«Автор книги Джейсон Роан пишет тексты для Marvel Comics, в том числе о Капитане Америка», — читаем в авторской справке к «Куромори». И это, собственно, всё определяет. Повествование очень кинематографично: читаешь и как будто своими глазами видишь, словно смотришь очередную американскую супергероику. И это не критика, а констатация факта. Кенни — типичный ОЯШ, только из Америки, избранный, олух, но чертовски везучий. Ему в напарники-наставники достается «дочь самурая» Киёми, которая крошит всех и вся направо и налево, но в результате влипает в неприятную историю. С ними огромный дракон Намадзу (должен уничтожить Америку), богиня Аматерасу, ее брат Цукуёми, и Сусаноо, и вообще все Яоёродзу-но ками и т. д. и т. п. И, конечно, «няшный кавай» — тануки Пойо, вечно жрущий и смердящий. А также безвольные и связанные по рукам и ногам уставами, нормами и правилами представители спецслужб, военные, родители. История, каких сотни, местами переходящая в дикий трэш (это я про космос и Цукуёми).

Но безусловный плюс — это антураж Страны восходящего солнца. Мифологию и географию Японии, по «Куромори», конечно, не изучить, но как Кенни осваивается в новой для него стране, так вместе с ним и читатель узнает ее.

Легкое, незатейливое чтение для фанатов Японии и любителей историй про избранных, которые спасают мир благодаря чертовскому везению, ну и конечно, доброте, дружбе и любви.

Наверное, многие будут говорить про «Книжных странников»: «Понравилась идея путешествия по книгам, но в остальном — стыд, позор и безысходность: все герои тупят, я с самого начала понял, кто убийца (и это не дворецкий), и вообще типичный YA (как будто это что-то ругательное)». Да, «Книжные странники» — не многослойный «Улисс». Это в первую очередь приключение, а не самокопание Эми. Это книга о девочке и, в первую очередь, для девочки, которой «лучше без вязаной кофты, чем без любимой книги». Ведь это здорово — чувствовать себя частью книжного мира: так же как Эми, встречать и узнавать на страницах «Книжных странников» героев других книг (причем порой в несколько неожиданных ситуациях) и при этом испытывать какое-то детское, дурацкое удовлетворение, мол, ага! я тебя узнал. Я не любитель детективов, поэтому почти до «конца сказки» гадала, что это за Чудовище такое. И финал истории, учитывая романтическую линию, для меня стал неожиданностью.

Но вот вопрос: чью бы судьбу выбрал читатель — Эми или Уилла? Иметь возможность прыгать в мир слов и дальше, но знать, что это в конце концов должно закончиться, или навсегда «уйти в книгу»? А может быть, эта история и не требует такого ответа, ведь в какой-то момент книги «подходят к концу, а в следующий просто перелистываются и начинаются заново»? Вот такая книга-в-себе)

В недоумении.

Пребываю я после первой части «Хроник Этории». Нет, в целом книга понравилась. Никаких откровений. Интересно? Да, но... И вот этих «но» — россыпь.

По сути, «Тени прошлого» — это основа, обоснование того, как прошлое Этории связано с грядущими событиями. Сюда же вплетаются интриги, конфликт поколений, нового и старого, вопросы чести, верности, правды. В центре истории — герой (и): Дарольд Ллойд, его друзья Айк, Арк, Роб, брат Рик (С именами тут вообще весело: Дарольд — чуть ли не самое длинное в книге имя, остальные — будто клички. Но это я уже придираюсь.) Все основные действующие лица для меня так и остались темными лошадками (ну, пока, кроме балагура Айка), даже сам Дарольд, от лица которого ведется повествование. Парни и их сопровождающие (Минар, а потом Элсон) идут / едут в очередной «городишко» / «деревушку» / трактир, периодически ввязываются в драки, наживают себе врагов (причем для Дарольда всё чётко: есть друзья, а есть враги), обсуждают происходящее. Но есть Дарольд — рассказчик, есть Минар / Элсон — этакий сенсей, более опытный по сравнению с деревенскими сопляками, и есть эти самые сопляки, которых иногда опознать в тексте не можешь, до того они единообразны. Не получилось у автора в первой книге создать яркие образы, ведь даже Дарольд — та же масса: поменяй «я»-рассказчика на «он» — ничего не изменится.

А дальше, что называется, наболело. Текст. Можно списать на то, что рассказчиком является Дарольд, но ведет его по тексту автор, а автору сделать из ученического сочинения не шедевр, но хотя бы достойное произведение помогает редактор. И это его дело — помочь автору устранить провисание сюжета. Сколько раз, например, Дарольд рассказал нам о том, как и во сколько они ели, куда предварительно спустились / поднялись / посмотрели и т. п.? Зачем? Это не играет в повествовании никакой роли, это просто масса лишних слов. Дело редактора — указать автору на логические нестыковки, на стилистику текста.

Все герои говорят, как один учебник «Книжная, сухая, нудная речь». Но ведь они все разные: представители знати (герцоги, бароны), здесь же капитаны стражи, торговцы, трактирщики... И возраста они разного. А самый замечательный персонаж — старший брат Дарольда Рик, который постоянно молчит, и периодически про него забывает не только читатель, но, похоже, и сам рассказчик. А когда Рик что-то делает или говорит, думаешь: «господи боже, Рик! Ты еще здесь?!»

