К сожалению, автор так окончательно и не решил, чем он, собственно, будет пугать читателя: мировой революцией, сумасшедшим диктатором или отменой сегрегации. Вместо уэллсовской политэкономии — гимн американским ариям, отдельным их представителям и, конечно, американским роялям.

Аннотированного сексуального насилия в книге (может, прибалтийская цензура?) практически нет. Если не считать таковым беспощадное к читателю перечисление на многих страницах американских местечек с указанием числа погибших там героических патриотов, за которым — контрольным выстрелом — следует такое же перечисление потопленных дредноутов в высосанном из пальца морском бою.

Заранее прошу прощения за цитирование целыми стихами. Но иначе потеряется идея.

Пардон, но это же та самая «Китайская комната Бесконечной обезьяны», которую нам сейчас предлагают под видом Искусственного интеллекта. Еще более усугубляет сходство способ «программирования» (и ведения диалогов):

И, самое поразительное, поэт предвидел неизбежный конец такой машины, «самообучившей» саму себя до полной потери полезности. Причем, привыкшим видеть разум в простом отражении пользователям и это кажется «человеческой реакцией»:

А мы? А нам ничего большего и не надо:

Вот так вот, 70 лет назад, гуманитарии выразили свои требования к разумным машинам и заранее предсказали их несостоятельность. Что и имеем на данный момент.

Меня терзают смутные сомнения. В книге столько раз повторено слово «кибернетика», что, может, именно после ее прочтения в те детские времена я и решил разобраться, что это такое.

Книга начинается с цитаты Джавахарлала Неру:

«Политика и религия устарели; пришло время одухотворенности, время науки».

К сожалению, дальше Кларк ведет речь практически только о политике и религии. Но он не виноват. Времена такие тогда начались. Точнее вернулись. Тут уже Воннегут:

«Мы с вами все еще живем в глухом средневековье. У нас до сих пор тянется темное, глухое средневековье».

Да, это и «Звездные корабли» и местами, даже «Лезвие бритвы» Ефремова, но поданные в совершенно другом ключе. Без развертывания вдаль. Иногда кажется, что и герои, и сам автор так и погибли на Великой Отечественной, и теперь их призраки доигрывают то, что они не успели...

Но я не об этом. Дело в том, что даже гуманитарий в те годы не мог пройти мимо тогдашних успехов кибернетики. Пусть, даже, свое непонимание он вынужден был разделить на несколько героев, спорящих друг с другом. Дал пару реплик даже самому Норберту Винеру. Это книга из тех, что позволяют сравнить, насколько убогими сейчас получились вещи, которые начали делать еще тогда. «Прости нас, Юра!..»

С этой, кибернетической, позиции можно сравнить с книгой Игоря Росоховатского и Анатолия Стогния «Двойник конструктора Васильченко».

Написал, что книга похожа на чуть более взрослую книгу Росоховатского, но тут вспомнил «О чем размышляют роботы?» Жана-Пьера Пети. Этак можно и за паяльником пойти (Хейзерман Д. «Как самому сделать робот»)...

А если прочесть буквальнее? Набор анекдотов про двух дурковатых роботов-изобретателей... Да-да, это «Кибериада» Лема!

Забавно описаны кибернетические чаяния тех времен: от баз данных и машинной логики — до проблем сознания и вероятностного характера информации. Опять: «Прости нас, Юра!»

P.S. И, да, у меня тоже были такие человечки.

Этакая луи-буссенаровщина пополам с макс-пембертоновщиной, местами аж до «Острова погибших кораблей» Беляева.

С корабликами все плохо. Точно, не «Броненосцы в бою» Вильсона.

Основная проблема — в скудости исторического фона. Даже сами персонажи очень плохо понимают, что и зачем они меняют в жизни страны. Советскому читателю, привыкшему к книгам о нашей Гражданской, это все и вовсе покажется мышиной возней. Сам Жюль Верн не скрывает снисходительного отношения к этой бестолковой деревенщине.

Дикость природы. Тут все тоже плохо. Нет, не в смысле художественности, тут все живенько — «300 миль за 8 суток, по реке, болотам и оврагам только раззадорили путешественников...» А в смысле понимания: вся эта «дикость» не от природы, а от дурной колонизации и еще более дурного хозяйствования.

