Наталья Владимировна Нестерова «Обратный ход часов»

На сегодняшний день практически не осталось крепостей, в которые не проникли фантасты. Всё шатается под их неистовым напором: проза психологическая и проза детективная, проза историческая и проза сакральная, проза эротическая и проза мистическая, «городской роман» и «роман воспитания», политические и философские трактаты. Уж на что консервативна деревенская проза — и там они отметились, и нет необходимости заглядывать в глубь десятилетий, вспоминая утопии Чаянова, потому что в обозримом прошлом был роман минчанина Георгия Попова «За тридевять планет», советская колхозная утопия в чистом виде. Одна из немногих крепостей, где ворота крепки, стены высоки, а караул не устал — дамская проза. Kinder — Kirhe — Kuhek — это оковы, по крепости превосходящие даже те, что помешали Никите Сергеевичу Михалкову жениться на Ларисе Огудаловой, тут сцепление с реальностью максимально возможное, никто так твёрдо не стоит на земле, как домохозяйка. Логично было предположить, что крепость эта падёт в числе последних. Однако ничуть не бывало, и вот уже изумлённая стража таращится на контрабандистку, открыто волокущую товар, к употреблению не рекомендуемый. Знакомьтесь: Наталья Нестерова, новая звезда женской прозы, за три года выпустила полтора десятка книг общим тиражом в два миллиона экземпляров. Кажется, она уже вышла в высшую лигу и, по мнению оптимистов, начинает серьёзно конкурировать с тремя полуграциями российского маскульта. Относительно недавно пополнила свою библиографию, выпустив роман «Обратный ход часов». Фантастический роман.

Начинается он вполне традиционно: мужчина примерно пятидесяти лет от роду принимает решение покинуть семью. Он интеллигентный человек, он благодарен жене за совместно прожитые годы, он не желает никаких скандалов, но жить предпочёл с молодой любовницей. Типичный любовный треугольник, уже на сотой странице роман можно было заканчивать, потому что способов справиться с этим нехитрым набором кубиков не так много, и все они описаны бессчётно. И тогда писательница решительно отвергает привычные варианты развития событий и вторгается на территорию, слабо освоенную производителями женской прозы. Пылкие любовники переоценили силы того, кто являлся слабым звеном в паре, и после цепочки «афродизиак — сердечный приступ — нитроглицерин» наступает смерть. Но вместо точки — запятая, вместо бригады скорой помощи, констатирующей смерть и лениво прикидывающей, стоит ли забирать труп — «мужское молодильное» в майонезной баночке, найденное в квартире бесследно исчезнувшей родственницы. Мужчина оживает, он вновь бодр, весел и неутомим. Однако радость была недолгой. Герой начинает стремительно молодеть, превращаясь из пожилого мужчины в мужчину в самом расцвете сил, потом в юношу, мальчишку, младенца и, наконец, в эмбрион, растворившийся без следа. Метаморфозы сопровождались сначала недоумением, потом слезами родственников, попытками врачей выделить «молодильное» и изрядно обогатиться, прочими не всегда обязательными телодвижениями персонажей. Это позволило автору ещё на полторы сотни страниц растянуть повествование и превратить немудрящую историю в роман. «Немудрящую» — потому что тот, кто помнит историю Сола Вайнтрауба из романа Дэна Симмонса «Гиперион», сам может заглянуть в пропасть, разделяющую эти романы.

Роман написан с юмором, читается легко, но потому и легко, что облегчён до веса воздушного шарика, лишён мало-мальских конфликтов. Даже без необходимых для жанра элементов хэппи-энда не обошлось: бывшая супруга ещё при живом муже-младенце нашла нового мужчину, того самого доктора из бригады скорой помощи, да ещё и от алкоголизма любовью своей его исцелила. И остаётся сделать не бог весть какой глубокий вывод: как у тульского токаря вместо кроватки или табурета всё равно получался пистолет ТТ, так и у представительницы дамской прозы всё равно получается дамская проза, каким бы инструментарием она при её создании не пользовалась.