| автор |
сообщение |
Lihin 
авторитет
 
|
 23 июня 2011 г. 20:21 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Борис Слуцкий.
* * *
Воссоздать сумею ли, смогу
Образ человека на снегу?
Он лежит, обеими руками
Провод,
два конца его схватив,
Собственной судьбой соединив
Пустоту, молчание, разрыв,
Тишину
Между двумя кусками.
Пулемет над головою бьет,
Слабый снег под гимнастеркой тает...
Только он не встанет, не уйдет,
Провода не бросит, не оставит.
Мат старшин идет через него,
И телефонистку соблазняют...
Больше — ничего.
Он лежит.
Он ничего не знает.
Знает! Бьет, что колокол, озноб,
Судорога мучает и корчит.
Снова он застыл, как сноп, как гроб.
Встать не хочет.
Дотерпеть бы! Лишь бы долежать!..
Дотерпел! Дождался! Долежался!
В роты боевой приказ добрался.
Можно умирать — или вставать.
ЛОШАДИ В ОКЕАНЕ
И.Эренбургу
Лошади умеют плавать.
Но — нехорошо. Недалеко.
"Глория" по-русски значит "Слава", -
Это вам запомнится легко.
Шел корабль, своим названьем гордый,
Океан старался превозмочь.
В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лошадей топталась день и ночь.
Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.
Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.
Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.
Лошади поплыли просто так.
Что ж им было делать, бедным, если
Нету мест на лодках и плотах?
Плыл по океану рыжий остров.
В море в синем остров плыл гнедой.
И сперва казалось — плавать просто,
Океан казался им рекой.
Но не видно у реки той края.
На исходе лошадиных сил
Вдруг заржали кони, возражая
Тем, кто в океане их топил.
Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.
Вот и все. А все-таки мне жаль их -
Рыжих, не увидевших земли.
|
|
|
Lion0608 
авторитет
|
|
27 июня 2011 г. 16:04 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Вадим Шефнер
Шиповник
Здесь фундаментов камень в песок перемолот войной,
В каждой горсти земли затаился смертельный осколок.
Каждый шаг продвиженья оплачен кровавой ценой, —
Лишь девятой атакой был взят этот дачный поселок.
Ни домов, ни травы, ни заборов, ни улицы нет,
И кусты и деревья снарядами сбриты с размаху,
Но шиповника куст — не с того ль, что он крови под цвет,—
Уцелел — и цветет среди мусора, щебня и праха.
Стисни зубы и молча пройди по печальным местам,
Мсти за павших в бою, забывая и страх, и усталость.
А могил не ищи ... Предоставь это дело цветам, —
Все видали они, и цвести им недолго осталось.
Лепестки опадают... Средь этих изрытых дорог
Раскидает, размечет их ветер, беспечный и шалый:
Но могилу героя отыщет любой лепесток.
Потому что и некуда больше здесь падать, пожалуй...
|
–––
"Some things are NOT FOREVER!"-
Похоронная контора братьев ДеБирсян |
|
|
Lion0608
авторитет
|
|
27 июня 2011 г. 16:05 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Владимир Высоцкий
Расстрел горного эха
В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха,
На кручах таких, на какие никто не проник,
Жило-поживало веселое горное,
горное эхо,
Оно отзывалось на крик — человеческий крик.
Когда одиночество комом подкатит под горло
И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет, -
Крик этот о помощи эхо подхватит,
подхватит проворно,
Усилит и бережно в руки своих донесет.
Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья,
Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп, -
Пришли умертвить, обеззвучить живое,
живое ущелье.
И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха.
И эхо топтали, но звука никто не слыхал.
К утру расстреляли притихшее горное,
горное эхо -
И брызнули камни — как слезы — из раненных скал...
1974
|
–––
"Some things are NOT FOREVER!"-
Похоронная контора братьев ДеБирсян |
|
|
Наталья В. В.
авторитет
|
|
15 июля 2011 г. 15:03 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Сергей Михалков
КАРТА
Вторые сутки город был в огне,
Нещадно день и ночь его бомбили.
Осталась в школе карта на стене -
Ушли ребята, снять ее забыли.
И сквозь окно врывался ветер к ней,
И зарево пожаров освещало
Просторы плоскогорий и морей,
Вершины гор Кавказа и Урала.
На третьи сутки, в предрассветный час,
По половицам тяжело ступая,
Вошел боец в пустой, холодный класс.
