Ольга Ларионова «Планета, которая ничего не может дать»

Любовь. Любовь превыше звёзд. Глупые пришельцы алчут материальных благ, а искать нужно любовь, и не в христианском смысле, а в самом натуральном. Так что планетка наша не бесполезна вовсе, а может дать ого-го, да только им, бездуховным, не понять – ну, разве что одной-единственной задумчивой инопланетянке.

Тьфу ты. Ещё ладно, были бы инопланетяне гуманоидами, а на Гее/Земле нравственно перековались бы (тривиально, но пусть). Но они – метаморфы, способные преобразоваться в любое существо на любой планете. И вот такое инопланетное нечто, приняв образ совершенной женщины, тут же начинает что? Правильно, испытывать неодолимую тягу к человеческому мужчине. С чего вдруг? Просто такова всепобеждающая сила любви. И, судя по финалу, метаморф-альдебаранец (или откуда они там?) теперь составит счастие дальнейшей жизни молодого скульптора. Бр-р, упаси господи...

Про какую-то там чуждую психологию речи не идёт. Кроме мятущейся и жертвенной героини (интересно, метаморфы имеют пол до перевоплощения, а если да, то какой?), инопланетяне представлены тремя архетипами отечественной классики: а) туповатый капитан-служака, боготворящий устав; б) рыкающий мизантроп-солдафон; в) благостный сластолюбивый старец, любящий вкусно поесть и совокупиться при оказии. У Шекли такое лобовое очеловечивание служит, собственно, источником юмора, но здесь-то у нас вроде всё по-серьёзному? А больше в рассказе ничего и нет, не считая интриги со статуей/нестатуей и суетливой толкотни с подменой одной на другую.

Бедный Пигмалион. Знай он, что у него там на самом деле ожило на постаменте – зайцем бежал бы до древнекитайской границы, а то и через Берингов пролив.

Но – всё очень красиво и возвышенно. Поэтически.

Вполне складный сюжет, нормальный слог, к тому же автор пытается сохранять интригу,

Присоединяюсь к Yazewa насчёт Девяносто Третьего — ожидал большего. Неплохо бы ещё почистить страницу (начиная с аннотации) от спойлеров.

Написан рассказ приятно, на хорошем литературном уровне советской НФ середины 60-х, ну, может быть, лишь слегка усилена экзальтация и пошловатая красивость.

Однако в остальном хвалить тут нечего. «Планета, которая ничего не может дать» жонглирует штампами, осточертевшими уже к моменту появления рассказа Ольги Ларионовой. Бездушные инопланетяне и высокодуховные земляне, чья чуткость к красоте должна рождать у читателя чувство превосходства над чужаками. И вот, на фоне этого прекрасная инопланетянка переходит из стана чужих «физиков» в стан нашинских «лириков». В общем, в этой патриотичной басне трепетные носители духовности наголову разбивают сухих интеллектуалов. Это было важно хотя бы потому что в СССР к 1967 году вложения в «физиков» сокращались и всякие там инженеры и учёные превращались в ненужный довесок, в пятое колесо телеги. Такие рассказы, как «Планета, которая ничего не может дать», подкидывали советским гражданам уверенности, что самое главное — не наука, не компьютеры и передовая техника, а чувства, страсти, стихи, песни и раздумчивая любовь к родным просторам.

При этом Ольга Ларионова тихонечко передёргивает, как бы забывая, что, если судить по тексту её же рассказа, Пигмалион влюбился в нечто совершенно внешнее по отношению к живому человеку — в манекен, выточенный из камня. В бездушную секс-куклу, которую сам же сделал. Это фетишизм, если уж говорить совсем прямо. К духовности, лирике и прочим вещам, возвышающим гордого человека, отношения не имеющий, как не имеет отношения к духовности страсть автолюбителя к автомобилю шикарнейшего дизайна.

Пожалуй на сегодня вместе с «Леопардом..» лучшее, что написала Ларионова. Но, не в обиду Ольге Николаевне будет сказано, испортить произведение, в основу которого положен такой великолепный миф (о Пигмалионе и Галатее), все-таки достаточно трудно.

Она и не испортила, пойдя по самому очевидному пути: бездушные и бездуховные инопланетяне, талантливый земной Мастер, молодой стажер экспедиции, интуитивно чувствующая какое-то неуловимое превосходство молодой земной цивилизации над «загнивающей» :) цивилизацией пришельцев...

Все логично и правильно и само просится на бумагу. А уж умение автора владеть пером сомнению не подлежит. Вот и получилась совсем неплохая вещица, грустная и лиричная одновременно. Хотя, увы, полностью избавиться от некоторых логических нелепостей Ларионова так и не смогла даже в этом рассказе.

Наша планета глазами уставшего от жизни Командира, верного служаки Сто сорокового, умного циника Девяносто третьего и восторженной девочки Двадцать седьмой, впервые узнавшей любовь и страх. Людей, которые не знают, что такое «красота». Почему у людей возникает желание неотрываясь смотреть на красивое. И что такое красота человека? Я часто задаюсь этим вопросом. Глаза чуть-чуть шире расставлены, немного другой изгиб рта — и вот уже это лицо красиво, а то — нет. Нюансы в комбинации черт, еле уловимые различия человеческих лиц с точки зрения расстановки глаз, носа, бровей заставляют с «плотоядной жадностью» ещё и ещё раз рассматривать красивую девушку.

Ещё меня заворожила словесная форма, в которую Ларионова сумела облечь эмоции : « ...Ге-а — это как желтый пушистый комок, застревающий в горле, когда всего дыхания не хватает на то, чтобы вытолкнуть его и оторвать от губ; это отчаяние непроизносимости, неподчиненности простейшего из чужих слов; ночные звезды, вечно падающие вниз; это прозрачное зарево весенних садов и предутреннее цветение неба, бесконечно отраженных друг в друге; это гортанный вскрик, рожденный эхом ущелья и подхваченный вереницей вспугнутых птиц, уносящихся на север, — Ге-а... Ге-а...» — читая такие строки ещё больше начинаю восхищатся нашей планетой, её разнообразной красотой.

Оригинальная версия красивой легенды. Не хочется анализировать того, что показалось слабоватым, потому что общее впечатление очень хорошее.

Невольно гордишься своими предками, умевшими читать внутреннее содержимое под обыденным внешним обликом. Желание обладать или желание поклоняться, — похоже, между этими чувствами отнюдь нет пропасти! Они живут где-то очень близко друг от друга, и порой переплетаются так тесно!.. Чувство прекрасного — непременная составляющая разума, и прагматики-логитанцы, не знающие искусства, кажутся какой-то нереальной цивилизацией... Им даже непонятно чувство сексуальности, которое, видимо, исходило от юной Собирательницы, подсознательно так жаждущей поклонения — и любви!

А интереснее всех мне показался здесь образ Девяносто Третьего. Я ждала от этого героя большего, но, к сожалению, автор оставила его в занюханном кабачке...

Чисто женский подход к теме убеждает, гораздо привлекательнее рассказа Бестера, покорим инопланетян любовью!

Овеществлённая метафора, новое прочтение легенды о Пигмалионе. Любовь действительно оживляет, не будь этого, Двадцать Седьмой в голову не пришло бы сойти с пьедестала.