Юкио Мисима «Весенний снег»

Это первый роман тетралогии. И я бы даже назвал романом именно всю подборку из четырёх книг, потому что они изначально задумывались как единое целое, просто издавались последовательно. И прочитать только «Весенний снег» — это как прочитать только первую книгу «Войны и мира». Потому что только во всех четырёх будет понятен замысел автора показать суть буддийской теории перерождения.

А в первом романе даже главный герой — не тот, кто будет главным во всём цикле. Здесь у нас яркий представитель «золотой молодёжи», Мацугаэ Киёаки. Дед его поучаствовал в становлении императорского дома Мэйдзи, отец стал маркизом и их семья просто сказочно богата. Но деревенщина. И вот Киёаки — первый отпрыск, должный стать настоящим аристократом. С детства воспитывается в семье обнищавшего графа, получает лучшее в Японии образование и т.д.

Как водится у Мисимы — утончённый подросток, задумчивый мечтатель среди грубых непонимающих взрослых. И очень красивый. А красота у Мисимы — традиционно разрушительная сила, потому и Киёаки с гнильцой. Когда что-то само идёт в руки — оно не надо, а вот как только нельзя — подать сюда немедля! Это коснулось в том числе и чувств. Дочка того самого графа, Сатоко, с детства росла вместе с ним. И к восемнадцати годам стало окончательно понятно, что влюблена в него. Но Киёаки, естественно, под надуманным предлогом отвергает её, а когда спустя какое-то время та собирается выходить замуж, так же естественно хочет заполучить. С этого и начинается последовавшее затем безумие.

Если рассматривать роман как самостоятельное произведение, то показана несчастная (по вине самого Киёаки) история любви с несколькими философскими отступлениями в виде бесед с Хондой (школьным товарищем, который и станет дальше главным героем цикла), с сиамскими принцами и с настоятельницей буддийского монастыря. И только в этих беседах немного затрагивается тема круговорота перерождений, как раз в виде ознакомления — и для читателя, и для героев (поскольку они получают европейское образование, а семьи у них не религиозны — вообще мне показалось немного странной ситуация, где японские подростки не в курсе основ буддизма). И тогда это не самая лучшая книга Мисимы, потому что имеется дисбаланс между внешним и внутренним содержанием, с перекосом во внешнюю, описательную историю. А внутренний, буддийский, подтекст лишь слегка затронут, несмотря на то, что именно он является главным. В этом смысле эталоном для меня стал «Золотой храм», который можно читать и как простую историю поджога храма, и как достижение просветления героем через череду на первый взгляд незначительных событий.

Ну, а как первая глава «Моря изобилия» — главного труда всей жизни Юкио Мисимы — «Весенний снег» немного знакомит нас с Сигэкуни Хондой и, как я подозреваю, теми героями, которые будут встречаться ему впоследствии на жизненном пути в разных обличьях, на что в тексте даны недвусмысленные намёки. И тогда оценку ставить рановато — нужно прочесть всё.

На первый взгляд сюжетная составляющая кажется крайне простой. Хочется сказать, прелесть романа вовсе не в сюжете. Большой писателльский талант Мисимы превращает казалось бы банальную любовную коллизию во что-то намного большее. Исключительно красивый язык, множество поэтических метафор, тончайшие движения души героев. Очень качественная литература.

Немаловажное значение имеют место и время действия. Хочу отметить, на мой взгляд в данном случае важна не «экзотика» как таковая, а именно прелесть стилистики. Действие происходит в Токио в 1912-1914 гг. События по большей части разворачиваются в большой усадьбе, где живет молодой аристократ Киёаки, с некоторыми эпизодами в других богатых усадьбах. Налицо достаточно традицонное противостояние двух условных времен/поколений: память о деятелях революции Мэйдзи, герои русско-японской войны и пришедшая им на смену декадентствующая изнеженная аристократия. Различные сцены официальных приемов, светская жизнь; пейзажные зарисовки и специфические действия — тщательно планируются такие эстетские мероприятия как «любование красными кленами», «любование сакурой» и т.д. Во время таких «любований» и происходят некоторые драматичные события. В жизнь японцев уже проникли и некоторые европейские штучки: смокинги, автомобили, сигары. Мисима очень живописно показывает процесс «истаивания» аристократии — отсутствуюий взгляд, маленькие кисти рук, как бы бесполые голоса (все точно уверены: «войны больше не будет»). Как говорит один из персонажей — теперь нет войны с оружием в руках, а есть не менее жестокие «войны внутреннего мира, души». Вводя множество поэтических отступлений, автор добивается сильного эффекта: запахи, тактильные ощущения, все что угодно.

