Дмитрий Балашов «Степной пролог»

В рамках исторического цикла «Государи московские» после первых шести романов идет трилогия «Святая Русь», начинает которую «Степной пролог». Он повествует о событиях второй половины 14 века на Руси, вслед за романом «Отречение», окончившимся около 1375 года. Финал «Отречения» — убийство ордынского отряда в Нижнем Новгороде, знаменитом своим «попом Денисом», владыкой Дионисием, призывавшим бороться с Ордой — можно назвать предвестником Куликовской битвы. Первый роман трилогии «Святая Русь», это уже не предвестник борьбы с Мамаем, это уже само Куликово поле.

«Степной пролог» начинается далеко от русских земель. Балашов показывает ход событий в распавшейся на части Орде. Появляются в этих главах Тимур, Тохтамыш, Мамай и опальный гордый боярин Иван Вельяминов, тоскующий по Родине.

В «Степном прологе» много врезок. В первой части показаны эпизоды, связанные с правлением Тимура, прозванного у русских Железный Хромец. Он, как и Мамай, не Чингизид, поэтому официально приводил к власти потомков Чингизидов, а на деле сам правил, меняя их по своему усмотрению. В главах, посвященных Тимуру, есть врезки из его прошлого, сжато показывающие путь к вершине успеха, его отношения с Тохтамышем. Во второй части есть врезки событий в Византии, начиная с 1373 года, показывающие судьбу Филофея Коккина и действующего на тот момент базилевса, Иоанна V Палеолога, а также его сына, Андроника IV Палеолога. Многообразие базилевсов Византийской Империи очень наглядно, когда рассматриваешь оставшиеся после каждого из них монеты (если набрать в поисковике — Базилевсы Империи Ромеев). Еще одна врезка посвящена Литве и междоусобным дрязгам среди многочисленной родни Ольгердова рода.

Свидетелем кровавого происшествия в финале «Отречения» был только что приехавший в Нижний Новгород Феофан Грек, которого вдохновило желание русских людей бороться за свое будущее. В этом романе глазами Феофана Грека показан еще один, на этот раз страшный для Нижнего Новгорода эпизод. Показана месть Мамая городу, удар исподтишка мордвы и расплата. Одним из персонажей, переживших эти тяжелые дни для Нижнего, будет тот самый Дионисий, что так торопил еще не набравший силу и единство русский народ к борьбе на протяжении нескольких романов цикла.

Балашов рассказывает о противостоянии католичества и православия. Римско-католическая церковь, ослабевшая с распадом Римской империи, не прекращает попыток новой экспансии. В рамках цикла «Государи московские» наступает на Литву, руками Генуи и Венеции хозяйничает в Византии, строит планы в отношении Москвы. Митрополит Алексий состарился, силу при князе приобрел печатник Митяй, персонаж весьма своеобразный. Много знающий, не значит умный, говорит Балашов, Митяю это вполне подходит. В романе он — начитанный властный обжора, любящий дорогую одежду и красочные обряды, легко впадающий в ярость, на дух не переносящий Сергия Радонежского и его сподвижников за простоту и отречение. Митяй одобряет католическое причастие, отличающееся от православного тем, что вином причащают только духовенство, как более достойных, то есть делят людей по принципу разной степени угодности Богу. Такой подход делает нормой «угодной Богу» деление людей, а значит, в более широком охвате, и народов на сорта. Деление государств и земель по тому же принципу, на метрополию и колонии для выкачивания ресурсов. Русь Дмитрия Донского рискует оказаться в руках такого вот митрополита. Не особо умный князь, тоже любящий красоту обрядов, предметов и облачений, ему благоволит. Но есть конкурент — Киприан, уже знакомый по предыдущему роману цикла. История их соперничества красочно описана Балашовым, включая выдворение Киприана из Москвы и путешествие Митяя в Царьград.

Третья часть «Степного пролога» рассказывает о битве на Куликовом поле. Не вдаваясь в детали скажу, что меня больше всего поразила стратегия воевод той поры, отсутствие бережного отношения к сохранению жизней, к своевременному вступлению в бой подмоги, под предводительством Боброка. И описание множества смертей знакомых по циклу, пусть часто и эпизодически, персонажей. В бою этом участвует и повзрослевший Иван Федоров, потомок рода, через судьбы которого в каждом романе цикла Балашов рассказывает истории простых людей, не являющихся историческими фигурами.

Перекрыл собой все бывшее до того, шокировал финал — набег на Москву Тохтамыша (в моей электронной версии 4-я часть входит в первый том трилогии). Особенно ярко и непотребно все это смотрится после Куликова поля. Кажется, ну как же так? Опять? И как глупо, как непоправимы ошибки. Предельно ясно дал понять автор, что слабость, отсутствие твердой воли и мудрости недопустимы. Не Куликовская битва, а именно финал стал для меня определяющим при выставлении оценки. Неожиданным сюжетным поворотом, тем, что роман не окончился на мажорной ноте. Подход к описанию победы над Мамаем, когда автор не стал превращать все в слащавую сказку, тоже вызывает уважение.