Он долгим взглядом воспаленных глаз
Смотрел на карту, что-то вспоминая.
Но вдруг, решив, он снял ее с гвоздей
И, вчетверо сложив, унес куда-то, -
Изображенье Родины своей
Спасая от захватчика-солдата.
Случилось это памятной зимой
В разрушенном, пылающем районе,
Когда бойцы под самою Москвой
В незыблемой стояли обороне.
Шел день за днем, как шел за боем бой,
И тот боец, что карту взял с собою,
Свою судьбу связал с ее судьбой,
Не расставаясь с ней на поле боя.
Когда же становились на привал,
Он, расстегнув крючки своей шинели,
В кругу друзей ту карту раскрывал,
И молча на нее бойцы смотрели.
И каждый узнавал свой край родной,
Искал свой дом: Казань, Рязань, Калугу,
Один — Баку, Алма-Ату — другой.
И так, склонившись над своей страной,
Хранить ее клялись они друг другу.
Родные очищая города,
Освобождая из-под ига села,
Солдат с боями вновь пришел туда,
Где карту он когда-то взял из школы.
И, на урок явившись как-то раз,
Один парнишка положил на парту
Откуда-то вернувшуюся в класс
Помятую, потрепанную карту.
Она осколком прорвана была
От города Орла до Приднепровья,
И пятнышко темнело у Орла.
Да! Было то красноармейской кровью.
И место ей нашли ученики,
Чтоб каждый день, с понятным нетерпеньем,
Переставляя красные флажки,
Идти вперед на запад, в наступленье.
|
|
|
Агроном
магистр
|
|
8 августа 2011 г. 16:16 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Автор неизвестен
МОЛИТВА ОФИЦЕРА
Христос, Всеблагий, Всесвятый, Бесконечный
Услыши молитву мою.
Услыши меня, мой Заступник Предвечный,
Пошли мне погибель в бою!
Смертельную пулю пошли мне навстречу,
Ведь благость безмерна Твоя,
Низринь меня Боже в кровавую сечу
Чтоб в ней успокоился я.
На Родину нашу нам нету дороги,
Народ наш на нас же востал,
Он нам приготовил могильные дроги
И грязью нас всех закидал.
Три года кошмарных мы молча страдали,
Заветы России храня,
Мы бились с врагами, и мы не считали
Часами "рабочего дня".
Врагу преграждали мы путь не плакатом,
Не треском, не громом речей:
Мы залили землю в бою с супостатом
Потоками крови своей.
В глубоких могилах, без счёта и меры,
В своих и враждебных краях,
Сном вечным уснули Бойцы-Офицеры,
Погибшие в славных боях.
Но мало того показалось народу,
И вот, чтоб прибавить могил,
Он, нашей же кровью купивший "свободу",
Своих офицеров убил.
Правительство, — юнные люди науки,
И много сословий и лиц
Пожали убийцам кровавые руки,
Прославили наших убийц.
В Москве лишь тому не нашлося примера:
Святая Москва наших дней
Не пролила крови своих Офицеров
Могучей десницей своей.
Молися о нас, столица святая,
Молися о нашей судьбе,
Тебя не увидим мы больше, родная,
Никто не вернётся к тебе!
Товарищи наши, в боях погибая
Без меры, числа и конца,
Нам всем завещали одно, умирая:
Войну довести до конца.
А ныне толкуют уже в Петрограде
О том, чтобы мир заключить,
Чтоб ради покоя и золота ради
Россию навек погубить.
А скоро, наверно, придут и идеи
Вильгельма "Великим" назвать,
Пред ним преклонить покорённые шеи
И прах его ног целовать!
Скорее в окопы, друзья-Офицеры,
Не будем мы этого ждать!
Скорей подадим мы солдатам примеры,
Как надо в бою умирать.
Не надо искать на далёких примеров:
России надёжный оплот,-
Лишившись убитых своих Офицеров,
Балтийский бездействует флот.
Наветом враждебным и злобой без меры
Народ с нас погоны сорвал,
И званье святое Бойца-Офицера
В вонючую грязь затоптал.
Спешите ж в окопы, товарищи-братья,
Семьёй Офицерской своей,
На смерть широко открывает объятья,
И мы упокоимся в ней.
Пока здесь грохочет гроза боевая,
Мы все на местах, никуда не уйдём,
И, край наш родимый от немцев спасая,
За Родину нашу честно умрём!