Печально, что к книгам для подростков (а адресована книга в первую очередь им) такое отношение. Отсутствие корректорской правки сейчас уже становится нормой, а она бы в издании 2014 года ой как не помешала.

И последнее «но»: начало «Хроник Этории» очень даже ничего, но если перед чтением воображение «включить на всю катушку» и засунуть карандаш куда подальше.

В основе «Десятого короля» лежит очень интересная для писателя, а уж тем более для читателя идея: после смерти человек уходит не в небытие, а в страну, которую он создал, причем эта страна воплотила все его интересы, мыслимые и немыслимые фантазии. Из девяти таких стран и образовано Девятистранье, по которому путешествуют подросток Тео и его спутник дракон-оборотень Альто. После первой же страны к Тео приклеивается ярлык великого земного детектива. И чем дальше, тем больше это раздражает. По сути, Тео ничего не расследует. Да, есть главный вопрос: что же произошло в Девятистранье, что оно постепенно оказывается погребенным блуждающими песками? Но ответ на этот вопрос находит не Тео. Его роль в этой истории — созерцательная, и к разгадке он приходит вместе с королями и Альто.

Другой пункт короли с королевами — правители таких разных волшебных стран. Вот только порой кажется, что некоторые правители (и страны) показаны так быстро и чуть ли не вскользь, даже и не вспомнишь о них ничего особенного. Были и ладно. И после прочтения «Десятого короля» остается какое-то непонятное чувство: интересно, хорошо написанная книга о дружбе, любви, фантазии, взрослении, но чего-то не хватает. Нет, не хардкора, погонь и перестрелок — они здесь ни к чему. Может быть, хотелось еще больше узнать этот мир?

При всем том «Десятый король» — очень достойный образец современной отечественной сказки для подростков.

Тучки небесные, вечные странники...

Из ряда прочитанных за последние полгода «женских» текстов Ина Голдин заняла в моем неожиданно сформировавшемся рейтинге твердое первое место. Это тот случай, когда сборник в мягкой обложке еще не раз будет прочитан, уже не единожды перелистан снова, а наиболее запомнившиеся тексты посоветованы родным и знакомым. Во многом благодаря «Ностальгии межпланетного лингвиста». Это действительно хорошо написанная фантастика. В первую очередь, конечно, язык текста: без надрыва, новомодных словечек, эпатажности. Это текст размеренный, ностальгический, если можно так сказать; текст, который действительно приятно читать. Он соответствует герою.

Межпланетный лингвист — профессия непростая и очень почетная. Вначале было слово, оттого лингвист всегда на передовой, его задача — установить контакт с населением иных планет, познать его язык, «язык — это власть» (в переносном и, как оказалось, прямом смысле). Да, на вооружении у лингвистов будущего «все нанонейрокоммуникативные технологии», но пресловутый человеческий (или инопланетянский...) фактор никто не отменял. Оттого непросто подружить гуудху и тауки, дать шанс выжить сельвийцам, даже роды принять! Да не забыть о всех правилах и предписаниях Галасоюза: человек, который всерьез и надолго «шагнул за атмосферу» Земли, все так же живет в мире бюрократии, марсианин ее.

А за всем этим — тоска по дому («Хочется вернуться к простоте, вросшей в душу. Простоте и серости переулков родного города, которые знаешь наизусть...»), тому дому, которого уже нет и не будет: глобализация, речевая норма. Нет, вот он дом: Земля, Ирландия, Дублин, улица О'Коннела, но яблони вырубили, кофе запретили. Есть ли смысл возвращаться на родину, и есть ли она теперь? Наверное, правильно говорит Лоран, второй вечный странник: «Это мы — Земля»; мы — сами себе родина, и мы будем как можем спасать незнакомые планеты, играя на них в классики.

Структурно шесть рассказов объединены мостиками-интерлюдиями в единую повесть. Оттого она такая разная. Но в этом и плюс: переворачиваешь страницу — и перед тобой новая история со старыми, уже полюбившимися лингвистами.

Вот и сошлись дорожки героев к «Короне Дейлмарка».

Аннотация к «Сыну менестреля» и привлекла мое внимание к этому циклу, а вот сам «Сын...» поначалу вызвал легкое недоумение. Книга небольшая по объему: герои вроде бы едут-едут... И последняя страница. И герои уже совсем другие — повзрослевшие, чья жизнь за какие-то пару недель перевернулась с ног на голову. И вот уже рука не тянется взять другую книгу, а перелистывает прочитанное, а в голове: «Какое к черту волшебство, когда детство кончилось?!»

«Дорога ветров» плавно начинает, но цепко держит, и не в последнюю очередь благодаря Митту. Думаешь: «Вроде бы всё. Что еще может произойти? Еще страницу — и спать». Ан нет! Как рушатся планы Митта, так и исчезает здоровый сон.

А «Вниз по великой реке» как цепляет с первой страницы, так и не отпускает до последней. Переворачиваешь — и где? всё? а как же?

А так, что общая картина истории Дейлмарка, на фоне которой разворачиваются события «Квартета», к заключительной книге складывается из таких разнородных кусков, что диву даешься. По сути, благодаря «Энциклопедии Дейлмарка» мы даже знаем, как живет Дейлмарк сегодня, и смотрим на описываемые события, на героев с еще большим интересом. А что произошло в стране, чтобы сейчас Дейлмарк был именно таким? Как выросли герои с первого нашего знакомства с ними до ... , чтобы, опять таки, Дейлмарк стал такой?

