Гай Эндор «Парижский оборотень»

«Знаете, — неожиданно остановила она его, -сначала напишите что-нибудь приятное в мой альбом». Она достала увесистую тетрадь. Он открыл её и с удивлением увидел имя Виктора Гюго -размашистый и цветистый росчерк под грязным стишком.(...) Ещё там были Дюма, Гарибальди и даже поспешный набросок большой короны и герба, а под ними подпись -Наполеон Третий...»

Да уж, признаться, нелегко сходу провести параллель между фильмом знаменитого хаммеровского режиссера Теренса Фишера и книгой Гая Эндора, угодившего к нему в сценарные титры (как-то вот, не сразу аналогия приходит). Фильм «Проклятие Оборотня» (1961) я смотрел достаточно давно и припоминаю, что Фишер сделал его в традиционном (и по-своему стильном) для киностудии «Hammer» ключе — отнесенная на пару-тройку сотен лет в прошлое готичная атмосфера вкупе с визуально-богатой операторской работой. Ну разве что элемент любовной линии сохранён — юная девственная красавица, полюбившая чудовище... А где же Версаль и Парижская Коммуна, где ужасы французской революции? Как раз всё это наличествует в оригинальной книге американского (!) автора Гая Эндора, относительно недавно ставшей доступной и на русском языке (см. электронный релиз Salamandra P.V.V., откуда и цитаты).

Итак, что же в первую очередь представляет собой «Парижский Оборотень»? Исторический роман с элементами ужасов или же роман ужасов с элементами истории?

Иногда текст сбивается чуть ли не на хронику (куда уж тут уйти от сравнений с Дюма, о котором Эндор вроде бы тоже написал книгу...). Достаточно высокая историческая детализация, вот, навскидку, изощренный случай патриотического доноса: с доходного дома номер три на площади Французского театра срывают черно-белый флаг, на поверку оказавшийся несколько иного оттенка, ибо принадлежал он ...посольству Гондураса, размещавшемуся в том доме...А так — цифры, даты, реально существовавшие фамилии -всё это есть.

Однако, временами, книга сработана в успешных зловещих традициях — тут и заход в прошлое (опять же с использованием реальных семейств -Питавалей и Питамонов) и начальная трагическая история, давшая ростки «корней зла» -послужившая причиной рождения Бертрана Кайе, внебрачного рёбенка скромной сиротки Жозефины- помощницы по хозяйству, которая однажды, посланная с поручением, сильно промокла в дождь, и...впрочем, не стоит пересказывать.

«В нашей деревне, как и в любых других деревнях, где народ не утерял страх Божий, жены не подпускают к себе мужей едва ли не весь март и первую неделю апреля, опасаясь, как бы ребенок в этот самый день не родился...».

Да, на сюжете на сей раз останавливаться не буду, ибо текст вполне доступен для чтения. Однако, пару слов непосредственно о ликантропии (ведь книжка считается классикой по данному направлению). Вопрос, который периодически приходил мне в голову по ходу повествования — да, иногда автор снисходит до достаточно откровенного и нелицеприятного действия (будь то хроника разграбления могил или сценка, когда Бертран поутру находит у себя в комнате под кроватью оторванную руку вчерашнего прохожего...): а где же, собственно, описание фазы превращения человека в волка — как раз той самой, что так любят кинорежиссеры?... Ну что ж, не буду раскрывать все карты — судя по всему, у автора своё видение и на сей счёт — о том, что выдвинуть в нелёгкой жизни молодого оборотня на первый план. Да и так ли уж страшны описываемые ужасы на фоне беспорядков в Париже тех лет?...

Итого: искусно рассказанная (отчасти на реальных фактах) драматическая история (и отнюдь не всегда красивая) из французской жизни.