Нил Стивенсон «Анафем»

Присоединяясь к ряду нижевысказавшихся комментаторов, хочу добавить один, пока упущенный момент. Это да, умная, сильная, развивающая книга — но это еще и ужасно смешная книга. Ну, понятно, не для всех.

«Возьмем Адсона Мелькского и засунем его в Гимн по Лейбовицу! Нет. Пусть их будет человек пять-шесть таких адсонов. А за ними пусть приглядывают три-четыре Вильгельма и...и... давайте еще Гэндальф. И выбросим их всех в открытый космос встречать чей-нибудь корабль поколений. Так выбросим, по хайнлайновски — с шпигатом для блевать и с веревочками на поймать друг друга. И пусть там еще будет какое-нибудь псевдорелигиозное пророчество. В адсонов уже не влезет? Тогда пусть оно будет у инопланетян. И Шао-Линь. Не, не у инопланетян, а то адсонам будет хана, ну, в постапокалиптике такой себе шаолинь, чо. А! Все слова, которые у нас в языке стянуты с древнегреческого, перегоняем в латинские, все с латинскими корнями — в древнегреческие. («и напечатал десяток цветных люкскрибий») Все равно все поймут, но пусть помучаются. И еще давайте Урсулу ле Гуин на что-нибудь обворуем. Например, эмиграция через полюс! И тоже чтобы почти все умерли уже после арктического перехода. И Спину одним глазом подмигнем. И пусть Жюль Верн ест мисо с морепродуктами. А то ишь, Сайруса Смита заставил же ж ракушек жрать — пусть теперь сам попробует!»

При том, что и подумать есть о чем, и просто сюжет захватывающий — за вот этот ржачный слой «я знаю, какую книжку вы тоже любите» автору гран-мерси!!!

ну и еще, пожалуй, стоит отметить, что связующей осью всего текста является символ открывающихся дверей. Тяжелых, физически сложных, сквозных из неизвестности в неизвестность, навстречу опасностям — открывающихся медленно и со скрипом. Ими книга начинается, ими книга заканчивается, но меняется — и как меняется! — масштаб.

Уфффф. Это было что-то!

Для начала. В физике на самом деле существует проблема понимания того, что есть реальность. Простейший эксперимент из оптики об интерференции поставил вопросы, которые до сих пор не имеют объяснения. То, что якобы было решено квантовой физикой и дуализмом, привело к еще большим вопросам. И главный из них — что такое реальность. Потому что после дуализма последовали вопросы об обратных причинно-следственных связях (а точнее следственно-причинных связях) и т.д. и т.п. Об этом не пишут в учебниках физики, но насчитывается уже более двух десятков философских интерпретаций квантовой физики, которые пытаются ответить на этот вопрос. И именно эта тема стала важным элементом сюжета книги.

Да, это книга — не легкое чтиво перед сном. Первые страниц 100-150 откровенно тяжелы и непонятны. И только где-то с середины книги раскрывается идея автора, и начинается экшн. Впрочем, экшн — это слишком громко для этой книги. Здесь никто не бегает туда-сюда и не стреляет во все движущееся. (Ну хорошо, одна перестрелка все-таки была). Но это и не надо.

Вместо перестрелок происходит полное погружение в иную реальность. А точнее в размышления о том, что ЕСТЬ реальность. Мы, люди, в принципе, не знаем (см выше про физику). Наша физика строит лишь модель реальности, которая может оказаться неверной. Или не единственно верной. Но куда более сложным вопросом является вопрос о том, что есть сознание. И как оно взаимодействует с реальностью или реальностями.

Стивенсон посягнул на эти вопросы. И ему удалось. Он фактически создал шедевр научной фантастики, подобные которым создаются раз в много-много лет, и где слово «научная» добавляется не из привычки. Это есть *Н*аучная фантастика.

Но может это и не фантастика? Может все так и есть в «реальности», а мы этого пока не понимаем и не осознаем?