Когда же, Предвечного волею Бога,
Пройдут дни Великой войны,
Тяжёлая ляжет пред нами дорога -
Увидим кошмарные сны.
Когда по окопам от края до края
"Отбоя" сигнал прозвучит,
Сойдясь, уцелевших семья небольшая
Последнее дело свершит.
Тогда мы оружье своё боевое,
Награды, что взяли в бою,
Глубоко зароем под хладной землёю
И славу схороним свою.
На Родину нам ведь не будет дороги,
Народ наш на нас же восстал,
Он нам приготовил могильные дроги
И грязью нас всех закидал.
Промчатся столетья, пройдут поколенья,
Минуют ужасные дни,
И станут народу читать без волненья
Историю страшной войны.
А в ней сохранится так много примеров,
Как Русский Народ воевал,
И как он своих же Бойцов-Офицеров
Своей же рукой убивал...
1917-й год.
|
|
|
пофистал
философ
|
|
10 августа 2011 г. 13:06 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Жаль, пока повода нет... Но и так, без повода, просто попалось в интернете 
ПЕХОТА
Пехоту обучали воевать.
Пехоту обучали убивать.
Огнем. Из трехлинейки, на бегу,
Все пять патронов – по знакомой цели,
По лютому, заклятому врагу
В серо-зеленой, под ремень, шинели.
Гранатою. Немного задержав,
К броску уже готовую гранату,
Чтоб, близко у ноги врага упав,
Сработал медно-желтый детонатор.
Штыком. Одним движением руки.
Неглубоко, на полштыка, не дале.
А то, бывали случаи, штыки
В костях, как в древесине, застревали.
Прикладом. Размахнувшись от плеча,
Затыльником в лицо или ключицу.
И бей наверняка, не горячась,
Промажешь – за тебя не поручиться.
Саперною лопаткою. Под каску.
Не в каску – чуть пониже, по виску,
Чтоб кожаная лопнула завязка
И каска покатилась по песку.
Армейскими ботинками. В колено.
А скрючится от боли – по лицу.
В крови чтобы горячей и соленой
Навеки захлебнуться подлецу.
И, наконец – лишь голыми руками.
Подсечкою на землю положи,
И, скрежеща от ярости зубами,
Вот этими руками задуши!
С врагом необходимо воевать.
Врага необходимо убивать.
Поэт-фронтовик Юрий Белаш.
|
|
|
Агроном
магистр
|
|
24 августа 2011 г. 14:56 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Михаил Каратеев
Из юношеских стихотворений
КРАСНАЯ ЗВЕЗДА
Людскою кровью грязны панели,
Здесь лишь недавно закончен бой,
Ещё порою разрыв шрапнели
Дымком повиснет над головой.
Стрельба и крики. Матросы взяли
Вокзал и город. Дома в огне,
— "Что там товарищ? Кого поймали?
— "Должно быть белый". Давай к стене!"
Короткий выстрел... Потоки брани,
Вершит победу звериный пир.
На всех достанет кровавой дани
И сытым красный уснёт вампир.
Всю ночь расстрелы, грабёж, облавы.
Несут добычу на поезда,
А в чёрном небе, взойдя кроваво
Пятью лучами горит звезда.
P.S. Михаил Дмитриевич Каратеев, участник Гражданской войны, георгиевский кавалер, эмигрант первой волны. Видный русский писатель и историк, хоть и мало известный в нашей стране по понятным причинам. Всем, увлекающимся историей России, рекомендую цикл из пяти романов "Русь и Орда". По-моему лучшее художественное произведение по периоду татаро-монгольского ига.
|
|
|
Wind
магистр
|
|
25 апреля 2012 г. 19:43 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Рифмы по поводу Великой Отечественной
Владимир Уфлянд
Солдаты ели хлеб, блестя ножами.
К ним подлетал за крошками снегирь.
А в это время жёны их рожали
в вагонах на пути в Сибирь.
Боясь, что сразу два родится.
Где накормить возьмёшь второго?
Боясь за мужа: ну как кормит птиц?
Ведь птицы — это, в основном, вороны.
Родив, устраивали колыбель.
И думали о времени, в котором
кормить их дети будут голубей.
Тем хлебом, что в войну так дорог.
1957
|
–––
Соғыс болмасын. "We're choosing life" © "История одного неба" |
|
|
Tavrida
гранд-мастер
|
|
28 апреля 2012 г. 10:56 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата пофистал Поэт-фронтовик Юрий Белаш.
