Тема «Любимая поэзия»

Вы здесь: Форумы fantlab.ru > Форум «Другая литература» > Тема «Любимая поэзия»

Любимая поэзия

Страницы: 1 2 3...267 268 269 270 271...273 274 275 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

гранд-мастер

5 мая 2007 г. 22:10

цитировать |

Продолжаем одну из самых популярных тем здесь (старая тема).

сообщение модератора
Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

–––
И когда Александр увидел обширность своих владений, он заплакал, ибо не осталось земель, которые можно покорять..

магистр

1 сентября 11:37

цитировать | [ ]

***

Сны раздумий небывалых
Стерегут мой день.
Вот видений запоздалых
Пламенная тень.

Все лучи моей свободы
Заалели там.
Здесь снега и непогоды
Окружили храм.

Все виденья так мгновенны -
Буду ль верить им?
Но Владычицей вселенной,
Красотой неизреченной,
Я, случайный, бедный, тленный,
Может быть, любим.

Дни свиданий, дни раздумий
Стерегут в тиши...
Ждать ли пламенных безумий
Молодой души?

Иль, застывши в снежном храме
Не открыв лица,
Встретить брачными дарами
Вестников конца?

Александр Блок

авторитет

2 сентября 02:18

цитировать | [ ]

* * *

Нет, не Генуя, не Флоренция,
Не высокий, как слава, Рим,
Просто маленькая гостиница,
Где вино ударяет в голову,
Где постели пахнут лавандою,
А над крышей — лиловый дым.

Прогуляем с утра до вечера…
Выйдет Вега — условный знак,
При свечах подадут яичницу,
Мы смеемся, читаем Пушкина,
Отвернется сосед — целуемся,
И по узкой скрипучей лестнице —
Кто скорей — взбежим на чердак.

Платье, солнечное, как облако,
Соскользнуло, и, вся в луне,
Ты прижалась, неутолимая,
Перепутала наши волосы…
Вся любовь моя солнцем выпита,
Пей и ты золотую лень!

Встанет месяц над черепицами,
И тогда мы заснем, и к нам
Постучатся не раньше завтрака.
Дилижанс затрубит на площади,
Ты махнешь платком, дернут лошади.
Снова горы и виноградники…
Здесь сегодня, а завтра там…
1919 Всеволод Рождественский

активист

2 сентября 12:32

цитировать | [ ]

Николай Заболоцкий

При первом наступлении зимы…

При первом наступлении зимы,
Блуждая над просторною Невою,
Сиянье лета сравниваем мы
С разбросанной по берегу листвою.

Но я любитель старых тополей,
Которые до первой зимней вьюги
Пытаются не сбрасывать с ветвей
Своей сухой заржавленной кольчуги.

Как между нами сходство описать?
И я, подобно тополю, не молод,
И мне бы нужно в панцире встречать
Приход зимы, ее смертельный холод.
1955

Осенний клен

Осенний мир осмысленно устроен
И населен.
Войди в него и будь душой спокоен,
Как этот клен.

И если пыль на миг тебя покроет,
Не помертвей.
Пусть на заре листы твои умоет
Роса полей.

Когда ж гроза над миром разразится
И ураган,
Они заставят до земли склониться
Твой тонкий стан.

Но даже впав в смертельную истому
От этих мук,
Подобно древу осени простому,
Смолчи, мой друг.

Не забывай, что выпрямится снова,
Не искривлен,
Но умудрен от разума земного,
Осенний клен.
1955

Начало осени
Отрывок

...Качался клен, и выстрелом ума
Казалась нам вселенная сама.
1928

авторитет

3 сентября 00:23

цитировать | [ ]

* * *

Мне чужд холодный блеск луны,
Когда она лампадой синей
Царит над звёздною пустыней
Из просветленной глубины.

Но, если облачной фатою
Ее застелет сизый дым
И чуть сквозит она под ним
Своей лучистой красотою, —

Тогда в душе моей цветёт
Все обаянье ночи лунной:
В ней голос лиры златострунной
Завороженному поет.

