Неизвестный автор «Роман о Тристане и Изольде»

Когда читаете средневековые романы, помните: они создавались в контексте, которому совершенно неизвестен культурный бэкграунд современного человека, пропитанного мультикультурализмом и постмодерном. Кто не верит — возьмите в руки трёхтомник «Памятники средневековой латинской литературы», и у вас хотя бы сложится впечатление о том, какие тексты окружали средневекового читателя. Религиозные произведения, агиография, нравоучительные и полемические богословские, реже философские сочинения, изредка — переводы античных классиков да современная тому времени лирика... А тут — «Тристан и Изольда».

Ну представьте! Поединки, страсти, любовь, секс (и много!) — как глоток воздуха!

Впрочем, я конечно лукавлю, для красного словца более. Этот роман не был одинок, в XIII веке их появилось великое множество, разного качества и объёма, особенно на тему чрезвычайно популярной «Артурианы», реже — античной тематики («Роман о Трое»). Вакуума, конечно, не было, дело немного в другом.

«Роман о Тристане и Изольде» нарочито прост, особенно если учесть, что «бретонская» традиция рыцарского романа уже полноценно сложилось, а покойный ко времени написания «Тристана в прозе» Кретьен де Труа писал, по его собственным словам, роман об Изольде и короле Марке. Тем более, что по своей поэтической силе произведения Кретьена, конечно, несопоставимы с незатейливым опусом анонимного автора, однако это и обеспечивает лёгкость чтения и его занимательность (75 копий сохранилось со средневековой эпохи — не шутка). Анонимному автору даже не пришлось особенно напрягаться, многие сюжеты взяты из написанного ранее прозаического «Романа о Ланселоте».

Помимо простоты, эту вещицу отличает общий позитивный настрой и приземлённость. Тристан — вовсе не печально-преданный своей Прекрасной Даме рыцарь-однолюб, а изрядный ходок, с юначества знавший прелести женских объятий, руку красавицы Изольды для своего дяди Марка он выигрывает на спор, его же находчивые пути проникновения под одеялку своей возлюбленной заставляют вспомнить итальянские возрожденческие пьесы про любовников и рогоносцев. Именно из-за этого роман производит впечатление рыхлости и сумбурности изложения, он будто составлен из мозаики разнородных, не слишком хорошо склеенных кусков сюжетной смальты. История любви Тристана и Изольды — трагедия, что было хорошо обыграно в других вариантах этого произведения, однако в данном тексте он густо мешается с фарсом и комедией положений, приправленной сценами зрелищных поединков. Столь же странные метаморфозы претерпевают и некоторые герои, к примеру, король Марк, характер которого, кажется, меняется от эпизода к эпизоду. Но базовое, конечно, противоречие заключается в фабуле — как и положено, анонимный автор описывает историю любовного напитка, нечаянно выпитым нашими героями, однако жанровые законы диктовали повествование о Высокой Любви. Но любви-то здесь нет и в помине! Есть бешеная, основанная на чистом сексе страсть, без всяких чувственных и духовных глубин, даже в самых нелепых стишках провансальских трубадуров чувственности больше, нежели в «Романе о Тристане и Изольде». Поэтому нас так добивает последняя сцена из романа, когда цветы терновника соединяют две могилы невольных любовников...

Короче говоря, далеко не всё, что дошло до нас из эпохи Средневековья — шедевры, среди литературы этого времени была своя «попса», коей и является «Роман о Тристане и Изольде». Интерпретация Бедье, конечно, более надрывная и трагичная, однако его средневековый брат, при всей своей сумбурности, читается веселее.

Читала именно эту версию романа, собранную на основе рукописи 15 века Пьером Шампионом. Понимаю, что многие шероховатости текста могли быть сглажены литературной обработкой и все такое...

Но, блин, как мне это все преподносили! Трагическая история роковой любви!!!! В общем, вот давайте поговорим, а была ли любовь?

Тристан встретил Изольду, но ничего в груди не екнуло. Он приезжает к дяде, королю Марку, и нахваливает ему касоту Изольды. Тот отправляет Тристана сватать Изольду за Марка. Возвращаясь к дяде с невестой, Тристан и Изольда пьют по ошибке любовный напиток и спят друг с другом. Невеста опозорена! Тристан и Изольда влюблены! Тут вроде как поступить бы Тристану по чести и признаться Марку. Но вместо этого дальше идет некрасивая история с подменой на супружеском ложе «порченой» Изольды на ее служанку Бранжьену. Дальше любовники наставляют рога Марку и никакого особого раскаяния что-то не видно. Видимо, честь и благородство Тристана не распространяются на супружеское ложе его дяди и добродетеля Марка. Изольда и ее любовник насмехаются над попытками Марка вывести изменников на чистую воду. Дальше герои немножечко страдают. Снова страдают, но уже в полную силу. Еще немного страдают. И вот он уже отстрадались! И похоронили их рядом, и умели они в один день...

При этом любовь Тристана, толкающая его на безумства, не является искренним чувством. Тристан считает нужным оправдывыаться перед дядей на смертном одре, и оправдываться самым некрасивым образом. Мол, он не добровольно влюбился, это все любовное зелье. И получается, что все нелицеприятные поступки Тристана — это как бы «не виноватая я, он сам...!».

Об Изольде можно сказать и того меньше. Неверная жена. Точка. Которая,к тому же. достаточно коварна, чтобы приказать тайком убить Бранжьену ради сохранения секрета о потеряном отнюдь не в объятьях супруга девстве. Едва спасшаяся служанка, к слову, спокойнехонько появляется спустя пару глав и ее верность госпоже воспринимается как нечто само собой разумеющееся!