«Квартет Дейлмарка» — это тот случай, когда головой понимаешь, что книга закончилась на том самом месте, на котором и следовало, а сердце просит: «Ещё! Ещё!» И после каждого тома (особенно после четвертого. Третий день не отпускает, честное слово) ходишь, как мешком стукнутый, переживая «перерождение» Митта, разочарование Морила, безысходность Маевен. История закончена. Хотя... На то они и Бессмертные, а Диана Джонс великая сказочница, чтобы история не заканчивалась.

Несмотря на проамериканский пафос, простоту стиля, кинематографичность изложения и какой-то скомканный финал, главная положительная характеристика «Марсианина» перевешивает все его недостатки. Марк Уотни. Девочки, любите ботаников (и в прямом, и в переносном смысле)! Черт возьми, столько раз оказываться, и без того находясь «в заднице», в еще большей заднице, и все равно изо дня в день (из сола в сол) с неунывающим оптимизмом сражаться, чтобы Марс не сразил тебя.

После прочтения, как в детстве, снова захотелось стать космонавтом)

И да: (.Y.)

Соглашусь с одним из предыдущих ораторов: книга получилась неровной. Или нет, не так...

А как хорошо всё начиналось. Казалось бы, классический приключенческий сюжет с «набором джентльмена удачи», приправленный интригой и тайной. И герои — от молодого человека, который взрослеет и определяется со своим будущим, до благородных и не очень пиратов. Вот только ближе к развязке роман скатывается в череду ожидаемых и предсказуемых событий, а уж в самом конце — в полнейший хеппи-энд для всех положительных героев. Это плохо? Нет, просто местами так и рвалось наружу: «Не верю! Спрячьте рояль». Хочется, как в школе, поставить оценку «неплохо, но можно лучше».

P.S. Относительно самого издания есть такое чувство, что там корректор не валялся. Добротный текст слегка подпорчен разнобоем в прописных / строчных в названиях, а уж фраза в одну строку «Гринсейл? Любимая женщина Гинсейла!» — это просто перебор.

«Я верю только мачтам и мечтам, а море верит доблестным и честным. Я ветер дальних странствий не предам. И мне иначе жить неинтересно» — с того урока музыки в 7 классе, на котором мы разучивали эти простые, но до слез пронзительные слова, эта песня всегда со мной; получается, через нее (к сожалению, намного позже) произошло и знакомство с Валькой, с миром Владислава Крапивина.

Был на экзамене по истории литературы вопрос о том, как Л. Н. Толстой рисует взрослеющего ребенка, отмечался глубокий психологизм в изображении становящегося характера и т. п. Это классик, против него не попрешь. А есть В. Крапивин, который тоже рисует ребенка, становящийся характер; и перечитывать того же «Вальку» мне хочется намного чаще, чем «ДОЮ», он роднее что ли... Это сейчас, когда ты взрослый, с высоты какого ни есть опыта оцениваешь ситуации, поступки, которые были тогда — «в детстве», и кажутся они порой глупыми, наивными, порой смешными. Но ведь тогда было всё взаправду, всё серьезно. И от каждого твоего шага, каждого поступка зависела вся твоя жизнь. А разве не так? И В. Крапивин страница за страницей мастерски показывает это, аж до кома в горле — у «взрослого-то человека».

Будет ли понятна повесть современным школьникам, не знаю: многих реалий того времени уже нет. Но для тех, кто постарше, в самый раз. Сколько нас таких, кому всегда двенадцать, четырнадцать, семнадцать?.. И соглашусь с Kriptozoy в том, что десятки мало.

Хорошо там, где нас нет, там и яблоки вкуснее, и солнце ярче, и коты жирнее; а у нас что — работа, она съедает все время, не было бы ее — ух какая жизнь бы началась! Настоящая! Нечто роскошное и значительное, как в представлениях скромного парикмахера господина Фузи («Ну а я вот парикмахер — никому не нужен_»). И вот она дилемма: любимые занятия, близкие люди или предельная экономия времени, экономия на всем — от непосредственных обязанностей на работе до чтения, посещения родных и кормления попугайчика. Работаработаработа, и вот к пенсии в Сберкассе Времени накопится столько часов, что начнется настоящая жизнь. Но что такое счастье, жители города понимают только тогда, когда сами себя лишают возможности мечтать, дурачиться, ругаться и мириться, то есть делать такие вещи, которые не имеют прямой материальной ценности, но без них жизнь становится тоскливой («...но разлюбил он наконец И брань, и саблю, и свинец»), превращается в рутину, и человек заболевает Смертельной Скукой.

Это противопоставление «чувства и рассудка» воплотилось в противостояние маленькой Момо и Серых господ. Ведь кому как не ребенку нужны друзья — большие и маленькие, нужны истории, мечты, нужно время.

Странно, но когда читала «Момо», вспомнила шукшинских чудиков — добрых, открытых, выбивающихся из рутины, прозы жизни, в чем-то наивных и оттого непонятых окружающими. Вот и Момо такой же чудик с ее нелепым пиджаком и каморкой под сценой. А еще у Момо было замечательное свойство: она, как лакмусовая бумажка, проявляла то, что человек отказывался, боялся, не хотел замечать, понимать. Рядом с ней он ощущал себя настоящим. И ведь вот она — настоящая жизнь, в каждой минуте, в каждом мгновении.