Я предаюсь с весенним пылом
Туманной ночи волшебству,
И, очарованный, плыву
За очарованным светилом.
1896 Витольд Розенблюм

магистр

3 сентября 02:18

цитировать | [ ]

Канцона (В скольких земных океанах я плыл)

В скольких земных океанах я плыл,
Древних, веселых и пенных,
Сколько в степях караваны водил
Дней и ночей несравненных… Как мы смеялись в былые года
С вольною Музой моею…
Рифмы, как птицы, слетались тогда,
Сколько — и вспомнить не смею.Только любовь мне осталась, струной
Ангельской арфы взывая,
Душу пронзая, как тонкой иглой,
Синими светами рая.Ты мне осталась одна. Наяву
Видевший солнце ночное,
Лишь для тебя на земле я живу,
Делаю дело земное.Да, ты в моей беспокойной судьбе —
Ерусалим пилигримов.
Надо бы мне говорить о тебе
На языке серафимов.

Николай Гумилев

гранд-мастер

3 сентября 12:07

цитировать | [ ]

* * *

Когда-то гордый и надменный,
Теперь с цыганкой я в раю,
И вот — прошу её смиренно:
«Спляши, цыганка, жизнь мою».

И долго длится пляс ужасный,
И жизнь проходит предо мной
Безумной, сонной и прекрасной
И отвратительной мечтой…

То кружится, закинув руки,
То поползёт змеёй, — и вдруг
Вся замерла в истоме скуки,
И бубен падает из рук…

О, как я был богат когда-то,
Да всё — не стоит пятака:
Вражда, любовь, молва и злато,
А пуще — смертная тоска.

11 июля 1910 (4 декабря 1913)
Александр Блок

активист

3 сентября 19:03

цитировать | [ ]

Наталия Крандиевская-Толстая

Там, в двух шагах от сердца моего,
Харчевня есть — "Сиреневая ветка".
Туда прохожие заглядывают редко,
А чаще не бывает никого.
Туда я прихожу для необычных встреч.
За столик мы, два призрака, садимся,
Беззвучную ведем друг с другом речь,
Не поднимая глаз, глядим, не наглядимся.
Галлюцинации ли то, иль просто тени,
Видения, возникшие в дыму
И жив ли ты, иль умер, — не пойму…
А за окном наркоз ночной сирени
Потворствует свиданью моему.
1960

магистр

3 сентября 20:19

цитировать | [ ]

Иван Коневской. С Коневца.

Я — варяг из-за синего моря,
Но усвоил протяжный язык,
Что, степному раздолию вторя,
Разметавшейся негой велик.

И велик тот язык и обилен:
Что ни слово — увалов размах,
А за слогом, что в слове усилен,
Вьются всплески и в смежных слогах.

Легкокрыло в той речи паренье,
И ясна её смелая ширь,
А безпутное с Богом боренье
В ней смиряет простой монастырь.

Но над этою ширию ровной
Примощусь на уступе скалы,
Уцепившися с яростью кровной
За корявые сосен стволы.

Чудо-озеро, хмуро седое,
Пусть у ног её бьётся, шумит,
А за ним бытиё молодое
Русь в безпечные дали стремит.

И не дамся я тихой истоме,
Только очи вперю я в простор.
Всё, что есть в необъятном объёме –
Всё впитает мой впившийся взор.

И в луче я всё солнце постигну,
А в просветах берёз — неба зрак.
На уступе устой свой воздвигну,
Я, из-за моря хмурый варяг.

Весна 1898 г. С — Петербург

–––
Каждый день в своей точёной ванне умирает раненый Марат.
С каждым днём верней и постоянней Жанны Д Арк поднятый к небу взгляд.

авторитет

4 сентября 01:11

цитировать | [ ]

ВРЕМЕНА ГОДА

Сонет

О, радость утра ясного весной!
Ты ласточек навеяна крылами.
Вы, незабудки, споря с небесами,
Так празднично убрались бирюзой.

О, летний день! Сияя над землей,
Ты теплыми даришь ее лучами
И мака знойными во ржи цветами
И жаворонка песне заливной.