Подводя итог — роман получился ярким, вместившим в себя много разных событий, много географических точек. Показал забавное, грустное, тревожное, трагическое. Показал различие католичества и православия. Благодаря «Степному прологу» пришло понимание за счет каких действий Венеция стала той самой красивой архитектурной жемчужиной. Другое теперь отношение к Куликовской битве, с оглядкой на разорение учиненное вслед за тем Токтамышем.

Кровь, пот и слёзы

Почти полтора столетия прошло с тех времён, с которых Дмитрий Балашов начал свой цикл о государях московских. Считая по четверть века на поколение — шесть поколений русичей прошло по земле, оставляя свои следы или уходя в вечность безымянными.

Великолепный роман в череде отличных — могу использовать только превосходные степени, не боясь при этом приукрасить своё отношение к уже прочитанному и к читаемому, и надеясь, что и до конца всё и сохранится и приумножится.

Что же здесь такого особенного, чем этот роман выпирает из остального великолепия? Для меня — прежде всего тем системным историко-научным социально-аналитическим подходом автора к раскрытию описываемых событий и к осмыслению движущих сил, которыми все эти события приводились в движение. Ведь понятно, что не только прихоть хана Мамая подняла Орду на конь и направила на битву с московлянами — так редко бывает, когда по воле одного единственного, пусть даже самого великого, человека поворачивается весь массив маховика истории человечества. Как правило, одновременно действую в одной точке пространства-времени многочисленные силы, и историческое движение является всего лишь равнодействующей. И именно в этом романе Дмитрий Балашов наиболее отчётливо и формулирует этот принцип, и пытается сам осмыслить всю причинно-следственную кухню 70-х годов века XIV на всём европейском пространстве. При этом в ход идут как досконально известные факты и документы, так и основанные на закономерностях историко-социального развития гипотезы и предположения.

Ну и помимо вот этого всего, изложенного выше, это ещё и просто великолепный историко-художественный роман. С яркими героями-персонажами, с трагедиями и драмами, с интригами и любовями, рождениями и смертями, с военными действиями и со всем прочим, что делает читаемую историческую книгу интересной и захватывающей.

Примечание: Мамай не Чингизид и ханом быть не мог! И не мог и не был им. И я это знаю, и тем более знал Балашов и не раз об этом в романе упоминал. Однако то, как Мамай менял по своей воле этих самых ханов, и то, какие мысли его обуревали в период перед походом на Москву (понятно, что тут автор уже просто допускал и предполагал все эти мысли, мечты, а может быть и планы покорения Москвы, затем победную войну с Тохтамышем и с Тимуром, а там и возрождение великой Золотой Орды...) по сути сделало его если не юридическим ханом, то фактическим. И в этом смысле он у меня в рецензии так и назван — в условных кавычках, если угодно.

Начало огромной как по величине, так и по содержащейся в ней информации и идейной убеждённости книги Дмитрия Михайловича Балашова — трилогии «Святая Русь».

В этой части речь о татарах, ханах Тохтамыше и Мамае, Литве — и не утраченном на тот момент общерусской духовном единстве Литвы и Москвы, о подготовке и походе на Русь татарской орды, чьим спонсором, по мнению автора, выступили генуэзские правители, в свою очередь, верные слуги папского престола. Наконец речь о величайшем событии в истории русского народа и окружающих его народов и земель — Куликовской битве, подвиге ратном и духовном всего нашего народа.

В общем книга увлекательная и одновременно полезная любому интересующемуся русской историей.

Святая Русь» — как бы трилогия, достаточно, впрочем, условная. Любая из трех частей может читаться самостоятельно — как и любой роман из цикла Балашова. Я прочитал «Степной пролог» — ту часть, где Куликовская битва и набег Тохтамыша на Москву. Куликовская битва — некий идейный апогей балашовских идейных концепций, под ее предполагаемым присутствием происходило и расцвечивалось многое в предыдущих романах серии. В общем, получился пшик. В стремлении все объять и ничего хроникально не упустить, автор скатился в историческую публицистику — пересказ развития истории Средней Азии, Литвы, Византии с перечислениями родни, династий, событий и проч. Куликовская битва затерялась, написана не блестяще. Образ Дмитрия Донского не раскрыт. Сергий Радонежский окончательно эволюционировал из психологически интересного персонажа в сущего Гэндальфа с прозрениями и предсказаниями. Ну зачем нужна сцена с его пророчествами, кто там погибнет на поле Куликовом ? Самоповтор и утрата интимного начала описания деревенской жизни.