Джон Стейнбек «Золотая чаша»

Как такой большой военачальник может быть таким дураком?

Эта нелестная характеристика дана главному герою, правда заочно, королем Карлом II. Не помню, чтобы означенный Карл сам блистал умом, но что сказано, то сказано.

А главным героем является не кто иной, как знаменитый флибустьер, что бы это ни значило, Генри Морган. Скажете, чего вдруг в конце 20-х в США выходит новеллизированная биография пирата второй половины 17 века. Ан нет, Одиссея капитана Блада в первой половине 20-х стала настоящим международным супер бестселлером. И, наверняка, приобщится к хайпу пытались многие. Вот и Стейнбек для своего дебюта выбрал горячий пирожок. Конечно, Стейнбек в 1929 — это не Стейнбек в 1939, но рука мастера уже чувствуется. Вот только стилистика пиратского романа должна быть совсем другой. Это должна быть авантюрно-приключенческая история с упором на мелодраму. Тут надо педалировать благородство, мужественность, храбрость, обязательно справедливость и, конечно, должна быть, преодолевающая тысячи препятствий романтическая история. В Золотой чаше ничего подобного нет. Точнее, все есть, но совсем не так, как должно для коммерческого успеха. Поэтому роман закономерно, без какого-либо шума, провалился. Собственно, чтобы провалиться, нужно сначала взлететь. А он даже и не взлетел.

Этот роман можно назвать предтечей постмодернизма, этакая литературная игра. Представление известных и популярных составляющих пиратского романа шиворот навыворот. Конечно, читатели не оценили.

А еще это роман взросления. Не даром местный Мерлин с горы в начале популярно разъясняет, чем мальчик отличается от мужчины. Мальчик со страстью тянет свои шаловливые ручонки к Луне и, если у него достаточно воли и способностей, может поймать пару светлячков. А мужчиной он станет тогда, когда поймет, что Луна это иллюзия, она не достижима в принципе. И максимум на что можно рассчитывать — это светлячок, да и то нужно еще ухитриться его удержать. Для капитана Моргана этим светлячком стала Панама — Золотая чаша. Захватив ее он понял, что это не Луна. Но светлячка, хотя бы, он удержал.

Кроме того, Стейнбек придерживается модной до сегодняшнего дня теории о том, что все мы родом из детства. И через всю жизнь он проносит свою историю несостоявшейся любви к соседской девчонке. С годами история эта постоянно приукрашивается, романтизируется и драматизируется. Но это для слушателей. Сам то он прекрасно помнит, как было на самом деле. И получается, что все его подвиги и приключения были всего лишь сублимацией не состоявшейся любви. Привет дедушке Фрейду.

Хороший роман. Но... Первое: хоть он и первый хронологически, начинать с него чтение Стейнбека нельзя. Он так больше никогда писать не будет. Получите превратное представление. Это точно как у дядюшки Хэма с его Вешними водами. Второе: это не Пираты Карибского моря и не капитан Блад версия 2.0. Это неожиданно глубокий психологический роман. Только вот глубина его, при ближайшем рассмотрении, по крайней мере сейчас, в 20-х годах спустя 100 лет, кажется поверхностной. Точно как попытка поймать Луну, ну Вы поняли.

Не рекомендую.

Респектабельность и пиратство — суть несовместное?

За что же так не любят недотроги

Работников ножа и топора

Романтиков с большой дороги...

А и в самом деле, почему не любят? Да потому что не за что их любить, убийц, насильников и грабителей. Романтизированный образ пирата, который капитан Блад Сабатини начал, а Джек Воробей продлил в наши дни — в сути своей фикция. И разного рода: «Или бунт на борту обнаружив, Из-за пояса рвет пистолет, Так, что сыплется золото с кружев, С розоватых брабантских манжет» — точно не к пиратам. Каковы бы ни были обстоятельства, приведшие на преступный путь, как бы ты себя не оправдывал, это остается твоим сознательным выбором стать злодеем. За то любим Стейнбека, тем он и хорош, что сам не обольщается золотой обманкой и читателю не позволяет.