И, да, как свободномыслящий француз конца XIX века, Жюль Верн не мог не проехаться:

Чуть далее, главзлодеЙ :

Франция, конец XIX века. Смешно...

Из похожих безусловно отметить книгу Белонучкина «Кеплер, Ньютон и все-все-все». М.: Наука, 1990 («Квант» 78). Сборники «космических» задач выходили и раньше, но в этом космос особенно замечательно прост и красив. Даже хотел его приложить к «пуховскому калькулятору», тогда еще жившему у меня на страничке.

Ну, Минского я, пожалуй, читаю с большим удовольствием, чем Гаррисона. Поэтому открыл книгу с некоторым опасением:

»- Милостивый государь... минутку. Простите за навязчивость... Да, знаю... мой вид... Но я вынужден просить... нет, ах, нет. Это недоразумение. Я шел за вами? Да. Это правда. От книжного магазина, но только потому, что видел сквозь витрину... вы покупали «Биофизику» и «Абстракты»... И когда вы здесь сели, я подумал, что это великолепный случай... Если б вы позволили мне проглядеть... и то, и другое. Но главное — «Абстракты». Для меня это — жизненная необходимость, а я... ... Спасибо. Это последний номер... нет, я уж вижу, что в «Биофизике» ничего нет. А здесь... да, да... ага... Криспен — Новиков — Абдергартен Сухима, подумать только, уже второй раз... ох!.. Нет. Это не то. Ничего нет. Ладно... возвращаю с благодарностью. Снова я могу быть спокоен — на две недели...»

Именно так.

Ну, а Гаррисоновская часть? Тут все ожидаемо.

Ну, и пара чисто Гаррисоновских фирменных шуток. Злых.

В книге самое интересное — не уровень технологий тех времен, а достаточно правдоподобное описание «ответного хода природы». И, как и в «Юрском периоде», присутствует оптимизм: наука вполне может предвидеть подобные последствия. Хотя, к ней и обращаются только после катастрофы.

Напомнило старый анекдот:

Именно после прочтения этого романа я пошел на форум Авабазы выяснять, что думают спецы про неуязвимость летающих дронов на поле боя. Тогда, в 2008-м, сошлись на том, что при современном качестве видеокамер большого вреда от них не будет...

И, где-то тогда я записал:

Подобные книги читаю исключительно ради «заклепок», коллекционируя куски, в которых описаны различные варианты боев с применением полуфантастической техники. Всякие социально-психологические изыски авторов скорее раздражают, чем создают антураж, слишком уж по-детски выглядят. Вот тут-то и подумалось: сюжет — фикция, сверхидея — «1-й класс, 2-я четверть», результаты боев притянуты [автором] за уши, чтобы героев раньше времени не угробить и хоть какую-то интригу оставить. Вот, если бы, приложить к книге гексовое поле с жетончиками для отыгрывания встречающихся боев — как бы было здорово! Как бэкграунд к игре все эти патриотические «сопли в сахаре» как раз бы и сгодились. И, позорно продув партию на гексовой доске, читатель бы поверил, что герои книги воистину круты, у них-то завсегда при броске на мораль пара шестерок ложится. А если автор обоснует победу наших в терминах, переводимых на язык миниигры.... И если это объяснение ляжет на общую мысль автора...

Если бы мы были настолько безумны, что отлили бы из олова фигурки Алисы и ее друзей, то мы, конечно, могли бы играть ими на шахматной доске «Зазеркалья»... А здесь предлагается еще несколько безумных «игровых полей».

Перечитывал роман в то время, когда выкладывал у себя книжку Скиннера. Поэтому в этот раз заметил необычайную дидактичность Чернышевского. Так он аккуратно разложил учебный материал по полочкам бытовой сказочки. Прямо-таки готовые блоки линейной программы. Если такое с чем и можно сравнить, так с Кэрролловской «Алисой».

P.S. Недостаток произведения, очевидно, состоит в том, что оно написано порядочным человеком для не совсем безнадежно непорядочных, что в наше время отдает некоторым снобизмом.