Как мне кажется, любой читатель найдет в «Момо» свое, вероятно, узнает себя в героях. Но в любом случае это классически настоящая сказка, в том смысле, что она прекрасно написана для детей, но не менее прекрасно — для взрослых. Книга создана в 1973 году, но такое ощущение, что это про нас сегодняшних написал наш современник; воистину «Я рассказал вам все так, словно это произошло когда-то очень давно. Но я мог бы рассказать и так, словно это еще случится».

В далекой-далекой стране, но не там, куда улетают от нас на зиму ласточки, жил сирота Там. И была у мальчика мечта — взлететь высоко в небо вместе с драконами, что хранили мир и порядок в окрестностях Демара. И приходит день, когда жизнь Тама меняется, но путь к мечте тернист — иначе что за повесть о приключениях без приключений, загадок, тайн, слез горечи и радости?

Много написано книг о драконах, есть и истории о драконах и их всадниках, но, пожалуй, немногие из них получили такое чудное оформление. Во многом благодаря иллюстрациям Осы Экстрём простая, традиционная история для детей среднего возраста превратилась в книгу, которую хочется изучать, перелистывать. Сложно охарактеризовать каждую часть в отдельности, потому как все они написаны достаточно ровно и по сути представляют единый, целостный текст. Текст, который, к большому сожалению, останется незаконченным: как «большому ребенку» объяснить, что Там отправится на поиски нового дракона, будет бороться с «сильными мира сего», вот только мы этого не увидим, потому что издательство не планирует выход оставшихся трех книг? Печально, когда среди кип кулинарных-сонников-киллеров-станьбизнесменом появляется что-то необычное да так и остается незавершенным, не взлетевшим вместе с драконами в синее небо.

«Самый высокий холм в Графстве окутан тайной».

Первое. И что? Это громкое и таинственное многообещающее начало закончилось через пару строчек. Возможно, это пролог ко всему циклу, но дочитав «Ученика» до конца, возвращаешься в начало и с удивлением обнаруживаешь, как хорошо всё начиналось.

Второе. Что есть Графство и с чем его есть? За что ценишь многие книги, так это за создаваемые авторами миры, которые хочется исследовать, в которых хочется жить. Графство — некая территория, на которой живут люди и не-люди, на которой когда-то была война, которая кишит всякими недобрыми силами, а книги написаны на греческом и латыни. Вот и гадай...

Третье. Тайны повсюду, отчего под конец даже начинаешь уставать. Такое ощущение, что за недомолвками автор пытается скрыть недостаток фантазии, умения. Кстати, об авторе, точнее — «лирическом герое»: повествование ведется от лица 13-летнего мальчишки (странно, что в экранизации его будет играть Бэн Барнс...), на это можно свалить простоту языка, местами ломанные обороты, попытки показать чувства и переживания, которые местами просто не вписываются в текст — этакая стилизация под «ученика». Что же касается чисто авторской роли — сюжет и мир, то местами скомкано, а местами настолько «таинственно», что до слез предсказуемо. Плюс ко всему кости-ведьмы-кровь-мерзость-и свиньи, вероятно, должны были прибавить натуралистичности, а вызывают, скорее, отвращение (хотя... может быть, это такое средство для показа тяжелой доли ведьмака?).

Итого. Подростку скорее всего понравится, но как «любимая книга», «раз 20 перечитывал» вряд ли.

«Константин Эдуардович Циолковский космический человек. Гражданин Эфирного Острова». Эти слова А. Беляева воплощают все величие мысли ученого-самоучки, без которого человечество не шагнуло бы в космос. В статье рассказывается не только о Циолковском-ученом, изобретателе, но и о его проектах, многие из которых известны по роману «Звезда Кэц», а некоторые и осуществились. Да, несколько устрашающими выглядят цифры — население Земли, в чем-то наивны проекты превращения Земли в рай, по сути предполагающие разрушение экосистем, увеличение температуры планеты. Но вера в силу мысли человека безгранична! И А. Беляеву в статье удалось четко, логично, с огоньком представить «гиганта мысли» и подтолкнуть читателя если не верить, то раз за разом читать и удивляться, а, может быть, и полюбить физику, полюбить фантастику.

Собрались как-то Майк, Дик и Ник вечером у костра. И в лучших традициях барона Мюнхаузена рассказывали правдивые истории, что называется, на грани фантастики. Такие разные истории охоты на «большого зверя», одна краше другой. Центральное место, конечно, отводится неуловимой пуле, с которой боролись, как могли, и победили не менее невероятным способом. А старина Майк так замечательно разряжает атмосферу, что читая, не можешь не улыбнуться.

Вот тебе, бабушка, и парадокс теории относительности! доведенный до абсурда, да еще приправленный аллюзиями на современность. А какой пафос: «Великий Ум, «гордость человечества», «самый молодой и самый умный врач», «великий консилиум врачей» и т. д. Все настолько «самые», великие, что способны остановить Солнце! И только юмористическая форма, сколько раз «спасавшая» многих художников тех лет, — шанс автора высказаться по поводу происходящего вокруг.

Но объективно говоря, положения теории относительности о замедлении времени для движущихся объектов не так уж абсурдно...

«Закон причинности — это бесконечно сложный механизм из зубчатых колес и шестерен» — так многообещающе всё начиналось, а закончилось никак, внезапно. Этакий рассказ о том, что доблестные советские ученые и летчики настолько суровы, что могут поставить в тупик заокеанских профессионалов, «не отчаиваться» даже в самой безвыходной ситуации и... всё.