В сюжете есть и другие нелепые моменты. Например, влюбленная Изольда не узнает своего возлюбленного, переодетого сумасшедшим. Он вынужден прямым текстом говорить ей кто он, показывать перстень, и только тогда Изольда понимает что перед ней ее единственная любовь. Тристану действие любовного зелья позволяет жениться на другой Изольде (невесту по имени выбирал?). И опять же, обе Изольды черезвычайно искусны во врачевании, но Изольда-жена не может излечить Тристана, для этого нужна только Изольда-жена короля Марка.

В общем, как в анекдоте:

»- Вовочка, это ты съел конфеты, которые лежали в шкафу?

- Нет!!!!

- И как?

- Очень вкусные!»

Вечный страдалец, изысканный галантный любовник Тристан, которого Данте в «Божественной комедии» упоминает среди самых знаменитых грешников, погибших из-за любви; грешник-то он грешник, но при этом — добрый и честный вассал, разрывающийся между своими чувствами к жене короля — и преданностью ему... Нет, к концу XIII века читатель уже на такое «клюнуть» не мог! В лучшем случае — позевывая, отложил бы книгу; в худшем — вообще не стал бы читать.

Требовалась еще какая-то «замануха», кроме собственно любовной тематики. И тут неизвестный автор прозаического «Романа» вдруг вспомнил о короле Артуре, который в тогдашних прото-фэнтезийных романах был (как, собственно, и сейчас есть) «в каждой бочке затычка». Куда его ни впихни — читатель схавает, причем с удовольствием.

Образованность и начитанность в ту пору не считались чем-то необходимым для сочинения книг. (Опять же, сейчас ситуация ненамного *кхе-кхе* изменилась). Что с того, что в каноне — т.е., народных бретонских преданиях и романах великого Кретьена де Труа — ни у Артура, ни у Ланцелота, ни тем более у Тристана таких приключений не было?.. Все будет, как мы напишем; «скачи, враже, як пан каже».

Результат: не слишком-то грамотное, рыхлое и сумбурное авантюрное чтиво, наполненное бессмысленными и беспощадными квестами, драками, любовными похождениями (оказывается вдруг, что Тристан еще до своей влюбленности в Изольду имел кучу связей на стороне. Не спорю, такое вполне могло быть — он юноша пылкий, а это проявляется не только в рыцарской удали; в конце концов, не будем ханжами: есть же поговорка «Быль молодцу не укора». Вот только... какое отношение все эти мелкие интрижки имеют собственно к сюжету романа? Вспомним другого знаменитого любовника — шекспировского Ромео: у него тоже была подруга еще до встречи с Джульеттой. Появляется она на сцене? НЕТ. Только небольших упоминаний в тексте удостоена. Потому что читатель не дурак, и прекрасно понимает, что по-настоящему интересное начнется только с появлением Джульетты (или Изольды).

Что же касается всего прочего — драк, поединков, сложных и запутанных взаимоотношений между артуровскими рыцарями и их дамами — то тут можно суммировать одной фразой: «а этот этому ка-ак даст...» Представьте себе третье- или четвероклассника, пересказывающего своего другу сюжет... ну хотя бы «Властелина колец». Представили? Так вот, и прозаический «Роман о Тристане» — это почти то же самое.

Есть только три по-настоящему важных момента (важных — с точки зрения идеи, а не сюжета!), которые не позволяют — лично мне — с чистой совестью списать эту книгу «в архив», и идти читать вместо нее Жозефа Бедье (а также трубадуров Тома и Беруля, которые изложили ту же самую Легенду куда более живо, сочно и интересно).

ПЕРВОЕ: Тристан и Изольда испытывали симпатию друг к другу еще до того, как выпили на корабле колдовской афродизиак. Т.е., никакой «роковой любви», сродни проклятию, не было вовсе. Были обычные чувства; зелье просто их усилило.

ВТОРОЕ: ведь ясно же, что «злая жена» Тристана, погубившая его обманным рассказом про то, что Изольда не приехала — насквозь пафосный и натужный образ. В своем стремлении сделать Легенду реалистичнее, автор прозаического романа вводит новую сюжетную линию — оказывается, нашего рыцаря убил не кто иной, как любящий дядюшка (он же, по совместительству, муж Изольды). И — нет, я не стебусь: действительно любящий. Раскаивающийся (со слезами!) у смертного одра бедного парня, позволяющий ему — перед тем, как испустить последний вздох — в кои-то веки с Изольдой поцеловаться... Картина нравов вполне себе в духе мрачного Средневековья; Мартин отдыхает.

И ТРЕТЬЕ (last, but not least): кроме надоедливо-гламурных, до черта трафаретных рыцарей, в романе еще присутствует некто Динадан Соломенный. Как мы бы сейчас сказали, тонкий тролль, никогда не устающий отпускать ехидные «подколки» в адрес куртуазной любви, героизма и прочей псевдоромантической мишуры, отживающей свой век. Самое интересное, что именно этот язвительный буффон потом будет мстить королю Марку за смерть Тристана... Как говорил небезызвестный классик, любая история повторяется дважды. Сперва — как трагедия, потом — как фарс...

И все-таки, есть ли смысл в том, чтобы сейчас, в начале нового Миллениума, перечитывать этот фарс? Проще говоря, устарел ли прозаический роман о Тристане?

Правильный ответ: да (если только вы не зануда-литературовед, которому любой, даже самый архаичный текст, по-своему интересен). Теперешнему читателю куда больше подойдет пересказ Бедье — потому что там речь именно о любви: чистой, сильной, страстной и недаром пережившей свое время. А от затянутого и непомерно громоздкого сочинения XIII века эффект будет — как от оперы Вагнера. Вроде бы все то же самое, но на деле — совсем, совсем не то...