Даже в молодости, даже с литературным дебютом, пришедшимся на двадцать сельмой год жизни. Маяковски-четкое разграничение что такое хорошо, а что такое плохо, но без назойливого морализаторства — это, дети, Стейнбек, который позже напишет «О мышах и людях». «Золотая чаша» — беллетризованная биография одного из самых знаменитых в истории корсаров, примечательного тем, что не только не был вздернут на виселицу, но преуспел настолько, что стал губернатором Ямайки. По иронии судьбы, выходцы из этого островного государства составляют сейчас самую мощную энтническую преступную группировку английской столицы. Кармический ответ.

Однако вернемся к герою. В целом, его биография не имеет серьезных расхождений с книжной: парнишка из Уэлльса, который хотел богатства, женщин и приключений, и в конечном итоге получил все это, даже и с бессмертной славой в придачу. И свою Золотую чашу добыл, хотя тут не вполне точно, мечтал-то он о луне с неба, а взял Панаму, поэтическим именем которой это было, как страна Восходящего солнца для Японии, Утренней свежести для Кореи и Поднебесная для Китая. Взял и разграбил, и обманул соратников. Кинул, тык скаать, на бабки. А вы чего хотели бы, чтобы проявил благородство и честно поделил добычу? Нет, ребята, честь и буканьер суть несовместное.

Вообще, если вас интересует подлинная , не поэтизированная история Моргана, даже фолианта о ним не берите, коих написано во множестве. Почитайте испанскую Вику, там изумительная статья. Хронологически выверенная, с подробным описанием всех военных кампаний, тактики и стратегии в них капитана Моргана. и знание. что зло — это зло — это зло не уменьшает нашего интереса к удачливому флибустьеру, одаренному великой пассионарностью. Он блудил и напивался в портовых тавернах с отребьем; наравне со своими людьми претерпевал нечеловеческие трудности походов; был талантливым военачальником и хитрым интриганом, политиком макиавеллиевского толка. Все в одном.

Но Стейнбек не очарован, равно как и мы, читатели. В этом раннем романе намечены сквозные темы писателя: потенциальная неспособность сбычи мечт принести счастье; деньги, которых честным трудом не заработаешь; непременные роковые женщины. Напиши эту книгу кто другой, я сказала бы, что вещь слабенькая, но к нему пристрастна. Это начало прекрасной литературной карьеры.

Стейнбек — один из немногих классиков, кто умеет писать совершенно по-разному. «Золотая чаша» не похожа ни на что из того, что я читала у него раньше, хотя читала я прилично. В ней нет реалистичной жестокости «Гроздьев гнева», нет и беззаботной веселости «Консервного ряда». Больше всего этот странноватый роман напоминает притчу, несмотря на относительную реалистичность происходящего. Дело в стейнбековском слоге, в том, как он поворачивает события, показывая важным не внешние обстоятельства, но душевные перемены в герое, делая их самым ярким в тексте.

История «Золотой чаши» — это история жизни великого пирата Генри Моргана, личности исторической и легендарной. В основных событиях Стейнбек придерживается исторической правды: Морган действительно родился в Уэльсе, его действительно продали в рабство, он действительно захватил Маракайбо, Панаму, а потом стал губернатором Ямайки. Но эта историческая правда так изящно переосмыслена в тексте, что настоящая человеческая жизнь превратилась в безупречный сюжет, в котором каждая деталь на своем месте. И даже история с «Красной Святой», единственной женщиной, посмевшей отвергнуть Моргана-завоевателя, основана на каких-то реальных событиях. Стейнбек развивает эту историю, создавая из нее нечто, способное перевернуть жизнь и мировоззрение пирата, и развивает этот перелом исподволь, но настолько обоснованно, что к концу уже не остается сомнений: пиратом Моргану больше не быть, а вот приличным бюрократом, губернатором Ямайки — пожалуйста.

В стейнбековской истории Моргана очень много от стиля легенд: это мягкое повествование, родные холмы Уэльса, живущий на горе старик Мерлин, юношеские мечты, которые исполняются одна за другой, так что в конце от человека ничего не остается. Разговоры и мысли — их гораздо больше, чем действия на единицу текста, как ни странно. Какая-то общая мягкость и некоторая отстраненность: нельзя заставить себя сочувствовать Моргану или кому-либо еще в этой истории, они более герои эпического плана, чем настоящие люди.