P.P.S. И да, если вы веруете в материализм, то для этой книги самое время, как-то, мы сейчас примерно этот период переживаем. До Циолкоского и Ефремого нам еще рановато.

Очень хороший и очень детский учебник математической логики. «Принцесса или тигр?» Смаллиана прагматичнее, но менее математична (ср. «Время приключений»).

Тут одно из двух. Либо вы считаете, что «современный ИИ», действительно куда-то продвинулся, смел — не заметив — ограничения МакКаллока, Питтса, Клини и прочих Тьюрингов и Минских, и сулит блестящие перспективы... И тогда, эта книга смешна и нелепа.

Либо, вы воспринимаете ее как веселое описание реальных проблем, к решению которых приблизились полвека назад. И тогда вы можете спросить, почему же с тех пор ровно ничего не сделано...

Конечно, там есть все то, за что мы Честертона и любим. Но не об этом.

Сейчас это на редкость злободневная книга. Как, испугавшись социализма, откатились к феодализму. И там не удержались.

На что похоже? Конечно, на уэллсовское Самовластье мистера Парэма.

Конечно, Лемовский Альфред Целлерман Группенфюрер Луи XVI.

И, если совсем зло, то Трудно быть богом.

И из всех «Янки», конечно, пьеса Клауса Хаммеля.

Настоящий «Дон Кихот»? Нет. Это было бы не по Честертоновски зло.

Кто бы мог подумать, что в этой стране «Янки» снова придется учить людей капитализму? Объяснять, чем плох вассалитет и как отделить церковь от государства?

Можно, конечно, обвинять роман в недостаточной развлекательности... Но настоящую задачу он решил:

О.Ю.Шмидт, 1935:

«Мы не можем пожаловаться на недостаток людей, стремящихся работать в Арктике. Этот наплыв желающих я считаю очень радостным явлением. Паши успехи в Арктике. в значительной степени объясняются общественным подъемом, который возник вокруг этого дела. Смелые люди, которых так много в нашей стране, охотно едут в Арктику, где так нужны хладнокровие и смелость. По еще больше нужны нам знания. Поэтому мы стараемся брать наиболее квалифицированных, наиболее опытных товарищей. Выполнение заданий нашей партии в Арктике дает работникам огромную радость и удовлетворение».

Конечно, это «Унисол»... Но, к сожалению, сейчас, в 2023, приходится смотреть с другой стороны...

Если апокалипсис по-европейски — это крах культуры и цивилизации, то американцы видят в этом только веселое возвращение в благородный мир Дикого Запада.

В отличие от второй серии, к киноверсиям отношения практически не имеет.

А мне понравились батальные сцены (практически одна, от начала до конца повести). Взяв за основу современные ему военно-морские битвы (ср. Вильсон, Броненосцы в бою), автор достаточно художественно перенес их в космос.

Потом автор, конечно, попал в плен логики собственных военных изобретений, но быстро и почти безрояльно закруглился.

Вполне вписывается в мир Звездных королей Гамильтона. Более того, местами кажется более естественной нулевой точкой для Билла, героя галактики Гаррисона, чем Звездная пехота Хайнлайна.

Выкинуть марсиан — и получится «Вне Земли» Циолковского. Добавить литературы — «Аэлита» А.Толстого. На редкость удобная заготовка для фантастов начала XX века, не желающих разбираться, что там имел в виду Уэллс.

Написано так просто, что интернет-переводчик справился без потерь стиля и смысла.

Один отзыв — одна мысль:

Один отзыв — одна мысль:

Вот так вот, походя, покончить разом со всей верой в могущество Интернета.

Все очень просто. Эта трилогия — «Война и мир» компьютерной игры «X-Com». Конечно, и автор — не Толстой, и вселенная игры высосана из пальца, но это именно оно. Чем глубже погружаешься, тем меньше раздражают мелкие невязки и все более проникаешься чувствами солдатика-инопланетянина на замысловатой игровой доске — лабиринте. И совсем не важно, что эти произведения создавались в неведении друг друга.