О, золотистость осени печальной!
Скорбь увяданья, грусти красота
И журавлей отлет зарей прощальной.

О, зимней ночи жуть и нагота!
Зловещий ворон в белизне хрустальной
И лунный свет, и глушь, и немота...
28 октября 1910 Константин Романов

магистр

4 сентября 05:11

цитировать | [ ]

Сибирь

Как только я вдруг вспоминаю
Таёжную ночь и ветра,
Байкал без конца и без края,
Дымок голубой от костра,
Гольцов величавые дали.
Ручьи на холодных камнях,
То сердце болит от печали
И слёзы в сомкнутых глазах.
Там небо туманами щедро.
Там гнётся под ношей спина,
Но там высочайшие кедры,
Там воды вкуснее вина.
Там в шорохе сосен таёжных
Я древнюю слышал мольбу
К тому, кто мятежной, тревожной
И страшною сделал судьбу.
Смотри, мой дорожный товарищ,
Как в сопках пылает закат,
В нем заревом древних пожарищ
Китайские веси горят.
Смотри, на сосне от удара
Прозрачная стынет смола –
Так плакали девы Отрара
Над замком, сгоревшим дотла.

1937, Лев Николаевич Гумилев

активист

4 сентября 18:06

цитировать | [ ]

Константин Случевский

Мои мечты – что лес дремучий,
Вне климатических преград,
В нем – пальмы, ели, терн колючий,
Исландский мох и виноград.

Лес полн кикимор резвых шуток,
В нем леший вкривь и вкось ведет;
В нем есть все измененья суток
И годовой круговорот.

Но нет у них чередованья,
Законы путаются зря;
Вдруг в полдень – месяца мерцанье,
А в полночь – яркая заря!

Песни из "Уголка"
1895 – 1901

авторитет

5 сентября 00:29

цитировать | [ ]

У ОГНЯ

В осенний вечер, мрачный и дождливый,
Поля и лес во мглу погружены.
В своей тоске угрюмой, молчаливой
Так жаждет сердце солнца и весны.

Завесь окно от этой мглы унылой,
Зажги камин: когда дрова горят,
Про жизнь свою, про лес родной и милый
Они в бреду предсмертном говорят.

Поило солнце их теплом и светом,
Им про весну кричали журавли,
Над ними грозы проходили летом,
Под ними мхи зеленые росли.

Все, что таит, чем дышит глушь лесная,
Чем грезит в ночи летние и дни,
В осенний вечер для тебя сгорая,
Тебе поведают они.
1908 Вера Рудич

философ

5 сентября 13:01

цитировать | [ ]

Устами нерождённого ребёнка

Если низки — травы, а лес — высок,
Как в безумной книжке какой,
Если море сине взаправду там,
За моею хрупкой стеной,

Если круглый в небе висит огонь,
Чтоб меня обогреть извне,
Если волосы зелены на холмах —
То я знаю, что делать мне.

Я мечтаю, лежа во тьме, что там
Разноцветные есть глаза,
Грохот улиц и двери, с молчаньем их,
И телесные люди — за.

И пускай там бури, но лучше мне
Быть одним из отвергших тьму,
Чем хоть целую вечность повелевать
Государством тьмы одному.

Если только позволено будет мне
Хоть на день оказаться там,
Я за милость эту, за эту честь
Баснословную — все отдам.

И, клянусь, не вырвется из меня
Ни гордыни, ни жалоб стон, —
Если только смогу отыскать я дверь,
Если буду-таки — рожден
Честертон в переводе Кутика

активист

5 сентября 17:02

цитировать | [ ]

Аделаида Герцык

Как живучи они… Сколько жизненных сил
В этих маленьких нежных цветах!
Они выросли где-то в теснинах души,
Как альпийские розы в снегах…
Уж над ними гроза пронеслась в небесах,
Туч свинцовых надвинулась рать,
Уж завяли живые цветы на полях,
А они… не хотят умирать.
Они сотканы были дрожащей рукой
Из лучей золотистых любви,
Их согрела улыбка и взгляд дорогой,
И от ласки они расцвели…
Эта ласка и взгляд уж погасли давно,
Тени черные всюду встают,
На душе, как безлунною ночью, темно,
А они — все живут и живут…
1902