Если вы для такого не готовы или не любите, то даже не беритесь. Но если взялись, будьте готовы думать.

Безоговорочное 10. На полку, на видное место. Чтобы вернуться еще раз. И не раз.

Известны многие фантасты, в текстах которых совмещается художественное мастерство и более чем достойный уровень философского базиса. А. Азимов, С. Лем, У. Эко, В. Виндж – их тексты одной ногой стоят на фантастике, на искусстве вымысла, а другой – на доскональном знании научных проблем. Это может быть физика, семиотика, кибернетика, футурология. Но всегда фантастическое допущение имеет железобетонный фундамент из детально разработанных гипотез и тщательно прописанной картины мира. Не суть важно точные или гуманитарные дисциплины использует в качестве основания автор. К истине ведет много путей.

Можно сказать, что в Н. Стивенсоне ждет своего часа выдающийся философ науки.

«Анафем» (М.: АСТ, 2012) — соответствует стандарту, заданному лучшими работами Станислава Лема. Во-первых, уровень использования философии. Основное фантастическое допущение – перемена мест в отношениях религии и науки, которая базируется на идеях платонизма. Мир планеты Арб обеспечивает связь мышления и бытия чуть более прочную, чем на привычной Земле. Автор выращивает из этого допущения историю науки Арба. Во-вторых – уровень разработки языка романа. Десятки существительных и глаголов, значения которых поясняются в эпиграфах и вставках. Часть их – простое искажение привычных терминов, часть – явные жаргонизмы, но в тексте они вполне органично вплетены в речь персонажей. В-третьих – искусно сработанные социологические конструкты. Хотя вера в сверхъестественное, высшее начало окончательно не покидает людей, но ученые живут в «матиках», фактически, монастырях – и наука воспринимается общества едва ли не как мистическое занятие. Если игроки в бисер, описанные еще Германом Гессе, могли лишь трансформировать полученные настоящими учеными данные, и плести паутину реминисценций, то монахи-«инаки» совершают открытия, поддерживают уровень образования, развивают систему «матиков». Подобная картина, думается, отвечает мечтам довольно большого процента исследователей – о существовании чистой, предельно отстраненной от коммерческого или политического содержания, науки. Отрешенность от суеты дополняется реалистичным описанием жизни небольшой, замкнутой, да еще и разделенной внутри себя общины. Система научных монастырей–«матиков» не взялась из пустоты, при чтении не покидает ощущение исторической подоплеки рассуждений каждого отдельного персонажа и событий в целом. Мы видим сочетание фантастических технологий с рукописными книгами, предписанную монашескую бедность и растущие материальные возможности «матика». Есть осознание великих достижений науки прошлого и скромных подвижек в настоящем.

Основное достижение книги – непрерывный эффект «узнавания», когда предметы и концепции из другого мира вдруг обретают привычное значение. Перед нами «альтернативка» во всем своём блеске, и не военно-политическая, а научная. Читатели начинают путь познания созданного автором мира, «смотря из-за плеча» молодого фраа Эразмаса. Поначалу – это внутренний мир «матика», с его эпических размеров часовым механизмом, определяющим жизнь общины, с десятками ограничений и самыми неожиданными возможностями, которые дают обыденные на первый взгляд вещи. Потом – осторожное прикосновение к окружающему миру, встреча с сестрой, оживающие воспоминания детства. А потом возникновение Тайны, большого секрета, который переворачивает жизнь не только уединенного «матика», но и всей Земли. Чтобы раскрыть эту тайну, фраа Эразмасу приходится перетряхнуть все собственные знания, а читателям – будто взобраться по древу истории. Через платонизм и астрономию времен чуть не первых телескопов к теориям контакта и астроинженерии, от общих рассуждений о множественности миров – к идеям зависимости мышления от квантовых эффектов и математических основах вселенной.

