Николай Ракшанин «Золотой дождь»

После появления знаменитого романа Александра Дюма в авантюрной литературе появился специальный термин с лёгким пренебрежительным оттенком — «монтекристовщина». Детективный роман Николая Осиповича Ракшанина (1856-1903) как раз можно соотнести с данной тематикой. Конечно, название «Золотой дождь» способно вызывать разные ассоциации, но здесь имеется ввиду денежное состояние, полученное героиней произведения Полиной Сергеевной Карар после смерти богатого супруга. Как коршуны за вакантное место у сердца дамы схлестнулись два ее давних поклонника — Александр Петрович Вазин и Анатолий Борисович Даев. В результате подложного обвинения в убийстве, одному из них — Даеву, приходится покинуть родину на долгие годы. Однако, спустя двадцать лет беглец решает, что пришло время в мир для мщения явиться, присвоив себе звучный титул «граф Хомутовский». И вот, наконец, Петербург. Впереди долгожданная встреча злейших врагов на костюмированном балу у Полины Сергеевны...

Ну что могу сказать — герой-граф, созданный Ракшаниным, конечно же не обладает и малой долей той харизмы, какую создал в своем произведении о Монте-Кристо его французский коллега. Да и действует он, честно говоря, грубовато и излишне прямолинейно — граф Хомутовский подкупает «ходатая по разным делам» Суркова, а потом его руками пытается доставить серьезные неприятности своему оппоненту, т.е. действует не умом, а силой. С другой стороны Ракшанин, скорее всего решил для себя смягчить известный литературный образ Дюма на русской земле — граф в его исполнении получился слегка мягкотелым и сентиментальным. А взамен парижской Опера место встречи соперников в Петербурге — Мариинский театр. Ну, и если угодно посидеть — покушать с водочкой и шампанским — добро пожаловать в трактир Палкина на Невском...

И еще — по-видимому научно-исследовательские психиатрические работы Жана-Мартена Шарко произвели огромное воздействие на писательские умы конца XIX века, потому как автор активно эксплуатирует в романе эпизоды с гипнозом (получается, у Ракшанина они случились за четыре года до того, как 1896-м над этой темой вволю поэкспериментировал господин Буссенар в «Секрете Жермены»).

Сам сюжет хотя и обладает определенной психологической составляющей, всё же скроен слегка горбато. Некоторые замыслы, которые пытаются развить здесь действующие лица, потрясают своей необдуманностью и безрассудностью. Тем не менее, произведение интересно своей колоритной петербургской атмосферой, как бы избито сия формулировка не звучала. Вот как описывается знаменитый дом Лихачева на углу Вознесенского и Екатерингофского проспектов: «Весь громадный дом, хорошо известный всякому петербуржцу, состоит из массы мелких квартир, жильцами которых является самое неустойчивое по положению, самое шаткое население столицы — люди слишком свободных профессий...[...] бедняки студенты и курсистки, для которых там хорошо, где дешево, и, наконец, целая стая ночных бабочек..».

Итого: уникальный образец петербургского еврокрайма, навевающий ассоциации с книгами классиков.