Какой рассказ Азимова о роботах лучший в серии? Разумеется, рассказ Лема «Терминус»... А все, что написал Азимов, это ошибка.

Да, «Законы» очевидны. Придумать что-то другое трудно (хотя фаны позднее их «улучшили»). Но, пардон, насколько неудачно их прицепили к «позитронному мозгу«! Мол, мышление робота происходит само по себе, а потом результат сравнивается с законами, да еще «согласно установленным потенциалам». Разумеется, такое решение порождает кучу противоречий. И Азимов для каждого из замеченным им противоречий (ученый, все-таки) придумал по забавному рассказу.

Но сама идея разума, настолько сильного, что он может оценивать соответствие своей работы неким сложно сформулированным законам, всяко бредовая. Этого не умеет даже человеческий мозг. Да и не нужно это никому. Я в своих моделях обычно применяю гораздо более простую схему: потенциалы законов изначально формируют размышление. И это не я придумал. Н.М.Амосов в книге «Автоматы и разумное поведение» (1973) предложил «Хоровод» в качестве очевидного примера.

За два года до «Великого затемнения» 1965. И, да, роботы — они именно такие. Без ручек, ножек и инноваций.

.

.

.

Некоторое пояснение:

Не буду определять место повести (точнее нескольких новеллизаций/экранизаций, основательно перепутавшихся) в общем ряду книг «о сигналах от зеленых человечков» (на самом деле, я это уже где-то тут делал). Один отзыв — одна мысль.

В повести «человечки» сначала прислали чертежи машины, машина выяснила обстановку, в диалоге было создано протосущество-посредник и т.д...

Но насколько осуществим первый шаг — понимания чертежей? В «Гласе Господа» Лем уже рассматривал этот вопрос и пришел к выводу об очень сильной зависимости интерпретации послания от его читающих. От построения научных игрушек, до развязывания мировой войны... (В «Големе» он потом все-таки немного уточнил идею, которую пытались внушить инопланетяне).

М.Минский же в статье «Общение с внеземным разумом» гораздо более оптимистичен. Он утверждает, что существуют некоторые «простые идеи», единообразное понимание которых неизбежно (в силу экономии мышления) при развитии разума. Следовательно, изложение этих идей на некотором языке даст ключ к пониманию самого языка изложения.

...

Однако, поднятый вопрос сейчас приобретает актуальность и на «одной, отдельно взятой» планете. Слишком много научной и инженерной информации теряет сейчас человечество в своем отказе от «исторического материализма». Как, например, сохранить информацию об устройстве компьютера в мире, где все делают «приложения»? Как сохранить секрет паровой машины в обществе, уверенном, что она очень просто устроена, но отказавшемся изучать в школе физику, потому что она сложная и ненужная? Как, наконец, объяснить интернет-эрудитам, что набор фактов не является знанием?

Иногда мне снится книга (вот такой я Кеплер). Во сне я ее открываю и вижу описание того, что меня интересует именно в этот день. Причем, картинки и чертежи в книге живые и всякие детали и устройства прилагаются, и персонажи — вылитые мои коллеги... Иногда я даже в реальной жизни близкое к этому чувство испытываю, уж больно, бывает, автор похоже на меня думал и интересы мои предвидел... А первоисточник этого сна, наверное, книга Житкова и есть.

Обратите внимание на небольшое хулиганство. Михаил Пухов, как изобретатель словосочетания «киборг — терминатор», использует прием изменения прошлого из одноименного фильма.

Сейчас бы я этот роман и не заметил. Мало ли технарей пытается не дать пропасть своим гуманитарным заделам? Но тогда, в эпоху соцреализма, попадание в печать означало все-таки взятие планки осмысленного художественного произведения. И да, произведение оказалось по-настоящему глубоким. Автору удалось к месту вставить достаточное количество волнующих его мыслей, чтобы герои ожили и остались жить даже после того, как роман был прочитан. Кажется, что к ним можно вернуться, и они скажут еще что-то. Во истину, это та самая история Поиска, о которой писал Борхес, как об одной из четырех вечных.

«Лодка» Буххайма при всей схожести историй, может дать тот же градус обреченности, но грубый натурализм, хоть и понятен всем, не так глубоко трогает [технаря], как родство понимания. Тут, наверное, «Моби Дик»...