Замечательно показан эффект, когда от чисто академических рассуждений, буквально от доказательства теорем, идет переход к решительным действиям, к титаническим усилиям и подвигам. И каждый аргумент, приведенный в споре, тянет за собой целый эшелон последствий. Фраа Эразмасу выпадает странная судьба: почти все время он был на периферии событий, и лишь в финале оказался на острие. Он научился не просто думать и выдвигать гипотезы, но соизмерять свои слова с последствиями. И когда в миг кульминации другой инак, который свободно перемещался между параллельными мирами, ухитряется буквально поменять прошлое, Эразмас понимает, когда надо молчать, а когда начинать рассуждения. На фоне закономерного чуда никакой хэппи-энд не покажется мелодрамой.

Но, увы, есть в книге существенные недостатки.

Искушение не заниматься наукой, а «играть в бисер» — всегда преследует сообщество ученых. И если нет связи науки с практикой, если самые разные заказчики не «приставляют штык к спине» разработчика, то появляется громадный соблазн заниматься собственными выдумками, а не исследованиями. Его первые симптомы — проверять и перепроверять информацию в поисках абсолютной истины, отказ работать с гипотезами. Множество «матиков» стали бы просто общинами, в которых повторялись бы старые истины, но никаких новых разработок не велось – и даже самыми строгими ограничениями в роскоши, самыми частыми рейдами инквизиции тут помочь было бы невозможно. Затем последовали бы рассуждения о поливариантности истины, о том, что каждый исследователь, в сущности, суверенен в своих догадках. Все разработки свелись бы к «самоделию». Как реакция на застой развития науки в «матиках» — неизбежно появление светской науки. Если инженеры уже работают с компьютеризированными станками, то раз в год (или раз в десять лет) обращаться в «матик» за академической консультацией – проросту разорительно. Да, автор подробно описал набор мер против распространения фундаментальных знаний и сумму доводов, которые делают науку опасной в глазах светских властей. Но если капиталисту дать триста процентов прибыли, а политику гарантировать сохранение у власти – нет такого преступления, на которое бы они не пошли.

Когда же возникла угроза из космоса – орбитальные челноки и баллистические ракеты были собраны буквально за несколько месяцев. Даже если все чертежи имелись в наличии, даже при свободном парке программируемых станков – можно с чистой совестью назвать такие быстрые темпы ввода техники явной фантастикой. Слишком сложно. Как врач, прежде чем достичь мастерства, заполняет кладбище пациентами, так же инженер, прежде чем выдать с конвейера работающие изделия, должен забраковать какое-то их количество.

Объем теста и его внутренняя самодостаточность – далеко не всякий читатель осилит девятьсот страниц, разберется в паутине намеков и совпадений. Тот же С. Лем для удержания читательского внимания мог насытить тексты юмором, превратить их в буффонаду. «Сказки роботов» как двухслойный пирог: языковые фокусы вкупе с едкой сатирой на одном уровне, а философия науки на другом. Разумеется, используется множество других приемов. Можно пугать читателя — но в «Анафеме» практически нет саспенса. Можно подпитывать его интерес детективной интригой — загадки присутствуют в изобилии, однако повествование развивается неспешно, и первую половину книги секреты и несоответствия интересны разве что ученым. Можно дать описание катаклизмов, масштабных потрясений, эпических битв – но Эразмас львиную долю времени реконструировал действия других персонажей, пытался понять, что они предпримут, а когда все-таки попал в самый центр событий, то все равно текст большей частью состоит из его рассуждений.

Проблема касается не одного Н. Стивенсона. Множество раз выдвигались претензии к творчеству А. Азимова, мол, и герои там картонные, и детективные линии порой с противоречиями. Частенько можно услышать жалобы на чрезмерную витиеватость работ У. Эко.

Вывод один: комфортное чтение «Анафема» требует солидного и специфического багажа знаний. Но вы таковым еще не обладаете, и лишь собственное любопытство вкупе с терпением подтолкнут вас прочесть книгу – можете считать, что термин «самообразование» точно соответствует затраченному вами времени.

