Выздоравливающий Федор Конечников изображает Управителя Жизни, пользуясь данным ему Рогнедой медальоном бессмертия. Он настороже и старается не делать ничего, что его изобличит. Он не может обьедаться и обпиваться, осеменять все без разбору — это сразу выдаст новичка. Опасно даже интересоваться, как именно погибли его друзья на уничтоженной базе Солейна.

Зато никто не может ему запретить рыть сверхсекретные документы спецхрана. Гены рода летописцев предполагают именно такой вариант.

Глазами давно умершего человека, Федор смотрит на сытую и спокойную имперскую жизнь, почти бессмертных людей, узнает, что «тиран» и «палач» совсем не тиран и палач, а бессмертия человечество намеренно лишили желающие «страдать и наслаждаться» будущие Управители во главе с Рогнедой.

Человек с сожженной войной планеты, невольный убийца миллионов, уставший от боев и смертей начинает ненавидеть Живых Богов.

Федор узнает мантру бессмертия, но Лара (призрак убитой им девушки) предупреждает, что мантра не дает жизнь, а отнимает и дает другой текст призывания вечной жизни.

Желая проверить, Федор хладнокровно подсовывает варианты начальнику особого отдела и любовнице — медсестре. После пробы, Федор отправляется в лечебный отпуск на родную планету, украв у службы безопасности огромную сумму денег.

Бессмертная ведьма, после прочтения компромата, приперта к стенке, но это лишь видимость.

Герои

Впервые в цикле действует Князь Князей, джихангир-император, правитель Первой Звездной Империи, в проявленном, взрослом виде на пике формы и могущества. Он один, у него нет союзников, только старые заслуги, мощная армия и спецслужбы поддерживают его власть. Джихана считают выжившим из ума маразматиком, почивающим на лаврах.Но император совсем не прост и готовит противникам множество неприятных сюрпризов.

Рогнеда страдает от необходимости мириться с «несправедливым» и «жестоким» курсом мужа. Она предлагает ему новый вариант поддержания собственного бессмертия с отъемом жизненной силы у людей. По ее мнению это единственный вариант дать простым людям, чей разум не может мыслить по-другому цель и смысл существования: умирать, забывать, рождаться заново, снова стремиться к тому же, что и все воплощения.

Появляются красиво и достоверно выписанные персонажи той эпохи: бесящаяся от безделья и доступности благ бывшая журналистка Ирина Кузнецова, неприкаянный Толик, желающий быть значимым, бессмертная амазонка, при всей невозмутимости измененной мантрой натуры, понимающая как многого лишил ее император.

В современности Конечникова действуют медсестра Виктория, красивая и несчастная жертва системы и начальник особого отдела, у которого есть свой интерес к Федору.

Язык и стилистика

Текст наполнен красивыми атмосферными описаниями:

«Эффект присутствия был полный. Над покрытой сумерками и туманом землей оранжевым огнем горели башни, освещенные садящимся за горизонт светилом.

В кадр попало несколько чаек, таких же оранжевых от солнца, как и высотки Дома Вечности. Птицы лениво и безмятежно парили, завершая образ тихого неспешного вечера давно прошедшей эпохи. Они летели так близко от оператора, что отчетливо различалось каждое перышко. Было видно, как горит в глазах птиц отражение утопающего в плотной дымке у горизонта Солнца.

Конечников на какой-то момент мысленно перенесся в пространство над Царьградом, почувствовал покой и отрешенность, пьянящие ароматы земли и подступающей влажной свежести ночи.»

Язык повествования богатый, наполненный символами:

Громадный дворец, уходит в море. Силовое поле сдерживает водную толщу, пока она не превращается в лед, создав памятник погибшему прошлому.

Императорская прихоть — восстановление давно разрушенного города.

Скоростной подземный поезд, стилизованный под метро, из Царьграда в Москву.

Частично отстроенные заново, частично живущие в виде декораций и световых проекций дома.

Охотники за памятью, собирающие по крупицам сведения о расположении каждого камешка, каждого цветочного вазона на улице.

Громадный сканер памяти прошлых жизней, подземная машина сияющая фиолетовым огнем высокоэнергетической эктоплазмы.

Гигантский корабль — мобильная резиденция императора мчится в стратосфере за Солнцем. В его лучах сияет стекло и металл полированного корпуса. В залах резиденции пьют и веселятся гости, где-то ругают императора, где-то плетутся заговоры. В прозрачном бассейне плавают красотки-амазонки, озаренные оранжевым светом. В приемной императора спят сытые тигры, а он сам сидит, глядя на закат, наслаждаясь колдовской алхимией остановки времени.

Достоверность

История гибели государства мантры вполне узнаваема. Падение системы практически коммунистических общественных отношений до уровня голимого хищнического капитализма показано просто, доходчиво и убедительно.

Не менее узнаваема история, случившаяся в госпитале, со стукачеством и завуалированным принуждением к проституции.

Фантдопущение

Как всегда, мантра — средство бессмертия.

Второе масштабное фантастическое допущение — это реакция планеты на мысли и чувства живущих на ней людей. В какой-то момент достигается предел, и обратный удар сносит в небытие практически все прошлое человечество.

Психология отношений

Психология современников Конечникова банальна и не стоит специального разбора.

В реальности читаемого им текста интересен поединок эмоционалей и рационалов.

Эмоционалам нужно движение: катастрофы, революции,суета, толкотня, напряжение сил. Люди в силу заложенных в них инстинктов самоорганизации пытаются выстраивать внутреннюю властную вертикаль и мериться друг с другом собственной значимостью. А не дают...

Хуже того, долгая жизнь и изобилие лишают значимости все ориентиры, принятые эмоционалями.

Лишая их доступной и понятной для этого сорта существ игры жизни, император обрекает их на кучу психосоматических болезней от неудовлетворённости жизнью, накопление синдрома ненужности и смерть от руки «корпуса теней», уничтожающих отклонения от предписанной нормы.

Эмоционалы снова и снова пытаются раскачать ситуацию и это им удается, когда императора предает даже Рогнеда.

Основная мысль текста

Хотели как лучше, а получилось как всегда.

Дети часто ненавидят выбор отцов, мечтая о том, от чего те отказались

Мы все — одно. Чужой выбор может определить невозможность собственного. И наоборот.

Не всегда зло — это зло. Часто оно сдерживает еще большее зло.

Отображение

Картинки возникают)

Оригинальность

Настолько оригинальное произведение, что не напечатали даже в «Концептуале», хоть и очень хвалили (кроме сцен употребление ес-но).

Ошибки и ляпы

Все, что может казаться ляпом в логике, сделано специально и намеренно. Ошибки прочие… Если кто-то готов поправить запятые бесплатно — welcome.

Общественное значение

Не проявилось.

Внелитературные достоинства

Пробуждает интерес к мантра-йоге.

Востребованность

На большого любителя.

Свои ощущения

Разнообразные. Как автор — получил массу неудовольствия в попытках пристроить текст.

Как читатель — иногда открывая слегка подзабытый роман, отмечаю, что мудак-автор временами чертовски хорошо пишет. Это и естественно, писалось в первую очередь для себя.