«Человек на звезде! О такой возможности не мечтали даже фантасты». Фантасты-то еще как мечтали, но для меня «Небесный гость» — скорее не научно-фантастическая, а сказочная повесть. Настолько «внеземной» сюжет с не менее волшебной развязкой, в которой все живы и молодцы. Отдавшись полету фантазии автора, следишь за развитием событий, за путешествием героев (это, пожалуй, самая интересная часть повести), но после так называемого приземления начинается какой-то скомканный бред с внезапным помощником-спасителем. А вкупе с попыткой раскрыть характеры героев, опять же не совсем удачной... Интересная идея приключения постепенно иссякла и свелась к «и жили они долго и счастливо».

«Они кажутся совсем близкими, эти далекие звездные миры...» И далеко уже то время, когда был написан роман, в котором А. Беляев, кажется, хотел показать как можно больше задумок К. Э. Циолковского и возможностей воплотить их в реальность. Да, прошло время, и сейчас многое из описанного кажется несколько странным и порой нелепым. Например, экологическая сторона: «мы победили джунгли», «мы растопим арктические льды» — но неужели тогда человек не понимал, что такие глобальные нарушения повлекут не менее глобальные последствия? Ведь тот же В. И. Вернадский в 1920-е гг. писал о единстве биосферы как огромной экосистемы. Или те же биологи, которые изучают мутации животных, вдруг обнаруживают, что человек тоже животное и также подвержен воздействию космических лучей. Но особенно порадовала экспедиция на Луну. Человек построил на земной орбите искусственную звезду, обустроил ее для жизни, ловит астероиды на просторах Вселенной, но ни разу не видел обратную сторону Луны — ближайшего к Земле небесного тела!

Но несмотря на разные огрехи, сделанные «первооткрывателями космоса», «Звезда Кэц» — это гимн человеку, человеческому интеллекту, труду, братству. Да и как могло быть иначе на заре больших открытий, когда верилось в светлое будущее, в мир без «войн, когда с капитализмом покончено во всем мире»? И оттого грустно, что вера в безграничные возможности человека, романтика открытий остались там, в том времени, а человек даже по прошествии почти ста лет так и не стал «жителем звезд», и звездные миры все так же далеки.

«В море нет ничего легкого, кроме легкой смерти». Труден путь к сокровищу, но еще труднее путь к истине, к самому себе. Красочность «Невесты ветра» сменяется не меньшей яркостью, приправленной открытым противостоянием, а местами безбашенным (а что еще ждать от команды «Невесты ветра»?) экшеном. «Звездный огонь» — это этакий «Маринфорд по-магусовски»: через схватки, расставания, муки, в открытом противостоянии не только с меррами и глубинным ужасом, но и с правящей элитой к будущему.

Позволю себе, что называется, не согласиться с предыдущим оратором в ненужности флешбеков / Ризель / Краффтера и т. д. в таком количестве. За недомолвками, обрывками фраз, воспоминаний открываются темные углы этого мира, а то, что казалось лишним в «НВ», придает смысл многим действиям персонажей в «ЗО». Да, один разговор Умберто с Крейном стоит всех отсылок к прошлому, но тут уж с героем ничего не поделаешь — для него важны эти воспоминания, он с ними живет. Так же как и Хаген, который оказался, безусловно, не менее колоритным персонажем. И коль им отдано по целой части книги, они и вольны диктовать автору, в каком свете их представить.

Кинематографичность третьей части — удачный способ показать вихрь событий. Повествование (при кажущейся затянутости в некоторых местах) скачет от одного персонажа к другому, соединяя в динамичную картину разные места

Но всё, что было известно раньше, — иллюзия, а истина восстанет из пепла, спалив обманки в огне феникса. И каким будет этот Новый мир...

О единстве мира и познании его человеком, о необходимости даже самого ничтожного, наноэлемента. Ведь без него рушится вся система, потому во вселенной каждая частица равноважна, участвует в построении, жизни каждого объекта мира (вот он — пресловутый единый закономерный мировой процесс). И в малом воплощается глобальное, что мы и можем наблюдать в своем углу вселенной. И эта причастность человека ко вселенной, способность познать ее поистине велика и волшебна.

Вновь звучит мотив единства человека с природой. Мир — это череда превращений, метаморфоз (о чем см. стихотворение «Метаморфозы»). Человеческая жизнь конечна физически, но трансцендентно бесконечна: она продолжается в других проявлениях, формах («Дыханием цветов Себя я в этом мире обнаружу»). Через природу осуществляется связь поколений: познавая природу, потомки приобщаются к знаниям, ощущениям, переживаниям предков и идут дальше в познании и преобразовании природы. Это размышления о месте человека в бурно развивающемся мире, о его роли в природе, которая своим существованием отрицает состояние абсолютного покоя, ибо повсюду жизнь, бурлящая и непрекращающаяся.

Н. Заболоцкий в «Метаморфозах» поднимает тему, которая не раз будет звучать в стихотворениях в разных интерпретациях (например в «Завещании»), и по сути она очень близка идее античных философов Анаксагора и Эмпедокла о том, что «всё превращается во всё, поскольку всё содержится во всём». Тем самым жизнь мира есть непрерывная череда метаморфоз. И человек в ней — не песчинка, а воплощение самого мира, микрокосм. Он объединяет в себе и прошлое, и настоящее, и будущее, потому как и после смерти живет, но уже в других своих проявлениях. И в этих метаморфозах — бессмертие человека, дитя и преобразователя природы, в веке науки и техники.

