1. Черные книги
2. More fантастики
3. Бухта приключений
4. Авеню детектива
5. Бороться и искать!
6. Ветер прерий

цитата

СЕРИЯ "БУХТА ПРИКЛЮЧЕНИЙ"

Мы решили создать серию-мечту, в которой собрать по возможности лучшие романы жанра, причем в отличие от других издателей не ограничиваться уже известными знаменитыми романами известных авторов, а открыть новые имена, которые в силу разных обстоятельств были до сих пор неизвестны российскому читателю. Между тем, в Европе и Америке эти авторы давно признаны классиками жанра. Причем, очень часто подобные романы образуют единое целое с иллюстрациями конца XIX-го — начала XX-го века, с которыми они тогда были изданы. И потому все книги серии будут издаваться с полными комплектами иллюстраций.

Кроме того, для каждого тома Павел Парамонов нарисовал цветные форзацы, титулы, контртитулы, шмуцтитулы, колонцифры, заставки, концовки (не только к романам, но и каждому рассказу). И, конечно, великолепные авторские иллюстрации Павла Парамонова.

цитата вадимкосмо

Чуть было не подумал,что это "НЕЧТО",но что то не срастается

цитата Guron

" Палач Города Берлина" будет с таким же переводом?

цитата negrash

Очень занятная книга. Явно написана в пику "Робинзону Крузо".

цитата apin74

"Вулкан во льдах"

цитата negrash

по идее, в этом же томе вместе с "Вулканом"

цитата Guron

сильно разочаровал "Лорд Листер". Судя по примитивному переводу

цитата grigoriy

А второй роман-тоже фантастика?

цитата laapooder

Тут не до красот стиля. Екшен и токмо екшен...

цитата Guron

В "Венонге" на стр.243, французы выкашивают ряды армии Брэддока из автоматических винтовок.

цитата negrash

У Карла Мая, кстати, в некоторых романах по прериям орангутанги бегают

цитата

скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)