Отзыв на роман «Анафем» ортодоксального процианина.

Абсолютно согласен с пользователем yarigo — это ненаучная фантастика. Это извечный спор двух философских мировоззрений. И Стивенсон сам об этом написал в послесловии. Он создавал роман о платонизме, выставляя эту философскую концепцию как истинную. Издавна главным вопросов философии является вопрос о материальном и духовном. Стивенсон четко встает на сторону Протеса (Платона) и Халикаарнийцев и считая истиной его утверждение о существовании Гилеина Теорического Мира (мира идей). Оппоненты же, такие как Сфеники (Софисты) и Проциане, как и в реальной программе обучения вузов, показываются здесь, как умелые мистагоги (демагоги), умеющие в совершенстве оперировать словами. И нас, проциан, это возмущает, т.к. халикаарнийцы, как всегда подменяют сфеников поздними сфеникам, ничего не говоря о заслугах ранних теоров.

Роман призван оправдать современное развитие западной цивилизации, ведь протесизм предполагает, что истина — она одна, и находится в ГТМ и, следовательно, объявив, что ты связался с этим миром, можно заявить, что ты непогрешим и владеешь истинным знанием (что с радостью делают многие люди в научных кругах или даже целые страны). Любая другая точка зрения является не истинной и неправильной с чем мы, проциане, согласится никак не можем.

Если вы относите себя к материалистам, агностикам и релятивистам, то этот роман вам будет читать тяжело, т.к. автор чересчур выпячивает свою, противоположную нам, точку зрения.

Однако, все это не повод снижать оценки и говорить, что роман плох. Он очень даже неплох, особенно в описании множественности космосов. Это интересно. Хоть Стивенсон и черпал идеи у других авторов, но все это свести в одну концепцию и сюжет дорогого стоит.

Однако я не ставлю 10. Стивенсон хорош в описании идей, концепций, структуры мира, фантазия его богата и поэтому часть романа до актала Воко читать очень интересно. Интересно было разбираться во всех этих терминах, тонкостях и концепциях. Это второй роман после «Эйфельхайма» в котором показывается, что натурфилософскими терминами можно описать нынешнюю науку и технику. Это завораживает. Но после Воко, когда начались приключения героев, стало ясно что с описанием обычных человеческих чувств и поступков у Стивенсона туго. Я даже не говорю о том, что характеры героев картонны, не очень понятна даже их внешность! Только на последних страницах вдруг выясняется, что Эразмас, оказывается, самый крепко сложенный из своих друзей. Чуть раньше становится понятно, что Арсибальд полный, а вот внешний вид Джезри и вовсе остался загадкой.

Но самое удивительное и нелепое — это любовная история между фраа Эразмасом и суурой Алой. Такое ощущение, что автор сам ни разу ни влюблялся, ни страдал!

И, вообще, стоит сказать, что после ТАКОЙ завязки, концовка разочаровывает. Я ждал чего-то грандиозного, но Стивенсон пал жертвой своего же масштаба, не дотянул. Рискуя быть побитым поклонниками автора, скажу что, на мой взгляд, Стивенсону не хватило литературного мастерства, чтобы сделать этот роман шедевром.

В начале синопсис. В год 3670 от Реконструкции фраа Эразмас, инак деценарского матика Эдхарианского концента, прошел актал воко, покинул вместе с друзьями интрамурос и отправился на внеочередной конвокс, созванный по соображениям чрезвычайного характера. Что же побудило власти экстрамуроса призвать множество фраа и суур, оторвать их от занятий теорикой, от размышлений о протесизме и Гилеином теорическом мире, от вековых споров между процианами и халикаарнийцами, ограниченных стенами клуатров? Это было нечто, с чем никогда прежде мир Арба не сталкивался, это было такое, для понимания и противодействия которому понадобились все тысячелетние знания матического мира, идеи всех светителей и умения всех милленариев, какими бы безумными и опасными они не казались. Это было явление поликосма…