Имя К. Симонова неотделимо от истории Великой Отечественной войны. Его стихотворение «Жди меня» стало спасительной молитвой для миллионов тех, кого войны разлучила с любимыми. Среди многочисленных заслуг Симонова хочется выделить одну: именно он дал «путевку в жизнь» двум замечательным авторам — писателю В. Кондратьеву и поэту Ю. Белашу. Это случилось в 70-е годы прошлого века. Уже тогда казалось, что о войне уже все сказано и все написано: мемуары генералов и маршалов, стихи поэтов-фронтовиков, повести и романы поседевших лейтенантов — Ю. Бондарева, В. Быкова, Б. Васильева… И вот, спустя тридцать лет после окончания войны до читателей добрались окопные стихи, окопная проза, окопная правда. И совсем другая война…
Я был на той войне, которая была,
Но не на той, что сочинили позже.
На такой войне я не был.
Ю. С. Белаш
Юрий Семенович Белаш родился в 1920 году. Войну начал рядовым, солдатом-минометчиком, закончил лейтенантом. Судьба берегла Юрия: он — один из немногих счастливчиков, доживший от медали «За оборону Москвы» до медали «За взятие Берлина». После войны Ю.С. Белаш закончил Литературный институт. Дебютировал в 1950 г. как рецензент в журнале «Знамя». Стихи начал писать спустя двадцать лет после окончания войны. Выпустил две книги: “Оглохшая пехота» (1981), «Окопная земля» (1985). Посмертно была издана книга «Окопные стихи» (1990).
Ю. Белаш: "Конечно, о войне написано так много, что подчас представляется, что написано уже все. Но это не так. И особенно это ясно тем, кто был в окопах. А я был. Был сержантом в стрелковом батальоне, в нескольких сотнях метров от врагов и в нескольких сантиметрах от смерти. От того-то и пишу главным образом о бойцах и сержантах переднего края — о том, что детально знаю по собственному опыту."
В нашей жизни не так уже много тепла.
Да и разве нас женщина — нас война родила.
И вовек не забудется этот роддом
под взлохмаченным небом в окопе сыром.
Было хмуро, натоптано, ветрено, пусто.
Пули тюкали в мокрый, расплывшийся бруствер.
Сиротой безотрадной казалась поляна
с посеченными насмерть стеблями бурьяна.
Но в осеннюю эту, военную слякоть,
даже если хотелось — нельзя было плакать.
И в окопчике тесном, согнувшись горбато,
грели руки и душу о ствол автомата.
(«День рождения»)
Творческое наследие Ю. Белаша не включается в юбилейные и хрестоматийные сборники о войне. Лишь один раз его включили в сборник со странным названием «Русский лиризм ХХ века». Однако творчество Ю. Белаша известно фронтовикам, которые увидели в стихах поэта свою войну, и такую войну, какой она была в действительности, — жестокую, кровавую, тяжкую до невозможности.
Портится февральская погода.
Вечер опускается над степью.
Сиротеет на снегу пехота
поредевшей, выкошенной цепью.
Колкая, звенящая поземка
заметает, как кладет заплаты,
минные остывшие воронки,
трупы в маскировочных халатах,
рукавицы, брошенные в спешке,
россыпи отстрелянных патронов,
лужи крови в ледяных узорах —
и живых бойцов, окоченевших
в снежных осыпающихся норах.
Тишина...
Лишь простучит сторожко
фрицевский дежурный пулемет —
зыбкой, исчезающей дорожкой
снежные фонтанчики взметет.
До костей пронизывает стужа
и тоска — до самых до костей.
Хоть бы принесли скорее ужин —
стало бы маленько потеплей...
А поземка снег все гонит, вертит.
И могилой кажется нора:
ведь лежать нам тут
до самой смерти,
или —
что страшнее —
до утра.
("Портится февральская погода")
У Юрия Семеновича неповторимая авторская интонация и язык, в его стихах мало пафоса и красивых слов:
И мы на фронте это — «в душу мать!»,
как божию молитву, повторяли, -
и матерясь ходили наступать,
и матерясь атаки отбивали…
Есть у войны присущий ей язык.
Язык войны. Язык сражений.
Когда под ребра всаживают штык -
Тогда не до изящных выражений.
("Язык войны") |
|
|
Tavrida
гранд-мастер
|
|
28 апреля 2012 г. 11:02 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Редели, гибли русские полки.