Роман — воплощение идеи о том, что современная культура мыслит симулякрами. Человечество ХОЧЕТ верить не в образцы, единственные в своем роде, а в копии. Весь современный мир есть копия. При чем копия далеко не идеальная, а стереотипная, основанная на неглубоком, недалеком знании предмета действительности. И страшно именно то, что современное общество, называемое громко «информационным», не стремится к обладанию информацией, его представления об истории, культуре очень скудны; истина не нужна, «верно то, что знаю я». Но на каждого умника найдется свой богатый папик, который воплотит все обывательские представления в реальность.

Роман — ироническая утопия, которая, являясь по сути антиутопией, порождает утопию: от современной Англии (классического пазла из графств, сельскохозяйственных ярмарок-выставок, дружной семьи мама-папа-я) через новую Англию Англию (один остров, общество потребления, свободные отношения) к доиндустриальной Ингленд (добродушной, отделенной от мира и потому радостной, светлой, но так ли уж счастливой в своем единении?

Н. А. Заболоцкого можно назвать певцом индустриального века. Во многих своих поэтических произведениях, и в данном, в частности, автор размышляет о двух природах — живой, естественной и технологической, созданной человеком. И это не лиричные, с ноткой грусти есенинские картины, а гимн человеку, человеческому интеллекту. Гармония, т. е. соразмерность, стройность отсутствует в природе: нет идентичных растений, гор, животных, даже сам человек устроен непропорционально — всё противоречиво. Красота, правильность, четкость, стройность возможны только в «разумном» мире: четкость линий плотин, устремленность заводских труб ввысь, мерное гудение турбин — плоды разума и труда человека.

Но человек и сам дитя «дикой», «противоречивой», «бесполезно» трудящейся природы, ее венец. Он дал «своенравной» природе цель. И здесь (как бы отталкивающе сегодня это ни звучало) воплощена основная идея диамата: человек — высшая форма материи, который развивает, преобразует материю (естественную природу), изменяя себя, развиваясь сам. Тем самым природа технологическая невозможна без природы естественной: «...любящая мать Таит в себе высокий мир дитяти».

И еще идея, характерная для поэзии Заболоцкого, — единство добра и зла в «дремучей» природе, жизни и смерти.

Гармония, четкость, соразмерность созданной человеком природы придают ей свою, особую красоту — красоту четких выверенных линий проспектов, стройных высоток, красоту музыки проводов, турбин.

Это своеобразный гимн человеческому интеллекту.

«Над океаном_зеленые_взметнутся паруса, и сирринг запоет над океаном».

Невольно при прочтении вспоминала «One Piece». Красочность, сочность, атмосфера, дух приключений — мир, в который веришь, в котором не отказался бы побывать. Но при этом не безбашеный квест из пункта А в пункт Б здесь и сейчас, а история, у которой «есть история», герои, у которых за плечами радости и горести (и флешбеки тут оправданы), а впереди — океан. И есть команда — единое целое, где все связаны друг с другом, с капитаном, с кораблем; и корабль — фрегат — тоже член команды. Капитан Крейн — безбашеный, отчаяный, но невероятно обаятельный. Помимо главных персонажей есть «великая сила» — Капитан-Император и иже с ним. И все это в мире со своими законами, своей историей — реальной и легендарной, своим «сокровищем» (что за книга про пиратов да без сокровища?).

Гриновская романтика, стивенсоновский дух приключений, яркость аниме. Уход с головой в текст и нескорое возвращение в будни обеспечены. Что ж, «Вперед, на Гранд Лайн!»

«Наше общение стало лапидарным», или Сказ о том, как вырастить дракона. А точнее о том, как написать полнейшую ересь, да еще и в четырех частях, да чтобы это еще и напечатали. И почему-то назвали это книгой для детей. Из детского, по-моему, там только героиня — в том плане, что будто бы создана оооочень молодой писательницей. Все повествование вертится вокруг Бэль; она будто затычка в каждой дырке, а уж круче, красивее, умнее, сообразительнее, одареннее и т. д. нее никого нет. И ее ВСЕ любят. Но вот мне как-то мало верится, что малолетняя, пусть и наследница, империи опытнее и мудрее и эльфов, и драконов, разменявших далеко не один десяток лет. Хотя судя по эльфам-принцам... При разработке характеров автор все внимание отдала ГГ и жестко переборщила, в то время как остальным героям настолько недодала, что они выглядят порой как серые пятна. Тиану и Ар (прекрасные, размеренные, плавные ЭЛЬФЫ) подчас тупы (ну на фоне героини конечно же) и ржут, как кони в яблоках (даже страшно представить). Двор — сборище недоумков и озабоченных. Дракон Шао — знатный бабник. Единственный уважаемый мной персонаж — Шон, который в силу того что ботан и гений, постоянно присутствует в повествовании либо как черная хламина, либо невидимый под потолком. Юмор исключительно ниже пояса и несмешной. Драконы, эльфы, волшебство — это для антуража, который не совместим с персонажами. А в совокупности они не вяжутся со стилем повествования.