Попутно:

И, опять, как с «Письмами мертвого человека», поражаешься: как же мы, без всякой атомной войны, реализовали эти кошмары, которые так пугали нас 30 лет назад?

И теперь, когда по старости, болезням и телевизионным ежедневным показам подобного, меня уже не страшат сами эти ужасы. Только то, что мы построили культуру, в которой естественные человеческие потребности, без всякой на то причины, вдруг стали уголовным преступлением. Это и был изначальный ужас рассказа, который в юности остался не понятым из-за превышения порога кошмарности чисто физиологической. Воистину, настоящие, классовые, вампиры-мироеды и зомби-люмпены страшнее придуманных фэнтезийными писателями.

Что мне так «везет» в последнее (ковидное) время?

Начал перелопачивать у себя книги о наемниках, очевидно, с противостояния Форсайта и Коршунова: «Биафра» против «Гвиании», «Псы» против «Боганы»...

И в первом же романе трилогии «Гвиания» — «Операция Хамелеон» — очередной «тихий американец» проверяет на жителях нищей африканской полу-колонии вакцину...

И, да, о самой книге. Кроме упомянутого очевидного ответа «На историю Биафры» Форсайта, и продолжения темы «Тихого американца» Грэма Грина, это возвращение к «Сердцу тьмы» Конрада... И по-советски рядом, опять же с документальной «Тайной гибели Хаммаршельда» Лесиовского...

В 202x годах старый реалист неожиданно опять попал в точку. Видимо, идея такого «управления» имела хождение уже тогда. Что мы еще пропустили?

Опять случай, когда в похожие попали книжки чисто по обложке. Но на этот раз не по вине форумчан. Я сам случайно наткнулся на похожее.

Дело в том, что это не «великая правда о великой войне», а типичный производственный роман, местами даже учебник. Недаром по нему учился Че Гевара. Страшное это ремесло, война? Дык, разная работа бывает. Вот мемуары самого Момыш Улы — это уже претендент на «великую правду»... Со всеми положенными акцентами и реверансами. А у Бека — правда простая, окопная. Воодушевляться ей — как пытаться уловить запах леса, читая охотничьи записки Аксакова. Нет, это совет бывалого новичку. Суровый урок, но только урок, а не осмысление «общечеловеческих истин».

Поэтому, наиболее похожей на эту книгой будет Сборник тактических задач подполковника Грейнера, выпущенный Воениздатом перед самой войной, в 1941. И после Бека понимаешь, что за формальными фразами немца о боях и потерях стоят не просто флажки на карте, а живые люди, с которыми командир живет и умирает. И это его ремесло и долг, а не просто «великая трагедия» или «бессмертная память».

Почему-то все рецензенты взялись комментировать части дилогии по отдельности. А я отпишусь здесь.

Да, конечно, можно рассматривать это произведение как большевистский ответ роману «На двух планетах» Курда Лассвица. Там тоже утопическая марсианская цивилизация с трудом воспринимает недоразвитую земную. Однако, чем дальше читаешь, тем более понимаешь, что «марсианская фантастика» сильно бледнеет по сравнению с реальными переменами, которых требовали революционеры того времени от реальной жизни. По сравнению с трудами Циолковского, вещь очень мягкая и лирическая.

И большевистской ее сложно назвать. Она — социалистическая. И гораздо ближе к «Железной пяте» Джека Лондона или «Туннелю» Келлермана.

На момент прочтения повести «Звездных войн» еще не видел. Но сильно ждал и собирал всяческие слухи. И эту публикацию в «Технике-молодежи» готов был принять за первоисточник фильма, но, разумеется, сильно ошибся. За 30 лет американская фантастика шагнула от «до Кубрика» к «после Кубрика» и та старая добрая космоопера приказала долго жить.

Причем тут короли? А при том, что практически предлагается партия в шахматы. Фигур па доске очень мало и только некоторые из них достаточно сильны, чтобы делать игру. Но сама игра потрясает. Космос, да, неправильный, но очень красивый. Хочется сыграть еще...

