Николай Гейнце «Женщина-демон»

<«Женщина-демонъ». Роман из петербургской жизни>. Так написано на титульном листе издания 1902-го года, типографии Спб Т-ва Печати и изд. дела «Труд» на Фонтанке... Автор этой пожелтевшей и изрядно потрёпанной годами книги — Николай Эдуардович Гейнце. Написал он сочинение, относящееся, конечно, к разряду лёгкой литературы. Но если подбирать вольные аналогии, оно похоже на ядрёный концентрат из рассказов Ганса Гейнца Эверса (обратим внимание на меланхоличный пролог, где сам автор, существующий как бы за кадром основного текста, признается в готовности идти на призыв «красивого демона» и отдать кровь «вампиру»...), Леопольда фон Захер-Мазоха (об этом позже...) и русских старомодных текстов — с непременной классической дуэлью на Черной речке (бурные истоки конфликта, невозмутимые секунданты и неоцененное благородство передавшего право решающего выстрела прилагаются). А что, ведь неплохие эпистолярные ингридиенты образовались?...

В помещичьем доме под Москвой проживает добродушный и дородный князь Сергей Сергеевич Осокин -человек хороший, но не очень разумный. Ухаживать за больной супругой ему помогает приходящая дама оригинальной красоты по имени Конкордия Владиславовна Яцевич. Несмотря на проявленный к ней интерес, молодая помощница не допускает князя до физической близости, заставляя его страдать и мучиться. И далее — верх идиотизма со стороны Осокина. Довольно быстро князь ведётся на уговоры прислужницы и увеличивает дозу лекарства настолько, что однажды утром его супруга уже не просыпается. А чтобы утвердить веру Конкордии в своей привязанности, он добровольно соглашается составить и передать ей подписанную записку, где признается в собственноручно совершенном преступлении. То было непременное условие Конкордии Владиславовны -князь должен был доказать свое расположение и любовь к ней готовностью сделать все, что угодно. При этом она все равно не дозволила ему сделаться своим любовником, ограничивая контакты целованием рук и ног, и сопровождая оные действия различными вызывающими словосочетаниями. Излишне добавлять, что женщина начинает после этого ещё больше вить из князя веревки, заставляя Осокина оплачивать содержание другого своего избранника — художника Бехтева. Самое же непредсказуемое произойдет, когда записка князя попадет позднее в чужие руки и сыграет черную роль...

«Я нанял извозчика и мы вскоре были в отдельном кабинете «Малого Ярославца»...В половине двенадцатого она дала понять, что нам пора расстаться. Тогда я попросил ее назвать мне ее имя. -Это уже нескромность, -заметила она...». Основное действие происходит в Петербурге — когда Конкордия Владиславовна переезжает к матери на 11-ю линию Васильевского острова, дом 9 *. «Мне пришлось родиться в практический век, который измеряет качество человека количеством его денежных средств», вот так рассуждает эта своеобразная девушка и всячески стремится приумножить состояние...

Вообще, конечно, произведение неоднозначное (концовка так и вовсе «пир духа» для автора): особенно если разбирать, как кончили ухажеры Конкордии Владиславовны. Тут и дуэль за Новой Деревней, на берегу Черной речки, и отчаянный прыжок с крыши на Графском переулке**, и ещё кое-что по медицинской тематике. Зато чувствуется авторский опыт и набитая рука — текст, признаться, довольно-таки увлекательный. Кое-что, правда, режет глаз. Еще и небольшой исторический проход вставлен — первая итало-абиссинская война, пароход с санитарами «Красного креста» из Одессы... А уж как на финальных титрах автор распорядился судьбой главной героини — ну прямо-таки, ни дать ни взять, модернистское решение. Уж не оказалась ли Конкордия Владиславовна завуалированным инструментом в руках автора для его собственных целей? Как мне кажется, героиня эта была соткана им из двух образов: Софьи Владиславовны Блюмштейн (aka Золотая Ручка) и Ванды фон Дунаевой (aka Венера в мехах).

* Кроме упомянутой 11-й линии, один из героев, Иосиф Семенович Грюнберг, проживал в меблированном доме «Палэ-Рояль» на Пушкинской улице. Место известное. Говорят, в доме этом снимали жилье Александр Грин и Фёдор Шаляпин.

** Ещё одно знаковое местечко в Петербурге, воспетое легендарным ленинградским артистом Михаилом Сергеевичем Боярским.

Итого. Как же точно умели раньше делать подзаголовки. Отменная экскурсия по дореволюционному Петербургу на фоне скрытого авторского злорадства. «Осенью петербуржцам не до прогулок; подстеречь несколько часов хорошей погоды трудно, а вообще петербургская осень гонит скорее в дом, нежели из дому...». Сто двадцать лет назад написано, а звучит почти как правда.