Был прорван фронт, прорыв зиял, как рана.
Тогда-то женщины, подростки, старики
Пошли на армию Гудериана.
Шла профессура, щурясь сквозь очки,
Пенсионеры в валенках подшитых,
Студентки — стоптанные каблучки,
Домохозяйки — прямо от корыта.
И шла одна актриса, шла в… манто -
Придумала, чудачка, как одеться!
Кто в ополченье звал ее? Никто.
Никто, конечно, не считая сердца.
Шли. Пели. После падали крестом,
Порою даже не дойдя до цели…
Но я хочу напомнить не о том -
Хочу сказать о тех, кто уцелели:
Один на тысячу — таков был счет,
А счетоводом — сорок первый год.
На Красной Пресне женщина живет.
Нет у нее регалий и наград,
Не знают люди, что она солдат.
И в День Победы не звонит никто
Пенсионерке у стареньком манто.
Ей от войны на память — только шрам…
Но женщина обходится без драм.
«Я, говорит, везучая: жива!»
Далекая военная Москва.
Идет в окопы женщина в… манто —
Придумала, чудачка, как одеться!
Кто в ополченье звал ее? Никто.
Никто, конечно, не считая сердца…
Ю.В. Друнина «Ополченец»
|
|
|
heleknar
миротворец
|
|
28 апреля 2012 г. 11:09 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
А это пойдет? Если нет — я удалю.
http://www.youtube.com/watch?v=WhbBqNt80sc
Георгиевская ленточка
Игорь Растеряев
За окнами весенний лес летит
Я еду в ленинградской электричке
Напротив меня девочка сидит
С Георгиевской ленточкой в косичке
Сегодня эту ленточку носить
На сумке можно, можно – в виде брошки
Но я прекрасно помню и без лент
Как бабка не выбрасывала крошки
Как много лишнего мы слышим в дни побед
Но только этой патоке с елеем
Не очень верят те, кто в десять лет
Питался в основном столярным клеем
А время умножает всё на ноль
Меняет поколение поколением
И вот войны подлеченная боль
Приходит лишь весенним обострением
Над этой болью многие кружат
Как вороньё, как чайки… И так рады
Как будто свой кусок урвать хотят
Бетонно-героической блокады
Я еду в поезде, смотрю на всё подряд
В окно, на девочку с прекрасными глазами
А за окном солдатики лежат
И прорастают новыми лесами
———————————————————-
Проезжаю я зловещие места
Там, где человек – главное богатство недр
Где ещё с войны
Бойцы лежат по трое на один квадратный метр
Там везде шаги, там голоса
Чудные огонёчки по болотам
Тени по ночам тебе поют
Как будто просят и хотят чего то:
«Откопай меня, браток, я Вершинин Саня
Пятый миномётный полк, сам я из Рязани
Много ты в кино видал о солдатах версий
Щас послушаешь мою, эх, будет интересней»
И начнут они вещать
На языке стонов недомолвок
Хочешь убежать, но впереди
Они опять мелькают между ёлок
«Откопай меня скорей, умоляю снова
Я Моршанников Сергей, родом из-под Пскова
Адресок мой передай в родную сторонку
Восемнадцатый квадрат, чёрная воронка»
А под утро всё взревёт, полетит куда то
И попрёт на пулемёт в штыковую с матом
И деревья все вверх дном: ввысь растут коренья
В этом славном боевом месте преступления
———————————————————-
Расчудесный уголок, не леса, а сказка
Наступил на бугорок, глядь, а это каска
Чуть копнул – и вот тебе: котелок да ложка
И над этим, надо всем – ягода морошка
Над землёю месяц май молод и прекрасен
Электричка подъезжает к станции «Апраксин»
В небе караван гусей, скоро будет лето
Девочка в своей косе поправляет ленту
|
–––
Patrick: "Is humanity an instrument?"
Gendo: "Yes Patrick. Yes it is." |
|
|
красная роза
магистр
|
|
30 апреля 2012 г. 11:10 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Муса Джалиль
Варварство
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг, —
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной,
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
— Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! —
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь?—
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
— Не бойся, мальчик мой. Сейчас
вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. —
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой.
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...