Непонятно? Тогда так. Планета Арб весьма похожа на Землю. В том числе и своей историей. На Арбе существовали философ Фелен, которого так же, как Сократа, казнили; Протес, который, подобно Платону, учил об идеальном мире чистых форм и понятий; Адрахонес, доказавший Пифагорову теорему. На Арбе был своя Древняя Греция (Эфрада), Римская империя (Баз), свои Возрождение и эпоха научно-технического прогресса. В современном Арбе пользуются мобильниками, ездят на автомобилях, способны полететь в космос. Но есть и отличия. Главнейшее из них: система монастырей-университетов, в которые многие уходят на всю жизнь, чтобы там, вдали от мирской суеты, заниматься науками и философией. Впрочем, мирская власть постепенно запретила все опасные научные исследования (ядерный синтез, генную инженерию и т.д.), оставив на долю монахам-инакам лишь безобидные мудрствования над страницами вручную переписанных книг. Действительно, что может быть опасного, да и практичного в размышлениях на тему, существуют ли независимо от нашего сознания чистые идеи и геометрические формы, возможны ли другие космосы, не связанные с нашим причинно-следственной связью, и возможно ли их познание, если всё, что нам дается, дается с помощью органов чувств, принадлежащих этому миру? Но тогда почему на борту появившегося над Арбом чужого корабля начертано геометрическое доказательство теоремы Адрахонеса? Как один из инаков смог связаться с пришельцами? Зачем те освещают лазерами наиболее древние и закрытые столетиями обители? Пришло время мирской и научной властям объединиться, чтобы дать достойный отпор космическим незнакомцам.

Понятно, но скучно? Можно и поживее. Главному герою двадцать, и его голова занята не только обучением, но и девушками. Однако спокойный мир его обители необратимо меняется: обсерваторию закрывают, его учителя изгоняют, друзей увозят в неизвестном направлении. В поисках ответов он пускается в полное опасностей и приключений путешествие через северный полюс к древнему храму Эфрады, где произойдет его первый контакт с инопланетянами, затем он разоблачит их шпиона и, наконец, в команде отчаянных добровольцев-смертников отправится тайком на чужой корабль, навстречу удивительным открытиям и множественным мирам.

Нил Стивенсон, как и всякий хороший писатель, предпочитает не эксплуатировать раз найденную тему, сочиняя бесчисленные сиквелы и приквелы, а разрабатывать новые идеи. В «Лавине» он отдал дань уважения киберпанку, «Алмазный век» до сих пор является лучшим романом, описывающем наше будущее с точки зрения нанотехнологий, «Криптономикон» рассказывает о становлении и азах криптографии, а «Барочная трилогия» населена персонажами европейского Просвещения — Ньютон, Гук, Бойль, Гюйгенс — и разворачивает впечатляющую картину того, как делалась та наука, на которой основан нынешний мир.

Роман «Анафем», действие которого происходит на другой планете и даже в другом космосе, на первый взгляд наиболее фантастичен из числа упомянутых. Но только на первый. В действительности автор художественно интерпретирует некоторые из вполне земных философских и научных идей. По большому счету, это платонический роман. Не в смысле описания духовной любви, а в смысле иллюстрации основных положений платонизма. Напомню их. Математические и геометрические сущности не принадлежат пространству-времени и не связаны причинно-следственными отношениями с материальной вселенной; тем не менее могут быть нами восприняты. Их восприятие не относится к разряду чувственных; оно интеллектуально и есть особенность мыслящего мозга. В процессе размышления или диалога мы способны настроить свой мозг так, чтобы воспринять эти сущности, понять их однозначным образом и использовать в практических разработках. И все это верно для любых мыслящих существ в любых условиях.