авторитет

6 сентября 00:24

цитировать | [ ]

CANZONE

Посв. Н.И. Каденации

Взгляну в твои очи, глубокие, ясные,
И снова воспряну душою больной….
Так полны привета те очи прекрасные,
Так много в них светится ласки родной….
Как в небе блистает заря золотистая,
Блистает, зовя нас в неведомый край,
Так светит в очах твоих искренность чистая,
Даруя душе моей отдых и рай….
Взгляну в твои очи, — и буря уносится,
И светлою верой я полон опять,
И сердце сильнее в груди заколотится,
Готовое снова любить и страдать….
Взгляну в твои очи, и скорбь безоглядная,
И грустные мысли рассеются в прах,
И снова мне грезится доля отрадная, —
Так много я вижу в глубоких очах….
1887 ? Феодосий Савинов

активист

6 сентября 11:04

цитировать | [ ]

Владимир Бенедиктов

Казалось

Когда с тобою встречался я,
Вуаль с твоей шляпки срывал,
К ланитам твоим наклонялся
И очи твои целовал, -

Казалось: я с небом встречался
Покров его туч разрывал,
И с алой зарею сближался
И солнца лучи целовал.
1859-1860

авторитет

7 сентября 00:39

цитировать | [ ]

* * *

Вот печальная сова,
Одинокая сова
Плачет в башне над могилой
В час вечерний, в час унылый,
В час, когда растет трава.

И ослепшие цветы,
Помертвелые цветы
Дышат грустью погребальной
В час вечерний, в час печальный,
В час грядущей темноты.

А безумные слова,
Несказанные слова
Рвутся из груди холодной
В час вечерний, в час бесплодный,
В час, когда кричит сова.
1906 Борис Садовский

магистр

7 сентября 09:34

цитировать | [ ]

Сергей Марков

СЕКСОТКА

Через реку на чёрной лодке,
С подложным паспортом в подмётке
Я плыл в Россию как домой.
Всю жизнь не подводила водка,
Глотал её, как соль селёдка,
А вот прекрасная сексотка
Меня сосватала с тюрьмой.

Даю вам в этом, судьи, слово –
Бродил от Данцига до Львова,
Но не встречал такой красы.
Увидел раз и встретил снова,
Не бровь, а чёрная подкова,
Под красной шалью две косы.

По тёмным улицам ходили,
Сидели в тихом «Пикадилли» –
Трещал мерцающий экран.
На нём в столбах высокой пыли
Бандит летел в автомобиле,
Над ним кружил аэроплан.

Прошла счастливая неделя,
И в тёмной комнате отеля
Мы целовались неспроста.
Себя ругал я: пустомеля,
Не видел этакого зелья,
Ведь похоронят без креста.

Она шептала мне: «Доверься.
Люблю до гроба».
Без затей
Я выдал планы всех диверсий
И дислокацию частей.

Наутро окна стали мглисты,
И осторожные чекисты
Отмычкой открывали дверь,
Потом, нажав на все регистры,
Вошли, учтивы и речисты,
Что делать, думаю, теперь?

Один спросил, садяся рядом:
«Не вы ль с карательным отрядом
Пришли однажды на Мезень?
И там, командуя парадом,
С английским капитаном рядом
Пугали город целый день?

Но чур не врать! Нажмём на кнопку,
Кто брал под Оренбургом сопку
И был представлен Колчаку,
Кто динамит подсунул в топку,
Кто бомбу бросил в Центропробку
И скрылся с пулею в боку?

Теперь пойдёмте с нами бриться,
Вас ждёт прекрасная светлица
С прекрасным видом из окна,
Натёрта воском половица,
Ты не устанешь нахвалиться:
Везде покой и тишина».

Она, наверно, хохотала,
А в коридорах трибунала,
Где с вечера ходил народ,
Старуха квасом торговала...
Гремел о кознях капитала
Судья, меня вгоняя в пот.