Все это к середине уже первой книги настолько утомило, что долистывала чисто из «спортивного интереса»: свершится ли сей акт. И от того ГГ бесила еще больше: то она ржет, выплясывает на балах, проявляет чудеса смекалки по засовыванию льда в штаны, а то начинает голосить: «О любовь моя, как же я тебя...». По прочтении сама вырастила дракона — до того всё это взбесило.

»...И так будет продолжаться, пока дети веселы, бесхитростны и бессердечны»

Вот читаешь «Питера Пэна» и удивляешься: какой же все-таки мастер Джеймс Барри. Создав книгу о детях и взрослых, он и детям, и взрослым подарил историю, в которой каждый найдет то, что ему по душе. Приключения? И для домашних «морских псов», и для доблестных «бледнолицых братьев». Романтика? При всей своей ироничности роман насквозь пронизан лиризмом. Назидание, мораль? Нет ничего более «взрослого», чем детская книга, в которой, как в детстве, всё по-настоящему. Если битвы, то насмерть, если ссоры, то до слез, если повседневная жизнь, то наполненная заботами и хлопотами (бедняга Венди — сколько чулок она перештопала).

А для уже выросших мальчишек и девчонок «Питер Пэн» — это как очередное напоминание о том, что за всем наносным — за серьезностью, важностью, ВЗРОСЛОСТЬЮ — кроется ребенок, которому нужно шутить, быть в чем-то эгоистом и верить в чудо. Так не будем закрывать окно...

«В те давние годы еще не придумали столь невинных занятий, как выпиливание лобзиком»

«Когда-то тому назад...» («Когда-то, давным-давно...») — еще один блестящий образец английской литературной сказки, стоящий в одном ряду с «Алисой...», «Пэком с холмов», «Питером Пэном» и другими. Легкость повествования и юмор, и автор, который всеми силами старается быть объективным по отношению к героям. Хотя как быть объективным в подчас абсурдных ситуациях? Зафиксировать историю, а уж читатель пусть сам делает выводы.

Короли — 2 человека. Так вот откуда образ диснеевского добродушного отважного короля, у которого красавица-дочь / целый выводок дочерей-некрасавиц. Таким королям на роду написано попадать в нелепые ситуации: уезжал Веселунг на войну, пять раз возвращался проститься с дочерью, в шестой раз — потому как все-таки забыл волшебный меч, и у оппонента (вот незадача) тоже есть волшебный меч (сия незадача грозила затянувшейся войной), а тайная вылазка обоих королей на территорию неприятеля и «глубокомысленный» разговор о свиньях... Сама война, повод для нее, завершение — отдельная нелепость; но какое серьезное отношение к ней у королей!

Принцесса. Этакая страдающая от своего бессилья личность, но при этом главный двигатель сюжета. «Я всегда делала все, что мне хотелось, а теперь я могу это делать» — в этом вся Гиацинта. Она не может дать отпор здесь и сейчас, она или размышляет (и за этими размышлениями не замечает, как вновь поддается влиянию графини), или ждет помощи от других. При этом Гиацинта далеко не глупая, искренне любящая отца и страну.

Графиня Бельвейн. О, это просто шедевральный образ расчетливой интриганки, этакой кумушки-лисы. Но какая женщина не хочет чувствовать себя (и быть) королевой, первой во всем? И что поделать, если кому-то от рождения положено быть принцессой, а кто-то пробирается к вершине сам? И любой ее шаг к вершине — это Дело с большой буквы. При этом графиня — едва ли не самый комичный персонаж повести. Какие способы она придумывает, чтобы получить деньги от принцессы, как внезапно появляется в нужное время и в нужном месте, как «предается Страстям», а ее Дневник — это нечто

Принц Удо. Нууу не то что бы прекрасный... «Смешной» (вот ведь самое ужасное наказание для человека!) и обличьем, и своими размышлениями по поводу «кто я есть и что мне есть».

Герцог Лионель — вот классический прекрасный принц для принцессы. Появляется как вполне здравомыслящий персонаж, он и разрешил все трудности Гиацинты, НО выдавая иногда такие фразы, что аж до слез (один «еврейский» диалог с Удо в 8 главе что стоит).

Фрейлина Виггз — еще один помощник принцессы. Автор описывает ее как маленькую девочку, оттого-то ее мечта танцевать, как фея, ее подчас наивные размышления вызывают и умиление, и искренний смех. Но так же по-детски, но искренне, от души поступает она со своим желанием, анализирует обстановку во дворце (как тут не вспомнить «А король-то голый!»).

И воистину сказочно, но в то же время (лично для меня) реалистично заканчивается повесть. Все счастливы, включая короля Бародии :) Когда-то тому назад — это и вчера, и сегодня, и завтра. Английская литературная сказка «держит марку», представляя в мире сказки мир реальный. И автор не раз намекает на реальность и Евралии, и Бародии, и Арабии (какие знакомые названия видятся), и графини Бельвейн (а следовательно, и других образов-масок), а уж Роджер Кривоног — так вообще реальный персонаж — местный сборщик новостей, светский журналист, именитый писатель-историк :)

«Уходя вдвоем из этой сказки в другую...»

Не «не понравилось», но «разочаровало», ибо после метафорично-сказочного «Последнего единорога» сразу войти в знакомый, но какой-то пресный мир... Героям так и хочется крикнуть: «Не верю!». Особенно Молли и Лир. Такое ощущение, что автор просто не знал, что делать с Молли; ну, вроде была в «ПЕ» и тут пусть остается. А Лир — король, герой, победивший за свою жизнь добрую сотню драконов+великанов+пр. Ну не хочется мне видеть такого Лира; Герой должен закончить жизнь в подвиге, могучим и крепким, а не

Не тронуло, очарование исчезло.