Но, к сожалению, никакой «серии» не получилось. Гамильтон написал еще десяток произведений «про то же самое», но почему-то не подсыпал «новых игр на том же поле», но, наоборот, раз за разом разыгрывал «ту же партию, но на других досках». То — другая эпоха, то — другое супер-оружие, то — другая мораль героев... Но принцессы-злюки, амнезия и суперразрушители времен «Межзвездного патруля» — раз за разом. Никак это не вяжется в единую космогонию.

Поэтому я — за поиск аналогий в «шахматной» литературе. Например — в «Квадратах шахматного города» Браннера или «Звездном гамбите» Жерара Клейна.

На редкость светлое и жизнеутверждающее произведение, на которое сейчас можно сказать только: «Прости нас, Юра...» (c)

Все время вылетает из головы, до армии я читал эту повесть или после (по годам, все же, выходит — после). Но она так удачно легла на срочную службу, что отделить сейчас невозможно. И «крутых десантников» насмотрелся, и с «офицерами-романтиками» беседы имел еще те, и вернулся «с похода» в страну, которой больше не было...

И еще более добавляет веса этой повести ее безусловное родство с «Пикником на обочине». Если и не сама Зона, то явно — предзонничек... И, еще поразительнее — как у Стругацких — то же деление повествования на три части:

- крутая фантастика/боевик;

- ну, мы-то, таки, понимаем, что не совсем это и фантастика;

- а ничего-то мы и не понимаем...

И если у Дышленко, что-то по-прозрачнее, а где-то акцент немного не туда, но это только добавляет игры смыслов.

А еще я в армии в самоволке посмотрел «Ягуара» по книге Марио Варгаса Льосы «Город и псы». И тоже — напряг интелигентного мозга. И тоже — «ежику понятно». И, конечно, «самость»... И тоже, наложилось на армейские воспоминания, так, что сейчас и не пойму, что там узналось, а что — только снилось...

Так, о чем это я? А, ни о чем. Все эти интеллигентские штучки шли мимо. Мы были молодые, злые и веселые. И я сейчас задним умом понимаю, что должны были бы пугаться и страдать, но не пугались и не страдали. «Кто в армии был, тот в цирке не смеется».

Одно из трех моих любимых произведений о

И пусть вас не отвлекают поднятые морально-философские проблемы...

В детстве я, как и все, зачитывался первой частью, которая мне очень нравилась и сама по себе и в переотражении в произведениях великого последователя — С.Лема. Потом, в перестройку, прочитал вторую и третью частью, согласившись с отказом советских переводчиков их переводить: слишком местечково, и не столько философско, сколько религиозно... Путешествие на Луну в религиозном смысле... Борьба за местечковую самостийность в религиозном смысле... Крах европейской цивилизации уже даже почти и без религиозного смысла... Это требовало ответа...

И только сейчас я посмотрел экранизацию застойных польских времен. Вообразите самую грязно-кровавую сцену экранизаций романов Сенкевича и растяните ее на два часа; потом перемешайте ее с получасом случайных видовых съемок — так заменили совсем уж нецензурные куски; звуковую дорожку равномерно заполните цитированием Похищенных Записок из «Дюны».

Я получил ответ. Илья Эренбург доходчиво его донес в «Тресте Д.Е.»

Символично опубликование этого рассказа в «Юном Технике». Так мы его тогда и расценивали — как призыв делать такие здоровские игрушки.

Умирающая цивилизация гибнущей галактики строит машину смерти, позволяющую им выжить путем уничтожения галактики нашей, и только благодаря простым межзвездным патрульным удается спасти нашу и добить их... И так — восемь раз подряд.

По-разному устроенные вражеские «галактики», разные «машины смерти», разного цвета лучи космических крейсеров...

Повторяются из рассказа в рассказ (с редкими исключениями): смешные описания рас патрульных («крылья ноги и хвосты»); «мерзость» простой геометрии тел пришельцев и их зданий (темные/светлые/бесформенные кубы/шары/кляксы/машины); попадание наших в плен, чтобы получше все рассмотреть; разбор межзвездных «машин смерти» кувалдой в последнюю минуту...