1943
|
–––
"У меня собачий нюх, но гордость как у кошки"© |
|
|
Tavrida
гранд-мастер
|
|
4 мая 2012 г. 10:01 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Впервые я прочла это стихотворение, когда мне было лет семь. Оно сразу же врезалось в память, но, к сожалению, имя автора я тогда не запомнила. Много лет я пыталась найти его в сборниках стихов, но безрезультатно. И лишь недавно я нашла его в Интернете и узнала имя и судьбу его автора — Николая Александровича Рыбалко. Он родился 14 февраля 1922 года. Со студенческой скамьи ушел добровольцем на фронт. После окончания Барнаульского минометного училища в июне 1942 г. лейтенант Рыбалко принял первый бой под Воронежем, тогда же получил первое ранение и первую награду — орден Красной Звезды.
Противотанковая батарея под его командованием принимала участие во многих кровопролитных боях, среди которых — крупнейшее танковое сражение под Прохоровкой, на Курской дуге. С освободительными боями в составе 38-й армии Николай Александрович прошёл всю Украину. За форсирование Днепра южнее Киева он был удостоен ордена Красного Знамени. 3атем вновь ранение и еще одна награда — орден Красной Звезды. Николай Александрович прошел с освободительными боями Польшу, дошёл до Одера. 1945 год встречал на немецкой земле.
В феврале 1945 г. на Одерском плацдарме гвардии капитан Рыбалко был тяжело ранен. Прошли долгие месяцы лечения в госпиталях, но медицина, увы, была бессильна, он навсегда потерял зрение. Тогда ему было только 23 года. Но для него война не закончилась в сорок пятом, для него оружием стало поэтическое слово.
И будет так. Неотвратимо будет!
На сцену выйдет в орденах старик -
Последний на планете фронтовик.
И перед ним в порыве встанут люди.
Не кто-нибудь пред ними — фронтовик.
И голосом спокойным и усталым
Солдат бывалый поведет рассказ.
Как землю эту вырвал у металла,
Как наше солнце сохранил для нас.
И будут парни очень удивляться.
Девчонки будут горестно вздыхать:
Как это можно — умереть в семнадцать,
Как можно в годик маму потерять!?
И он уйдет, участник битвы грозной,
С букетом роз и маков полевых...
Запомните,
Пока не поздно!
Пока еще они среди живых!
|
|
|
dydyka
миротворец
|
|
15 мая 2012 г. 11:14 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Сергей Сухонин. "Ленинградец".
Сегодня не бомбили, и с ласкового неба
Вдруг музыкой упала тишина,
Да только не согреться, и нет ни крошки хлеба.
Блокада. Бесконечная зима.
Карандаша огрызок я вынул из подушки,
Он, неприметный, в печке лишь чудом не сгорел,
И на листке последнем рисую я осьмушку..
Нет, полбуханки хлеба — уж очень есть хотел.
Хотя, наверно, мог бы и целую буханку
Нарисовать украдкой, но страх меня берет.
Куда мне, первоклашке, с гранатою под танки,
А значит — иждивенец я, значит — лишний рот.
А хлеб-то получился почти как настоящий,
Я даже запах чую с морозом пополам.
Нет ничего вкуснее, и ничего нет слаще,
Чем он ржаной, промерзший кусок на двадцать грамм!
Но, что же я любуюсь один таким богатством?
С сестренкою и мамой разделим мы обед.
Я в валенках, шатаясь, иду к большой кровати
По голому бетону, где раньше был паркет.
А на кровати этой, под рваным одеялом,
Они спят крепко-крепко уже…четыре дня.
Я прислонился к спинке, и хлебную бумагу
Делю на маму с Катькой, а так же на меня.
Все поровну, все честно, я на кровать их доли,
Законные их доли тихонько положил…
Но мама ведь большая, и ей бы дать поболе,
А маленькая Катька совсем лишилась сил.
И, треть свою, помешкав, я снова разрываю
Напополам, хоть это мне душу бередит,
Потом к ним забираюсь, и долго засыпаю,
Боясь пошевелиться, и Катьку разбудить…
|
–––
14 февраля я родила свое счастье. |
|
|
eollin6
гранд-мастер
|
|
15 мая 2012 г. 11:30 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Вадим Шефнер.
Удача
Под Кирка-Муола ударил снаряд
В штабную землянку полка.
Отрыли нас. Мертвыми трое лежат,
А я лишь контужен слегка.
Удача. С тех пор я живу и живу,
Здоровый и прочный на вид.
Но что, если все это — не наяву,
А именно я был убит?
