Марк Твен «Приключения Гекльберри Финна» (М.: Детгиз, 1955 г.): https://fantlab.ru/edition22933
Это сокращённое издание. В нём отсутствует конец главы XXI и половина главы XXII, где толпа неудачно пытается линчевать полковника Шерборна, убившего оскорбившего его Боггса. Большую часть этого текста занимает речь полковника о трусливой черни, которая нападает только толпой:
цитата Вдруг в толпе кто-то заметил, что Шерборна надо казнить по закону Линча. В одну минуту эти слова подхватили, и все стали повторять то же самое; толпа шла, волнуясь, в исступлении, с дикими криками, срывая по дороге все веревки, которые попадались под руку, чтобы на них повесить Шерборна.
Народ двинулся густой толпой по улице к дому Шерборна, с криками и ревом, словно толпа краснокожих. Все, что попадалось навстречу, должно было убираться прочь с дороги, не то раздавят и сомнут как мошку,-- глядеть было страшно! Впереди черни бежали с плачем перепуганные дети; все окна в домах были унизаны женскими головами, на каждом дереве громоздились мальчишки; из-за каждого забора выглядывали негритянки, но как только толпа приближалась, они сейчас же прятались в страхе, чтобы их не тронули. Многие женщины и девушки ревели и вопили, перепуганные до смерти. Толпа остановилась у палисадника Шерборна. Она кишела, точно муравейник. От шума и гула можно было оглохнуть. Это был маленький дворик футов в двадцать. -- Снести забор! Снести забор! -- крикнул кто-то. Раздался треск, крики, забор упал,-- и толпа хлынула за ограду, словно морская волна. В эту минуту Шерборн показался на крыльце своего дома, с двустволкой в руках, и остановился неподвижно, совершенно спокойно и хладнокровно, не говоря ни слова. Шум умолк, и живая волна подалась назад. Шерборн не раскрывал рта, стоял тихо и смотрел вниз. Тишина была такая страшная, что становилось жутко. Шерборн окинул толпу взглядом; встречаясь с этим взглядом, люди старались выдержать его, но не могли: все потупляли глаза в смущении. Но вот Шерборн усмехнулся, -- не веселым смехом, а таким мрачным, от которого становится не по себе, -- точь-в-точь как будто ешь хлеб с песком. Потом он сказал тихо и гневно: -- И будто бы вы можете казнить кого-нибудь! Право, смешно подумать, что у вас найдется смелости казнить самосудом мужчину! Если вы настолько храбры, чтобы обмазать дегтем и вывалять в перьях какую-нибудь бедную, беспомощную женщину, которая попадется вам в лапы, то напрасно воображаете, что у вас хватит удали наложить руки на мужчину! Нет, мужчина не подвергнется никакой опасности во власти хоть десяти тысяч людей вашего сорта, покуда светит дневной свет и покуда вам не удалось обойти его сзади. Разве я вас не знаю? Я достаточно изучил вас. Я родился и вырос на Юге, жил и на Севере; так что я знаю народ во всей стране. Средний человек непременно трус. На Севере он позволит кому угодно наступить себе на ногу, а потом идет домой и молит Бога даровать ему смирение, чтобы снести обиду. На Юге один человек, сам, без всякой помощи, остановил среди бела дня дилижанс, полный людей, и ограбил их. Ваши газеты величают вас храбрым народом, вот вы и вообразили, будто вы храбрее всякого другого народа, а на деле вы ничуть не храбрее других. Почему присяжные не приговаривают убийцу к повешению? Они боятся, чтобы друзья казненного не застрелили их сзади, из-за угла, в потемках. Ведь сами они поступили бы точно так же. И вот ваши судьи всегда оправдывают; а потом какой-нибудь смельчак, настоящий мужчина, идет ночью с сотней замаскированных трусов позади себя и творит самосуд над негодяем... Ваша ошибка в том, что вы не привели с собой настоящего мужчину,-- это одна ошибка, а другая -- та, что вы пришли не ночью и не надели масок.Вы привели с собой только полумужчину -- Бека Гаркнесса; и если бы он не подзадорил вас, ничего бы и не было. Вам вовсе не хотелось идти сюда. Средний человек не любит ни волнения, ни опасности. Вы не любите волнений и опасностей. Но если такой полумужчина, как вон этот Бек, крикнет: "Казнить, казнить его!", то вы уже боитесь отступить, вы боитесь, что вас назовут настоящим вашим именем -- трусами,-- и вот вы начинаете горланить, хватаетесь за полы этого полумужчины и несетесь как исступленные, грозя наделать бог весть каких великих подвигов! Самая жалкая вещь -- это чернь; войско -- та же чернь, оно сражается не с природной храбростью, а с той храбростью, которую придает им сознание их численности и которую они заимствуют у своих офицеров. Но чернь, не имеющая мужественного предводителя во главе, совершенно ничего не стоит. Ну а теперь вам остается одно: поджать хвосты и забраться в свои норы. Если мне суждено быть казненным судом Линча, то это произойдет ночью, по обычаю южан, и когда придут палачи, они наденут маски и приведут с собой настоящего мужчину. Теперь отправляйтесь-ка восвояси и захватите с собой своего полумужчину!.. С этими словами Шерборн перебросил ружье через левую руку и взвел курки. Толпа сразу отхлынула назад и рассыпалась в разные стороны, а Бек Гаркнесс улепетывал за другими, с жалким, униженным видом. Я бы мог остаться, если б захотел. Но я не захотел.
На Западе с этим проще: там книгу не сокращают, а запрещают целиком. В 1873 году американец Энтони Комсток создал "Общество борьбы с пороком", а позднее конгресс принимает "закон Комстока", который фактически вводит в США цензуру. Комсток при этом обошёл поправку к Конституции, которая запрещает принимать законы, ограничивающие свободу слова. Он просто предложил криминализировать пересылку федеральной почтой предосудительных книг. Закон действует до сих пор, только с 1960-х годов ограничено право почтовых инспекторов арестовывать нарушителей. Самыми запрещаемыми авторами в США являются Рэю Брэдбери и Марк Твен.
В Великобритании в 1807 году вышел первый том собрания сочинений Шекспира под редакцией Томаса Боудлера. Очищенный от неправильных слов: "Собрание сочинений Уильяма Шекспира, к которым не добавлено ни слова, но удалены слова и выражения, которые не могут быть произнесены вслух в семейном кругу".
|
––– Джентльмен — это человек, который знает, как играть на пианино, но не умеет этого делать Je suis Ziza |
|