Физика? А пофигу нам физика. Туманность взрывается к чертям собачьим, а герой, находясь в эпицентре, «чуть не теряет сознание от чудовищного удара». Опера, же. На этой странице герой облетает вражескую галактику в поисках входа, а на следующей — ломает руками решетку тюремной камеры. Космические битвы при всех своих «тысячах погибших звездолетов» — так, для антуража, чтобы подсветить благородное лицо героя всполохами.

Хотел написать, что эти рассказы — то, что останется от «Людей как богов» С.Снегова, если оставить только боевые сцены, но, скорее, наоборот, это то, что следовало бы выкинуть из «Людей...», чтобы осталась настоящая фантастика.

Хотел добавить в «похожие» очевидный роман Жана Фрестье «Гармония или ужасы войны» (Harmonie ou les Horreurs de la guerre, 1973), но его тут не нашлось...

... теперь есть.

Ну, как бы, мы видим во тьме свет — «Глас Господа» Лема. Лампочка под козырьком земного деревенского сортира. Взгляд изнутри сквозь окошко в форме сердечка в окружающую звездную ночь — Хойл, «Черное облако» и «Андромеда». Взгляд в другую сторону, вниз, сквозь круглую дырку — «Контакт» Сагана. «Бытие» Брина — это уже взгляд изнутри выгребной ямы. А «Огнепад» — это взгляд не только изнутри, но и вовнутрь.

Актуально, говорите?

Согласен. Даже, актуальнее, чем когда бы-то ни было (ну, кроме Веселых ребят на вертолетах, несущих демократию недочеловекам — эти никогда не переводились).

Для самого Жюля Верна тема безумного техногения-одиночки достаточно ходульная. Но, двадцатый век с его корпорациями, шарашками и НИИ, ориентированными на здоровую коллективную работу, с идеей индивидуализма в науке и технике покончил, казалось, навсегда. Однако, в двадцать первом веке мы опять имеем безумных одиночек у руля прогресса...

И опять имеем за пределами редких островков «просвещенного благополучия» огромные пустоши, заселенные нищебродами, которым опасно давать «избирательное право»...

В отличие от позднего «семикнижного» переиздания, преисполненного «великой сермяжной правдой», вполне читаемо. Правдиво отражает тогдашний настрой переделки старого мира.

Пожалуй, вопреки желанию автора, еще более правдиво отражает трагедию «советского лирика». Понимает, что его роль слиться с массами и помочь им вдохновиться на новые небывалые свершения, но — никак. Все его попытки «жить просто», «радоваться жизни», «мыслить, как пролетариат» тщетны. Он может сидеть «под мокрой телегой» и пить водку с «простыми работягами», но не может с ними вместе работать. А без совместной работы — это только взгляд со стороны. Без понимания.

Не смог.

Честно хотел добавить в свою коллекцию боевой фантастики, но не смог.

Ибо, орки. Толпа крестьян (иногда попадаются дворяне), искренне желающая попрошайничать западных благ, вдруг получает от Мордора что-то стреляющее вместе с пенделем в сторону Запада. Откуда взялось оружие — неизвестно, т.к. никто из героев не умеет им пользоваться... Зачем идти именно на Запад — тоже непонятно... Чего хотят герои? Дворяне — вернуться в имение и спокойно живодерствовать свое быдло... Ну, понятно, быдло тоже хочет обратно в стойло, но сначала, раз уж разбудили, взять в трофеи что-нибудь блестящее или, даже, электронное...

Меня поразила военная составляющая повести.

1887 год. Казалось бы, о каких военных реалиях XX века может идти речь? Однако, автору удалось невозможное: он уловил дух танковых сражений Второй Мировой (да-да, именно Второй, а не Первой). И ужас перед невообразимостью этих боевых машин... И инженерные попытки найти способ их остановить...

Даже танки Уэллса — это некая смесь Англо-Бурской с Первой Мировой. Но У Рони-старшего — потрясающе достоверные описания битв, в которых угадываются Франция-40 и Курск-43... Как этому французу за полвека до этих событий удалось предвидеть чувства пехотинца, бросающегося со связкой гранат на танк?