Что, если сейчас уцелевший сосед
Меня в волокуше везет,
И снится мне сон мой, удачливый бред
Лет эдак на двадцать вперед?
Запнется товарищ на резком ветру,
Болотная чвякнет вода,-
И я от толчка вдруг очнусь — и умру,
И все оборвется тогда.
И огромное спасибо тем, кто вспомнил Юрия Белаша.
|
–––
С таким счастьем и на свободе. |
|
|
dydyka
миротворец
|
|
17 мая 2012 г. 20:20 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Ольга Берггольц
Из блокнота сорок первого года
В бомбоубежище, в подвале,
нагие лампочки горят...
Быть может, нас сейчас завалит,
Кругом о бомбах говорят...
...Я никогда с такою силой,
как в эту осень, не жила.
Я никогда такой красивой,
такой влюбленной не была.
|
–––
14 февраля я родила свое счастье. |
|
|
dydyka
миротворец
|
|
18 мая 2012 г. 10:52 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Ю.Друнина
* * *
Я принесла домой с фронтов России
Веселое презрение к тряпью -
Как норковую шубку, я носила
Шинельку обгоревшую свою.
Пусть на локтях топорщились заплаты,
Пусть сапоги протерлись — не беда!
Такой нарядной и такой богатой
Я позже не бывала никогда...
|
–––
14 февраля я родила свое счастье. |
|
|
dydyka
миротворец
|
|
18 мая 2012 г. 10:55 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Шаферан И.
Ещё до встречи вышла нам разлука,
И всё же о тебе я вижу сны.
Ну разве мы прожили б друг без друга,
Мой милый, если б не было войны,
Наверно, я до срока стала старой,
Да только в этом нет твоей вины.
Какой бы мы красивой были парой,
Мой милый, если б не было войны,
И снова ты протягиваешь руки,
Зовёшь из невозвратной стороны.
Уже ходили б в школу наши внуки,
Мой милый, если б не было войны,
Никто калитку стуком не тревожит,
И глохну я от этой тишины.
Ты б старше был, а я была б моложе,
Мой милый, если б не было войны,
|
–––
14 февраля я родила свое счастье. |
|
|
Сноу
философ
|
|
18 мая 2012 г. 11:19 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
СМОТРОВАЯ ЩЕЛЬ
В машине мрак и теснота.
Водитель в рычаги вцепился...
День, словно узкая черта,
Сквозь щель едва-едва пробился.
От щели, может, пятый час
Водитель не отводит глаз.
А щель узка, края черны,
Летят в нее песок и глина,
Но в эту щель от Мги видны
Предместья Вены и Берлина.
Сергей Орлов
|
–––
fert fert fert |
|
|
radivoy69
философ
|
|
24 октября 2012 г. 22:41 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Сергей Давыдов
ВОСПОМИНАНИЕ
Мы казенный табак курили,
с потолка блиндажа текло.
Мы о женщинах говорили
по-солдатски — тоскливо, зло.
Наговаривали, тоскуя.
Были все об одном слова:
«Эх, бы встретить сейчас такую,
хоть на час бы, а то на два!»
Говорили еще похлеще,
и подумалось мне тогда:
окажись здесь случайно женщина —
умерла бы вмиг со стыда!
Кременчугская зла махорка,
разговорчики как махра…
Отворилась вдруг дверь, и робко
к нам в блиндаж вошла медсестра.
«На минутку я, — так несмело
прошептала нам, покраснев.
И на краешек нар присела,
и уснула, едва присев.
Слиплись вымокшие кудряшки,
в жилках худенькая рука,
видно лямочку от рубашки,
гимнастерка так велика.
Мы беззвучно шинели сняли,
чтобы гостью свою укрыть.
Мы на цыпочки тихо встали
и под ливень ушли курить
*****
По-солдатски, без лишних слов,
она в слово моё поверила.
Я не рвал для неё васильков,
не царапал имён на дереве.
Не писал ей красивых строк,
не стоял под окном по ночам,
лишь делил с ней последний глоток
и последний сухарь пополам.
Шли мы рядом немало дней
по военным дорогам страны.
Решено у нас было с ней –
будем вместе и после войны.
Но однажды – в атаку бросок,
жёлтой трассы кривая нить…
Одному мне остался глоток,
и сухарь не пришлось делить.
Обгорел камыш у реки,
небо плыло в багровом дыме.
Положил я на холм
васильки
и на дереве вырезал
имя.
|
|
|
цитировать