов. Первый шаг на пути, который, подозреваю, окажется для меня довольно долгим и, надеюсь, увлекательным. Что тут происходит – я беру рассказ «Хомо караоке» и разделяю прямо на экране на самые существенные сцены. Их разбираю на отдельные слова и фразы, жонглирую ими, присматриваясь, не случится ли новых совпадений. Начинаю собирать заново. Фразы стали естественным образом складываться в стихи из трех строчек, и я понял, что фактически пытаюсь писать хайку, разновидность японской поэзии. Дальше дело лишь за тем, чтобы заставить их работать вместе как страница, как текст, как отблеск нового смысла. Я прекрасно понимаю, что некоторые такого совершенно не поймут, но беспокоиться нечего. Все мы пляшем под разные барабаны. Как я только что выяснил из словаря, хайку означает «стихи для развлечения». Это в некотором смысле рифмуется со странными музыкальными рекламными объявлениями из предыдущего текста, которые были задуманы как примеры плохих переводов с японского, наподобие тех, что можно застать в инструкциях к технике. Так что все это (совершенно случайно) обретает смысл!
* Довольно многозначный термин из современной звукозаписи и музыки, который, огрубляя, означает пересведение, перемикширование уже существующей записи.