Эптон Синклер «Нефть!»

Меня несказанно впечатляет, как Пол Томас Андерсон перелопатил эту довольно скучную книжку и запилил свой монументальный фильм с обложковым Дэй-Льюисом. То есть по крупицам вытащил самое интересное, слепил вменяемый сюжет и идеально все это снял. Читая Синклера, я фактически занимался деконструкцией, пытаясь сообразить, как именно Андерсон из этой пресной каши выстраивал свою суровую буровую вышку.

Мало того, что Эптон Синклер пишет каким-то неловким выспренным слогом, как будто это передовица «Самарского рабочего» о посевной, так еще и перевод тоже 1927 года — все эти «звонить в телефон» и «алло» вместо «привет» сильно напрягали (а «школьные дети» вообще убило), хотя и создавали некую историческую аутентичность. Но какая-то назидательность пополам с детской восторженностью делала чтение почти невыносимым и уж точно — скучным. Отношение к переводу у меня довольно амбивалентное: я понимаю, что он был сделан в 27 году и отражает состояние русского языка в то время, но страшно коробит от синтаксиса, который для современного читателя не просто балансирует на грани косноязычия, но местами и переходит за эту грань грубой ошибки. Бензин здесь называют газолином (американское использование этого термина отличается по смыслу от русского), нацгвардию — милицией, миллиард — биллионом (!), заместителя шерифа — делегатом, а что называют тайной полицией я так и не понял (возможно, Секретную Службу); прилагательное российский здесь не от Россия, но от фамилии героя Росс, имя же Пол зачем-то пишется с мягким знаком (впрочем, мягкий знак пихается куда ни попадя). Да и заметно, что переводчик не разбирается в американских реалиях и иногда текст получается нечитаемым. В общем, надо было брать более современный перевод.

Теперь понятно, откуда черпала вдохновение Айн Рэнд. И стиль, и типажи передраны внаглую. Я бы сказал, что Росс-старший типичный рэндовский капиталист, но Атлант был написан на тридцать лет позже, так что это Голд — синклеровский. Да и не только Голд — многие персонажи опуса про расправление плеч перекочевали из Нефти один в один, фактически не изменившись в лице и речи. Единственно, что Синклер-то писал про капитализм со скрытым сарказмом и фрагментарным стебом, а вот наша бывшая соотечественница ужасается социализму вполне искренне.

Ощущение, что Карамзину (или там Гете) дали заказ на написание производственного романа, и он написал — в своем сентиментальной манере, как писал Бедную Лизу (или Страдания юного Вертера). Или это просто особый американский сентиментализм — романы Теодора Драйзера написаны в схожем ключе «сопли в сиропе». Думаете, это роман о нефтянке, суровых чумазых парнях, жестокой конкуренции и страданиях рабочих? Пальцем в небо. Это роман о богатых, которые тоже плачут. О том, как алчные зе телки пытаются уловить в свои сети юных капиталистов-миллионеров, как рабочие злобно щурятся на них, не желая дружить, а гнусные полицейские только и ждут, как бы оштрафовать за превышение скорости. Это было бы похоже на Ирвина Шоу, если бы тот не умел писать.

Манера Синклера заключается в максиме «ничего показывать не буду, все перескажу своими словами». Он не показывает читателю трудовой конфликт — он рассказывает, что это такое, он не показывает взросление одного из героев, он прямо пишет: «эти обстоятельства переменили его внутренний мир», он не показывает, тяжелую участь рабочих, он просто пишет «ужас-ужас-ужас». Да и вообще увлекательной книгу назвать можно только по недоразумению — если сравнивать не с чем. Хотя Синклер явно разбирается в том, что пишет — в отличие от Рэнд, которая не разбиралась ни в чем вообще, кроме догматов объективизма, описание производственных сцен у него очень неровное — он либо шпарит как по учебнику для нефтяной отрасли, либо разжевывает как для детей.

Представляется, что книга морально устарела. Синклер бичует капитализм и капиталистов, язвы современной ему демократии и изъяны выборной системы (даром, что ли, его в тот же год обильно издали в государстве победивших рабочих и крестьян), но от всего этого несет такой махровой наивностью и простотой, что диву даешься. Мы-то нонешние знаем, что все было трындец как хуже. Хотя, может, автор просто пожалел своих соотечественников и решился показать только верхушку айсберга. Подозреваю, что в своей журналистской ипостаси он гораздо сильнее и эффектнее. Что получилось более-менее неплохо — это описание первой красной паники: как она начиналась, как развивалась, кто участвовал, механизмы ажиотажа, судьбы участников и тому подобное. Но даже здесь автор постоянно скатывается в схематичность и фанерность.

Время от времени попадающиеся лирические или драматические сцены написаны беззубо, пресно и с кучей поясняющих, как в немом кино, ремарок. Любовные сцены — как из того же немого кино, с обильной жестикуляцией, утрированными эмоциями и дергаными движениями.

Книга, по-моему, имеет скорее литературоведческую ценность, нежели литературную — как представитель некоего стиля своей эпохи и отображение неких исторических реалий. Неинтересный сюжет, суконный язык автора, дрянной перевод («начальник индейцев» вместо «индейский вождь» — каково, а?!) — нет ничего, что можно было бы похвалить. Вот и верь фильмам после этого.