Дина Рубина «Холодная весна в Провансе»

Дина Рубина со своей еврейской смекалкой уже второй раз подсовывает мне книгу, которую я за книгу посчитаю в самую последнюю очередь. Первая состояла из кусочков ее интервью, комментариев и баек под названием «Больно только когда смеюсь», вторая — из записей, годных для не очень хорошего блога о путешествиях еврейки по Европе и называлась по заголовку одного из таких путешествий «Холодная весна в Провансе».

Рубина очень живо и любовно описывает то место, в котором живет: все там поэтично и знакомо. все настолько своё, что можно написать историю, потому что уже давно миллион сюжетов переплетается друг с другом от ежедневных встреч с родными местами, особенно когда прогуливаешься там регулярно, так как состоишь в клубе собачников. В определенные моменты Рубину заедает хандра и знакомый турагент Саша собирает ей маршрут для путевки. За границей своей искусственно созданной страны находится страна не менее своя. Разве что в ее свойскости нужно обстоятельно покопаться. Знакомых по путеводителям названий тут будет перечислено не так уж много, зато фамильных смуглых носов, изогнутых задниц и других родовых признаков известного народа будет вдоволь. Сначала это будет сюжет-случайность, потом такие случайности станут закономерностями, обрастут тревожностью за историческую судьбу сверхдалеких предков и доведут писательницу до последней повести, где она уже явно будет в болезненном состоянии, но продолжать размышлять о путях евреев. Такие они — хотят иметь родственников, заполняют свои генеалогические древа, находят друг друга, дружески подмигивают, а в результате всё заканчивается успешной продажей кошерного вина или барахла со звездой Давида. Тоже мне туризм.

Каждая поездка — это скучнейшее повествование о том, как писательница искала сюжет о евреях в каждой стране, кроме Франции, где просто в дождливых декорациях читала отрывки из заляпанной книги писем Ван Гога. Вся Европа у нее становится декорацией для не очень-то живописных описаний. Но писательницей быть хочется, это уже привычка, поэтому в Нидерландах сквозной темой будет стрекот велосипедистов и раскрытые окна, в Германии — психологическая травма геноцида, во Франции — проблема разбавленного абсента, а в Испании — антисемитизм эпохи Возрождения. Всё это будет добавлено повторяющимися рефренами, только чтобы связать сложно смыкаемые друг с другом куски воспоминаний от поездки.

Путешествие чужака в чуждой стране становится в книге поиском своего — то ли родственников, то ли следов целых еврейских колен, то ли просто определенной формы гальки на мостовой из сновидения. Чудеснейшим образом Рубина находит всё, что искала, кроме умиротворения, которое обещает только чуждое семитской душе христианство. Так что соборы будет посещать только ее муж, и то — чтобы посмотреть картины знаменитых европейских живописцев.

Обычный блог или СМИ о путешествиях подсунет нам тысячу фактов о культурных стереотипах любой страны. А Рубина предлагает не факты, но истории со стереотипами страны своей. Это единственное, что может заинтересовать в таком произведении, потому что это подлинное личное путешествие, а не приторная экскурсия, где каждый участник получит одну и ту же дозу информации о стране с четким обозначением мест, где можно сделать фото на память. Рубина слышит в каждой стране особое звучание и превращает свой язык в похожий на местный, своим для иностранцев он так и не становится, не становится он и общим для ненадолго сдружившихся людей. Найденные родичи тоже своими не станут. Своя только история, потому что она практически никогда не состоит из фактов. Вся наша жизнь состоит именно из историй, личных, местных, становящихся культурными стереотипами и получающими название истории общей. А факт, что факт? Факт умирает в тот же день, когда его узнают. Пожалуй, это такая же вот мертвая книга, потому что в ней поэтическое, писательское пыталось жить в обрывках декораций, не обретших на страницах единого образа, кусочков безобразных фактов.