И прокурор встаёт – высокий,
В чернилах вымазаны щёки,
Лицо, как синяя печать.
И, открывая рот широкий,
Цедит оборванные строки
И заключает: «Расстрелять!»

А в зале – крашеные губы,
Ячменной гущей пахнут шубы,
Наперевес тяжёлый штык.
Сейчас невольно стиснешь зубы,
Считая вёрсты, дни и трупы,
Тяжёлый подавляя крик.

Мгновенье классового гнева
Пришло... Равнение налево!
Не спотыкаться, милый друг,
Зерном могильного посева,
Свинцом последнего напева
Отмечен тягостный испуг.

А вы, противники, хотя бы
Уведомили наши штабы,
Что я покинул этот свет,
Попавшись глупо из-за бабы,
И хоть и все мы в этом слабы,
Солдатской чести в этом нет.

1931 г.

активист

7 сентября 19:26

цитировать | [ ]

Иван Суриков
Рябина

«Что шумишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну?» —

«С ветром речь веду я
О своей невзгоде,
Что одна расту я
В этом огороде.

Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь,
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.

Там, за тыном, в поле,
Над рекой глубокой,
На просторе, в воле,
Дуб растёт высокий.

Как бы я желала
К дубу перебраться;
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.

Близко бы ветвями
Я к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.

Нет, нельзя рябинке
К дубу перебраться!
Знать, мне, сиротинке,
Век одной качаться».
1864

авторитет

8 сентября 01:26

цитировать | [ ]

ПОРТРЕТ ЛИЗЫ ЛЮТЦЕ

Имя ее вкраплено в набор — "социализм",
Фамилия рифмуется со словом "революция".
Этой шарадой начинается Лиза
Лютце.

Теперь разведем цветной порошок
И возьмемся за кисти, урча и блаженствуя.
Сначала всё идет хорошо —
Она необычайно женственна:

Просторные плечи и тесные бедра
При гимнастических жестах и джемпере
Привили ей стиль приподнято-бодрый,
Юноши-боксера с маркою "Кембридж".

Руки ее — как новые перчатки
Ноги как ножки молодого рояля -
В серых чулках под шотландской клетчаткой
Рыбьим хвостом она стоя играла

Как тело дыни вкусна ее шея
Глаза эмалированы фабрикой Лиможа...
Уж как хороша! А всё хорошеет,
Хорошеет — ну просто уняться не может.

Такие — явленье антисоциальное.
Осветив глазом в бликах стальных,
Они, запираясь на ночь в спальне,
Делают нищими всех остальных;

Их красота разоружает...
Бумажным змеем уходит, увы,
Над белокурым ее урожаем
"Кодекс Законов о Любви."

Человек-стервец обожает счастье.
Он тянется к нему, как резиновая нить,
Пока не порвется. Но каждой частью
Снова станет тянуться и ныть.

Будет ли то попик вегетарьянской секты,
Вождь травоядных по городу Орлу,
Будет ли замзав какой-нибудь подсекции
Утилизации яичных скорлуп,

Будет ли поэт субботних приложений,
"Коммунхозную правду" сосущий за двух
(Я выбрал людей, по существу
Не имеющих к поэзии прямого приложения,

Больше того: иметь не обязанных,
Наконец обязанных не иметь!), —
И вдруг эскизной головки медь,
Начищенная, как в праздник!

И вы, замзав, уже мягче правите,
И мораль травоеда не так уж строга,
И даже в самой "Коммунхозной правде"
Вспыхивает вдруг золотая строка.

Такие женщины — кислород,
Таких нельзя держать без учета.
Увидишь такую — и сводит рот.
И хочется просто стонать безотчетно.

Такая. Должна. Сидеть. В зоопарке.
В порядке почетного выдвиженчества
И шесть или восемь часов перепархивать
В клетке с хищной надписью: "Женщина",

Чтоб каждый из нас на восходе дня,
Преподнеся ей бессонные ночи,
Мог бы спросить: "Любишь меня?"
И каждому отвечалось бы: "Очень".