Мне очень понравилось несколько цитат (неприменительно к тому, что сказано выше):

«Те, кто утверждает, будто дети счастливы, усели забыть собственное детство».

«Самая человечная из человеческих черт — это непостоянство, — думал он. — И постигая это, человек испытывает сильное потрясение, почти такое же сильное, как от сознания своей человечности. И почему мы должны узнавать это напоследок? Среди сумасшедших нелепостей жизни, ее напыщенно — высокопарных глупостей я хотя бы находил надежный якорь в самом себе. Что значили бесхребетные колебания и метания других людей, если я верил в собственную несгибаемую неизменность? И вот теперь я гляжу на растрепанный обрывок каната, а мой якорь исчез безвозвратно.» — Вот это страшная правда, на самом деле. Когда ты так стремился к какой-то цели, а достигнув ее, наконец наладив свою жизнь, начинаешь хотеть чего-то другого, и снова в бой.

Стейнбек бывал очень разным. Иногда кажется, что он нарочно ставил себе задачу вжиться в некий литературный жанр, стиль, направление, и делал это. Причем речь никогда не шла о пародии или стилизации сделанной на голом мастерстве. Нет, писатель становился ярким представителем того направления, которое брался разбирать. В советское время его славили как «соцреалиста» за громокипящие «Гроздья гнева». Cейчас читающая публика больше любит жизнелюбивые, полные витального, веселого скотства истории про вечно пьяных пайсано.

Но некогда Стейнбек написал и «Золотую чашу».

По-инерции, идущей со времен соцреалистической критики, роман этот считается самым слабым у автора.

А то как же, история пирата Моргана, причем написанная не как «юношеское подражание Саббатини», а проникнутая импрессионизмом, аллегориями, элементами магического реализма!!! Да еще и изложенная тяжеловесным, несколько старомодным слогом!!!

Пожалуй, перед нами действительно не история похождений Моргана, который, мне думается, был человеком много более грубым и прямолинейным, чем рефлексирующий герой книги.

Превращение книжного юноши, сына непрактичного мечтателя, который подбрасывал опавшие цветочные лепестки, чтобы еще раз посмотреть как они падают, в страшного морского разбойника, возможно было бы и в рамках крепкой реалистической прозы. Но несмотря на основательную «разработку темы» пиратства и колониальной политики в Вест-Индиях, такое впечатление, что реальный Морган и реальное взятие Панамы, понадобились писателю как повод.

Благодаря биографии Моргана Стейнбек смог рассказать нечто о том, как мы все, которым в массе все же не приходится убивать людей и сжигать города, с годами черствеем, скудеем и изнашиваемся душой.

Автор успевает и рассказать о кровавых сражениях, и порассуждать о Судьбе и о соотношении врожденного дара и личного усилия. В книге много афоризмов, много претендующих на философскую глубину (и по большей части достигающих ее) диалогов и монологов.

Наверное, чем рассыпаться и дальше в своих путанных похвалах и попытках определить чем же меня так зацепила книга, лучше выставить перед собой щит цитат.

А быть может все затевалось ради истории Санта Рохи, в которой куда больше правды о женщинах и любви, чем в надрывно-натуралистичных «алкогольных» романах гиперреалистов.

Стейнбек сам довольно прохладно относился к своему дебюту, но считал, что книга нужна была, чтобы избавиться от излишка своей личности в творчестве, что она помогла ему освободить свое перо от слишком большого присутствия личного опыта и личных рефлексий.

Пусть так. Но без нее не было бы у двадцатого века одного из самых мудрых писателей.

А Мерлин все так же пасет грезы на Авалоне...

«Золотая чаша» — это ни в коей мере не флибустьерский роман, это книга о становлении героя, о взрослении мечтательного мальчика, которого жизнь вышвырнула из сказки, пропустила через свои суровые жернова и превратила в пирата, переплавляя все его прекрасные мечты в груду жёлтого металла. Выжженный, переживший полнейшую метаморфозу, он живет лишь ради поживы и страстей, уничтожая всё вокруг себя.

Человек, которого перекроили – что может быть ужаснее, его ничто не радует, даже достижение долгожданной цели не дарит ничего кроме апатии.

Роман холоден, хоть и пытается пылать (слог тяжеловат — перегружен эпитетами).