Заглавная повесть «Аутодафе» вышла, пожалуй, сильнейшей в сборнике. Здесь хорошо всё — дальнейшее раскрытие системы магии, которая функционирует в этом мире, погружение в любовно созданную автором атмосферу страха и безысходности, отлично прописанные персонажи — для меня лично это является лучшей чертой Пехова, дальнейшее раскрытие мира и встреча со старым другом.

Пожалуй стоит напомнить также и смысл самого слова «аутодафе» — акт веры, чтение приговора еретикам и приведение его в исполнение. Это мы, кстати, видим и в сюжете самой повести, причём не единожды.

Кто-то дал хороший способ поверки, принадлежит ли произведение к искусству, или же так — просто развекалово. Этот кто-то сказал, что если ты можешь в одном-двух словах сформулировать, о чём опус — не опускаясь до пересказа сюжета — то это по-крайней мере достойно рассматриваться, как искусство. Так вот, рассказ «Автодафе» — о сотрудничестве и вере. У меня всё.

Я думаю, что не сильно ошибусь, если скажу, что на развитие жанра фантастики весь цикл «Академия» имел огромнейшее влияние. Естественно, среди всего выделяется оригинальная трилогия, хотя не стоит забывать и о немного более слабых дилогиях приквелов и сиквелов.

К счастью, не стоит по более поздним приквелам судить о качестве оригинала — фактически «Прелюдия» и «На пути...» достаточно сильно ориентированны на экшн, сама же Академия — уже более историеописание и компендиум идей для азимовского мира будущего.

«Академия» одновременно достаточно сильно выигрывает от своей модульности и многое теряет. Ни о какой привязанности и полноценном раскрытии окружающих персонажей не может быть и речи: все второстепенные герои мелькают буквально на нескольких страницах, имеют некоторую картонность в своём поведении и, в общем, практически не несут смысловой нагрузки. В то же время основные герои повестей действительно сияют, причём — и это особенно радует — не только в своих «именных» рассказах, но и по ходу остального повествования. От этой же модульной структуры роман выигрывает и в попытках описания гигантского временного промежутка — я очень плохо представляю, как это можно было бы сделать иначе, не привликая при этом какого-либо вида временного перемещения (которое лично я воспринять нормально не могу, хоть убейте.)

Читающего «Академию» поневоле завораживает и то, как широко мыслил Азимов. Психоистория, гиперпрыжки, персональные щиты — всё это появилось впервые — либо на заре своего существования — именно на этих страницах. Также очень интересно следить и за эволюцией социума, описываемого автором.

С уверенностью могу сказать, что для меня эта книга носит особый характер. И помните, как говаривал Сальвор Гардин: «Насилие — последний козырь дилетантов»