В романе наибольший упор сделан на фигуру Киёаки: красивый аристократ, крайне самовлюбленный. Киёаки эстетизирован до предела, в процессе самолюбования мало что замечает вокруг. Мне было весьма интересно следить за изменеием позиции героя к себе и миру на протяжении романа. И насколько мастерски описано движение мысли, амплитуда чувственного восприятия — чувство представляется то медленно раскрывающимся цветком, то морскими волнами и т.д. Музыка души с эффектными контрапунктами, ослепительная красота отдельно взятого мгновения — здесь Мисима буквально выходит в сферу потусторонности. В своем иногда иррациональном мироощущении Киёаки становится сосредоточен на эстетике движения к смерти. У меня просто нет возможности описать силу воздействия эпизодов из этого мира образов. Неимоверно тщательно автором конструируются некоторые поворотные события — сцена первого поцелуя в коляске рикши под весенним снегом просто шедевральна. Мне сложно судить о философско-буддийской подоплеке произведения, а таких размышлений в книге немало — возможно какие-то аллюзии на средневековую японскую литературу, коаны-загадки и прочие ребусы. Перед смертью Киёаки сообщает другу о своем следующем воплощении и указывает место будущей встречи. О чем здесь можно говорить, так это о романтизме, но ни в коем случае не о слащавости. В целом специалисты выделяют такие основные мотивы романа:

*Ностальгия по аристократической Японии периода Хэйан

*Ностальгия по самурайским временам

*Теория перерождения

*Буддизм школы Хоссо

*Сны и пророчества

*Красота

*Смерть

КОГДА НРАВИТСЯ ЗВУК СЛОВА «НЕТ»

Правда-правда, когда настоятельница в последней главе отказывает Хонде, я чуть ли не прыгал на кровати. Всё так и должно быть, это жизнь, реальность, и никаких высосанных из пальцев западных хеппи-эндов. Иногда умереть не значит заслужить и, тем более, исправить, ибо исправить вообще никогда ничего нельзя. тем более в пределах одного вдоха.

И мне непонятны два нюанса.

Первое — если автор не имел определённой точки зрения (во что я не верю), то проблем нет. Но он её имел; и почему тогда Киёаки получил такую возвышенную судьбу? Неужели он не мог не умереть? Эта смерть, конечно, не сделает из него героя для читателя, мало-мальски пожившего, и М. это понимал, но для юношества смерть К. полна трагизма, может даже примером послужить. Прочти я ВС лет в 18-20, то был бы восхищён любовной трагедией и высотами духа Киёаки, а вовсе не анализировал социальные смыслы романа. Впрочем, в те годы я не был знаком с культурой Бусидо. «Позорно кончать свою жизнь, лежа на кровати». И тем не менее, тем не менее...

И второе, менее ясное. Автор противоречиво поступает с Иинумой. Учитывая, что каждый в книге более чем по-Крыловски получает ровно по заслугам, то, видимо, от моего взгляда ускользнуло прегрешение Иинумы, за которое тот удостоился попасть к Киёаки в услужение.

С остальными ясно: род Мацугаэ остаётся без наследника и благоволения, род Акура прерывается, Киёаки и вовсе помер. Хонда получил опыт и жизненный урок, Сатоко автор дарит вознесение. Хотя не думаю, чтобы Мисиму очень волновала её судьба: женщине здесь отведена не более, чем роль бечёвки, спускающей чеку гранаты. Бечева сгорает в пламени взрыва, а пепел улетает в небеса. Всё логично.

Рискуя нарушить заветы Эко: текст для читавшего Хагакурэ и знакомого с биографией автора перестаёт быть неоднозначным. Всё кричит деталями, всё на поверхности.

Впрочем, также, нельзя исключать, что для полного понимания надо прочесть всю тетралогию.

Чем я и собираюсь заняться.