Будет продолжение? Даже страшно представить

«Как кот, я способен оценить доблестный абсурд»

Абсурдом здравому уму поначалу покажется «Последний единорог». Простая история о «поиске и спасении» причудливой паутиной плетется в постмодернистскую философскую сказку. Автор рисует сказочный, но в то же время такой реальный мир, играя со штампами: там и говорящие звери, и волшебник (= Маг), и прекрасная «принцесса» — леди Амальтея, которая, почти как мифологическая коза, «вырастила» героя , и принц, который должен убить дракона (+ спасти принцессу. Смотри, не перепутай!) и т. д. по списку, и злой король, и доблестное лесное братство (которое, живя в сказке, свято верит в Робин Гуда)).

И герои знают, что живут в сказке, что они должны играть по правилам сказки; и читатель, по сути, предполагает, что все кончится благополучно, но в свое время. Но за сказочной канвой читатель увидит и узнает свою действительность с ее трудностями, встречами, потерями.

Неторопливое повествование, которое постепенно приближает читателя к чуду, очень метафорично. Пожалуй, здесь именно язык, стиль написания – это 80 % чуда, сказки. Неожиданные эпитеты, сравнения, метафоры держат читателя в ожидании еще чего-то более необычного. (Здесь, естественно, и большая заслуга переводчиков.)

Не нужно ждать от «Последнего единорога» крутого экшена. Это отличное чтение для больших дяденек и тетенек, в душе которых серая обыденность сковала вечную весну. И прочитавший будет подобен принцу Лиру:

А я бы не сказала, что Андерсен — для детей. Не отрицаю, те замечательно иллюстрированные книги (например, «Сказки» Пермского книжного издательства) содержат подборку сказок именно для детей. Однако прочитав собрание сочинений Андерсена, с уверенностью скажу: это настоящее взрослое чтение!

«Ель», на мой взгляд, — одно из лучших произведений Андерсена. Притчевое начало в какой-то степени сближает данную сказку с «Тремя пальмами» М. Ю. Лермонтова. Живущая мечтой вырасти ель в чем-то напоминает обычного ребенка, который хочет поскорее вырасти и стать взрослым. А украшенная, но при этом испытывающая боль от «огней»? Красота требует жертв. Но и боль ель переживает в ожидании «завтрашнего дня», который будет лучше, когда случится наконец то, отчего все деревья будут восхищаться елью.

Но сочельник, который оказался «счастливейшим днем», ель провела так же в ожидании чуда. Да и прожитая в лесу жизнь оказалась не такой уж плохой, и с мышами было веселее, чем одной. Вот так в ожидании чуда и яркой счастливой жизни ель состарилась, и радоваться в сорной траве уже было нечему...

Это аллегория человека, который живет в муках ожидания прекрасного, не замечая каждого мгновения, не видя, что жизнь прекрасна сама по себе — в кладовой ли, в лесу, потому как она конечна. «...елке пришел конец, — пришел конец и нашей сказке (= отзыву). Конец, конец! Всему на свете приходит конец!»

- Кто-кто ты? Принцесса?

Помню, как сейчас: тогда такое начало просто вывело из себя. Как можно так начинать книгу? Кто герои? Где указание на время, место действия? Описание погоды, шума столетних деревьев, полей, лугов?.. «Искушенный многознающий» 12-летний ум требовал:glasses:! Забавно, но сейчас уже отнюдь не 12-летний ум всё же требует иногда вернуться к книгам Шервуд Смит, к Рене.

Да, традиционный сюжет (В. Я. Пропп замечательно написал о сюжетных ходах в «Морфологии сказки»), да, традиционные короли и принцессы (куда ж без них), да, средневековый антураж, приправленный волшебством. Вот только герои – не прекрасная принцесса, которая спит и видит, как ей выскочить замуж за прекрасного же принца, который (в свою очередь), проскакав добрую сотню км на статном скакуне, сразит дракона и разбудит ее страстным поцелуем. Герои – подростки. «Прекрасная принцесса» Тересса 12 лет, по сути, в этой книге второстепенный персонаж. Главные герои: Рена – сирота, подруга Терессы по приюту «Три Рощи», Тайрон – ученик Школы Волшебства, желающий доказать, что и он «чего-то стоит», его лучший друг Коннор – 14-летний дядя Терессы, «самый младший» принц соседнего королевства, покинувший Школу Волшебства по причине полного отсутствия «магических способностей». «Взрослые» персонажи не просто так или иначе присутствуют в сюжете («А для чего?» – «А чтобы был»), они открывают историю каждого героя. Тем самым в совокупности создается целостная история: семьи Терессы, семьи Коннора, Тайрона, даже Рены (но об это уже в следующих книгах). Интересно, что в издании «Армады» в конце книги есть два приложения: карта и генеалогические древа семей – вот уж материал для домыслов и догадок. По крайней мере, мне тогда было интересно.

Да и сейчас иногда тянет отвлечься от серьезной литературы, окунуться в детство, вернуться к Рене = в мир серьезных детских переживаний (а в детстве всё серьезно), когда семья-друзья-враги-приключения-странствия-восторг_открытий-горечь_неудач – всё в одном бурлящем котле, всё, как «у меня».