Кроме классического платонизма, который в XX веке применительно к математике разрабатывали Роджер Пенроуз и Курт Гёдель, Стивенсон широко заимствует идеи в смежных областях. Это феноменология Эдмунда Гуссерля («мне в жизни не доводилось читать ничего труднее», признается автор), учение о множественности миров Дэвида Льюиса, монадология Лейбница. А еще многомировые интерпретации квантовой механики Дэвида Дойча, гипотеза об иллюзорности времени Джулиана Барбура, конфигурационное пространство Луи Лагранжа… Как же управляется с таким интеллектуальным багажом автор? С помощью архетипического сюжета и платонического диалога.

Что я подразумеваю под архетипическим сюжетом? Еще Борхес говорил, что все сюжеты мировой литературы сводятся к четырем вариантам и их комбинациям. Одним из таких вариантов является путешествие группы героев за сложным «квестом». Сразу вспоминаются классические аргонавты, но я сравню «Анафем» с другой, не менее известной реализацией этого первосюжета — с «Властелином колец». Так же, как у Толкиена, у Стивенсона над миром нависает грозная опасность; чтобы предотвратить ее, в долгий и опасный путь отправляется компания друзей; события текут день за днем, вроде бы не суля ничего необычного, но по кусочкам складывая мозаику тайны и ее разгадки. Так же, как у героев Толкиена, у героев Стивенсона за спиной целый мир — со своими языками и народами, историей и географией, обычаями и преданиями. В лучших традициях такого рода романов, к «Анафему» приложены летоисчисление и словарь; в Сети можно найти Википедию Арба, алфавит и грамматику его главного языка — ортского. Несущественное различие только в том, что героев Толкиена сопровождали в пути древние легенды и песни, а героев Стивенсона — научные споры и философские теории, впрочем не менее древние.

Конечно, в литературе, а тем более фантастике, все это не ново. Но весьма оригинальным представляется метод повествования — много ли можно назвать художественных произведений, где основным способом вовлечения читателя в сюжетные коллизии является философский диалог? Ведя (остро)умные диалоги, герои «Анафема» строят гипотезы и выбирают из них наиболее правдоподобные, напоминают друг другу о теориях прошлых веков и применяют их к актуальным событиям, и, в целом, исследуют мир — как в той части, что уже известна, так и там, куда можно проникнуть одной только мыслью.

И вот тут роман Стивенсона становится если не доказательством, то великолепной фантазией на тему, способны ли мы установить контакт с тем, для кого, может быть, и самого понятия «контакт» не существует. Помнится, Станислав Лем придерживался по этому поводу крайне пессимистичного мнения. Его последний роман носит красноречивое название «Фиаско». В нем, как до этого в «Солярисе» и «Эдеме», люди терпят очевидную неудачу при встрече с внеземным разумом — этот разум оказывается уж слишком «внеземным». Напротив, Стивенсон предельно оптимистичен в этом вопросе. Можно, утверждает он, установить достоверный контакт с существами не только других планет, но и других, параллельных, космосов. Пускай материя наших миров будет настолько чужда, что окажется неспособной вступать даже в химические взаимодействия. Зато тождественными будут математические и геометрические сущности, на которых и должны опираться в своем перводиалоге наши мыслящие разумы. Теорема Пифагора верна для всех космосов во все времена.

Вот и пролился , наконец, бальзам на душу, истосковавшуюся по твердой и качественной НФ. «Анафем» — книга, которая удовлетворит всех поклонников жанра, поскольку автор умудрился втолкать в нее все: от нашествия пришельцев и космических полетов, до социальных и философских идей и современных научных теорий пространства-времени, сознания и информации.

Сразу хочу взять обратно свои, не раз высказываемые в отзывах, слова о склонности современных авторов к описательным излишествах и неудобоворимым словам. Все — от таланта! А раз меняю свое мнение/но только в отношении этой книги!/, то и остановлюсь на этих моментах.

