Владимир Сорокин «Hochzeitsreise»

Пьеса была написана в тот период, когда Сорокин понял, что российские либералы и демократы уходят в прошлое, что времена «перестройкии и гласности» отныне окончательно будут преданы поношению. Сорокин попытался сделать ставку на русских фашиствующих интеллектуалов, ультранационалистов, понравиться ребятам типа Дугина, Летова, Холмогорова и Крылова. Он проницательно увидел, что будушее в России именно за фашистами и потому написал пьесу в которой плевал в сторону Европы (в то время Сорокин кормился в Германии, но надеялся перейти на русский кошт), восхвалял ксенофобию, щедро сдобренную антисемитизмом, и ненавязчиво подкладывал дерьмо в карман русским либералам.

Сорокин надеялся, что «новые правые» русские ультранационалисты оценят его бойкость и гибкость, но увы... Они все сами писатели, и они не приняли Сорокина к себе. Так что библиография Владимира Сорокина пополнилась плохой, вымученной и корявой пьесой, а попытка прислониться к «новым правым» осталась не более чем эпизодом.

Сорокин — прежде всего исследователь того, как в текстах взаимодействуют слово и реальность, как отражатель (слово) меняет отражаемое (реальность). В 1974 г. Луис Бунюэль снял фильм «Фантом свободы», где максимальная степень свободы персонажей достигается за счет практически полной отмены сюжета как такового. В 1991 г. Сорокин пишет «Сердца четырех», где свобода (т.е. непредсказуемость текста) реализована иным способом — все персонажи совершают некие действия, все эти действия подобны тем, к-рые всякий может отождествить с личным опытом, но... они не имеют никакого смысла. За словом не стоит опыт — только отождествление. Как только личный опыт читателя подставляет к описываемому автором действию предсказуемое вроде бы продолжение (вроде как бы за «Дай закурить» следует «Ну, как дела»), текст Сорокина изменяется. За означающим не стоит означающее.

В «Свадебном путешествии» две реальности, воплощенные в Маше и Гюнтере, сосуществуют. Гюнтер — человек слова. Его фамилия — овеществленная легенда, рассказ о его отце совпадает с его самоощущением, к-рое он демонстрирует по ходу пьесы. Маша — человек дела. Ее гюнтероподобное альтер эго подавлено. Рассказ о ее бабушке ничуть на нее не действует и на ней как личности не отражается. Побеждает линия Гюнтера — слово сильнее дела, реальность опутана знаками, и выйти из-под их власти невозможно. Подобное утверждает фр.философ Ж.Деррида. Но через пару лет все изменится в «Голубом сале», где слово уже бессильно оплодотворить реальность. Оно разве что создает некое пространство турбулентностей, нарушающих причинно-следственные связи внутри текста, его логику (отсюда малопонятные поначалу рассуждения персогнажей о природе времени — а это они пытаются обнаружить закономерности жизни в выдуманном мире) — но никак не влияющих на финал романа, реальность к-рого определяется не сюжетом, а историей.