И вы, возлюбленный ею вы,
Уходите в недра контор и фабрик,
Но целые сутки будет в крови
Любовь топорщить звездные жабры.

Шучу, конечно. Да дело не в том.
Кто хоть однажды слыхал свое имя,
Изваянное этим ртом,
Этими зубами в уличном интиме...

Вот она ходит. Золотоножка.
Лицо в загаре темнее волос
Словарь у меня — 20 000 слов.
А что я сказал ими? Так, немножко.

Русые брови лихого залета
Вскинула строгого Вуза дочь
Тело, покрытое позолотой,
Напоминает золотой дождь,

Тело, окрашенное легкой и маркой
Пылью бабочек, жарких как сон,
Тело точно почтовая марка
С каких-то огромней Канопуса солнц...

Вот и броди, и кури, и сетуй,
Давай себе слово, зарок, обет,
Автоматически жуй газету
И машинально читай обед.

И вдруг увидишь ее сестру...
Да что сестру? Ее дедушку! Мопса!
И пластырем ляжет на жгучий струп
Почтовая марка с Канопуса.

И всё ж не помогут ни стрижка кузины,
К сходству которой ты тверд, как бетон,
Ни рыбья икра какой-нибудь Зины,
Ни зубы этой, ни губы той —

Сквозь них бы другие черты рисовались,
А эти, казалось, лишь месиво мяс,
Женщины в Лизу мою прессовались
Как уголь кристаллизовался в алмаз.

Но что, если этот алмаз не твой?
Если курок против сердца взведен?
Если культурье твое естество
Воет под окнами белым медведем?

Этот вопрос я поднял не зря.
Наука без действенной цели — болото.
Ведь ежели от груза мочевого пузыря
Зависит сновидение полета,

То требую хотя бы к будущей весне
Прямого ответа без всякой водицы:
С какими еще пузырями водиться,
Чтоб Лизу мою увидать во сне?

Волосы, жесткие, как имя Влас
Стояли стрижкой парижских кукол
В зубах еще полудетский угол,
В глазах еще полуженская власть.

Русский носик (увы — моя слабость)
В надменных ноздряшках. И яркий рот,
Неверный, чужой, но жгучий как ляпис,
Слегка выпячивается вперед.

Прибавьте царственный подбородок,
Слегка припухлый, янтарный как свет,
Знакомый, воспетый в чудовищных одах
Поднесенных росчерку "Елисавет".

Попробуй склонить её против ли, за...
Истратишь всё своё вооруженье -
В удобных глазницах зеркальные глаза
Глядят без всякого выраженья.

Глаза без морщинок, глаза без гримас
По ним её психомелодия спета,
Как анализ химический звёздных масс
По семицветным ресницам спектра.

Она будто вылита из стекла.
Об нее разбивались жемчужины смеха.
Слеза твоя бы по ней стекла,
Как по графину: соленою змейкой,

Горечь и кровь скатились по ней бы,
Не замутив водяные тона.
Если есть ангелы — это она:
Она была "равнодушна, как небо".

Сегодня рыдай, тоскою терзаемый,
Завтра повизгивай от умор —
Она, как будто из трюмо,
Оправит тебя драгоценными глазами.

Она... Но передашь ее меркой ли
Милых слов: "подруга", "жена"?
Она была похожа на
Собственное отражение в зеркале.

Это, читатель, не вычурность образа
Не сальто, не ловкий трюк.
У меня были всякие: злые и добрые,
От комсомолок до юных старух.

Одни обижали, другие не очень
Но эта стервятка, трах её тах
Любит эдак — между прочим...
Между прочим... Просто так.

Любит, простите за грубость, без пользы
Без витаминов, соли и влаг,
Любит с бесстастьем девственного полюса
В который вонзился пылающий флаг!

Кто не страдал, не умеет любить.
Лиза же, как на статистике Дания,-
Рай молока и шоколада, а не быт:
Полное отсутствие страдания.

Такова Лютце!
1929 Илья Сельвинский