Глава десятая
А потом, откуда ни возьмись, появились гусеницы.
Это произошло практически за ночь. Вчера деревья были чистыми, а сегодня уже увешаны белыми гнездами из паутины. Внизу каждого гнезда висело что-то темноватое и чахлое, и если присмотреться поближе, можно было увидеть, что оно шевелится.
— Спалить их, — сказала Рут.
Мы стояли у них во дворе под березой — Рупор, Донни, Уилли, Мег, я и Рут. Рут была одета в старое домашнее платье с глубокими карманами. Было десять часов утра, и Мэг только разобралась с работой по дому. Под ее левым глазом красовалось пятнышко грязи.
- Давайте, мальчики, соберите веток, — сказала она. — Длинных и потоньше. Да смотрите, чтоб зеленые были, чтоб не горели. А ты, Мэг, тащи из подвала сумку с тряпьем.
Она жмурилась в свете утреннего солнца и оценивающе осматривала нанесенный гусеницами урон. Едва ли не половина деревьев, и наша береза в том числе, была увешана гнездами, некоторые — размером всего лишь с бейсбольный мяч, но иные достигали размеров хозяйственной сумки. Лес кишел ими.
- Ублюдки мелкие, — сказала Рут. — За пять минут все деревья обгложут.
Мэг пошла в дом, а все остальные — в лес за ветками. Донни взял топорик, мы срубили несколько молодых деревец, счистили с них кору и разрезали примерно пополам. Управились мы быстро.
По возвращению мы застали Рут и Мэг в гараже. Они смачивали тряпье керосином. Мы обматывали ветки тряпками, Рут перевязывала их бельевой веревкой, и мы окунали их в керосин.
Рут дала каждому по ветке и сказала:
- Смотрите, как это делается. Потом будете сами. Только лес к хренам не сожгите.
Это было ужасно по-взрослому.
Рут доверяла нам огонь, факелы.
Моя мать такого никогда бы не позволила.
Мы отправились вслед за Рут во двор. Наверное, с этими факелами мы смахивали на кучку крестьян, преследующих монстра Франкенштейна. Но вели мы себя не столь по-взрослому — а будто шли на вечеринку: все дурачились и хорохорились, не считая Мэг, которая относилась к происходящему очень серьезно. Уилли взял голову Рупора в «замок» и запустил костяшки пальцев ему в прическу — мы научились этому приему у «Копны» Кэлхуна — трехсотфунтового борца, известного своим «Большим всплеском». Мы с Донни бок о бок шагали позади, размахивая факелами, словно пара тамбурмажоров, и хихикали как придурки. Рут, похоже, было наплевать.
Подойдя к березе, Рут достала из кармана коробок безопасных спичек.
Гнездо на этом дереве было из крупных.
- Я разберусь с этим, — сказала Рут. — А вы смотрите.
Она зажгла факел и немного подождала, пока пламя поутихнет.
- Будьте осторожны, — сказала она. — Ежели не хотите сжечь дерево.
Она поднесла огонь дюймов на шесть под гнездо.
Гнездо начало таять.
Оно не горело. Таяло, как пенопласт, скукоживалось. Оно было толстым и многослойным, но надолго его не хватило.
И внезапно оттуда посыпались корчащиеся, извивающиеся тельца — толстые мохнатые гусеницы — дымящиеся и потрескивающие.
Казалось, можно услышать, как они кричат.
В одном-единственном гнезде их были целые сотни. Слой паутины горел, под ним оказывался еще один, и гусеницы сыпались оттуда еще и еще. Все падали и падали без конца к нашим ногам, словно черный дождь.
Тут Рут наткнулась на золотую жилу.
Это было так, словно прямо на факел свалился живой сгусток дегтя размером с мяч для софтбола, разваливаясь на лету.
Факел зашипел — так их было много — и почти погас. Потом снова разгорелся, и те, что к нему прилипли, сгорели и попадали.
- Боже, нихрена се! — сказал Рупор.
Рут окинула его взглядом.
- Извини, — сказал он, продолжая таращить глаза.
Следует отметить — это было потрясающе. Я такой бойни никогда не видел. Муравьи на крыльце и в подметки не годились. Муравьи маленькие, незаметные. Когда льешь на них кипяток, они просто скручиваются и умирают. А некоторые из этих были длиной в целый дюйм. Они извивались и выворачивались — видно, жить хотели. Я посмотрел на землю. Все было усыпано червями. Большинство — мертвые, но и живых оставалось немало, и они пытались уползти.
- А с этими что? — спросил я.
- Хрен с этими, — сказала она. — Сами сдохнут. Или ими птицы полакомятся. — Она усмехнулась. – Мы открыли духовочку, пока они еще сырые. Не пропеклись.
- Теперь не только пропеклись, но и поджарились, — сказал Уилли.
- А давайте возьмем камень, — сказал Рупор, — и передавим.
- Слушай, что я сказала. Оставь их, — сказала Рут. Она снова залезла в карман. — Вот.
Она протянула каждому по книжке спичек.
Мы взяли. Все кроме Мэг.
— Я не хочу, — сказала она.
— Что?
Она отдала коробок.
— Я… не хочу. Пойду лучше закончу стирку, хорошо? Это… ну…
Она опустила взгляд, вниз, на свернувшихся на земле обугленных гусениц и их выживших товарищей, пытавшихся уползти подальше, и побледнела.
— Что? — сказала Рут. — Противно? Ты что, брезгуешь, милочка?
— Нет. Просто не хочу.
Рут рассмеялась.
— Черт бы меня побрал. Смотрите сюда, мальчики, — сказала она. — Черт возьми.
Она все еще улыбалась, но внезапно ее лицо стало очень суровым. Это испугало меня, и я вспомнил о том дне со Сьюзен. Словно она все утро держала Мэг под прицелом, а мы просто не замечали. Слишком увлеклись.
— Вы посмотрите, — сказала она. — Мы тут на уроке женственности. — Она подошла ближе. — Мэг у нас брезгливая. Вы же знаете, мальчики, что девочки брезгливые, да? Леди! А Мэг у нас леди! Вот она и брезгует.
От ее слов повеяло жестоким сарказмом; в них слышался неприкрытый гнев.
— А ты думаешь, я не брезгую? Ради Бога! Ты что, решила, что я не леди? Думаешь, леди не могут делать то, что приходится? Не могут потравить долбаных вредителей в своем, б…дь, саду?
Мэг смутилась. Все произошло так быстро, что ее нельзя за это винить.
— Нет, я…
— Лучше не смей мне перечить, деточка! Потому что я не потерплю таких намеков от какой-то девчонки в футболочке, которая даже личико свое утереть не может! Поняла?
— Да, мэм.
Рут отошла на шаг.
Похоже, это немного остудило ее пыл. Она вздохнула.
— Мои мальчики все сделают, — сказала она. — Да, мальчики?
Я кивнул. В тот момент у меня и в мыслях не было что-нибудь сказать. Никто не проронил и слова. Она была столь властной, холодной и справедливой, что я даже испытал какой-то благоговейный трепет.
Она погладила Рупора по голове.
Я взглянул на Мэг. Она возвращалась в дом, опустив голову, и терла лицо, пытаясь найти пятнышко грязи, к которому придралась Рут.
Рут положила руку мне на плечо и повернулась к вязам позади. Я ощутил ее запах — мыло, керосин, сигареты и свежий воздух.
— Мои мальчики все сделают, — сказала она. И голос ее снова был очень-очень ласковым.