Мир Арба, в который мы попадаем, имеет хорошо разработанную историю и мифологию, за что отдельное спасибо писателю: поступки героев и все события имеют свою логику и не вызывают недоумения. Радует и главный герой. Он крайне симпатичен: не бездумный, играющий мышцами супермен или заумный ботаник, а вполне понятный молодой человек, умный и талантливый, немного наивный, немного романтичный и мечтательный, не лишенный чувства юмора. Он обитает в одном из полумонастырей, жизнь которых описана детально — ведь она создана самим писателем. Это описание занимает довольно много места, но поистине интересно узнавать о всех тех правилах и препятствиях, которые выдумали мирские власти, иерархи и специальная инквизиция, чтобы наши отшельники-мыслители не выдумали чего-нибудь способного вновь низвергнуть цивилизацию Арба в катастрофу.

Мир же за стенами оазисов науки прописан схематично. И зачем: ведь он знаком каждому из нас — с новостными каналами, блокбастерами, мобильниками, автомобильными пробками, социальной несправедливостью, гопниками, наукофобией и религиозными фанатиками.

Отдельно стоит сказать о философских спорах и научных диспутах. Одно это может испугать кое-кого из читателей. Но благодаря простым примерам, все рассуждения героев становятся ясными и понятными, как в хорошей научно-популярной статье./ чего только стоят «кальки» в послесловии — занятно и забавно/.

Каждому порядочному миру с богатой историей и мифологией нужен язык. И Стивенсон создает не просто слова, а делает их участником событий. И это не напрягает: за каждым «выдуманным» словом легко и быстро начинаешь угадывать знакомые явления. А четко разработанный словарь не просто объясняет значение этих слов, но позволяет проследить их эволюцию, понять сложную символику всего романа. Поэтому , отдельное спасибо переводчику, который смог передать эту достаточно сложную часть книги.

И как же здорово, когда все разнообразные сюжетные ходы и линии сходятся в конце в одной точке, и понимаешь всю соль и долгих философских споров героев, описаний и даже словесной игры. Когда все прочитанное обретает смысл: каждое наше слово, действие и даже мысль может иметь последствия и их эхо прокатится по бесчисленным линиям вероятности.

А жизнеутверждающая идея: мир — это не холодный космос, где мы лишь ничего не значащие пылинки, а повествование, бесконечная история, в которой мы не статисты, а рассказчики, ставит книгу в ряд лучших образцов НФ.

Нил Стивенсон сел на конька Лема и помчался дорогой им. Джина Вулфа, цокая гаджетами Брюса Стерлинга. Лучшее из арсенала фантастики в широком диапазоне. Воспитание. Первый контакт. Изгнание. Архаичная современность. Древний хай-тек. Шпионство. Сети. Вымышленные и реальные технологии. Аперт, который позволил использовать наработки для релятивистских эффектов и анабиоза и т.д.

«Анафем» монументален: подробно касается архитектуры, драк с гопотой, лабиринтов с ископаемыми, прорыва осады, коллизий личной жизни, снегоходов, инквизиции, свежих булочек тысячелетней давности, гидов, узорных замощений, орбитальных бомбардировок, варваров у ворот, искусства и снайперов на стенах. Мог быть толщины «Спина», но чрезмерно разжевывает эпистемологию, философию, дискурс, симпосические и перипатетические... спокойно! термины оригинальны («синтаксическое устройство» — блеск!) и узнаваемы, абстракции разумно ограничены. Гораздо больше беспокоит хитринка в изложении.

В качестве примера — интрамурос (словечко «Криптономикона»), чей быт внешне не отличим от монашеского. А на деле ритуалы из «Имени Розы» служат вычислениям. Всего три личных предмета по уставу — из умных материалов, недоступных мирянам. Их строгая изоляция суть глобальная циркуляция данных и людей. Психология инака современна. Поют древние хоралы и ловят кайф от взрывов в кино, считая «небесных эмиссаров» опасными придурками, вступают в брак перед алтарем. Почему так?

Ну, во-первых, это решение злободневной проблемы. Еще «Шальной компанией» Альтова, вслед за Винером, для распугивания паразитов предлагалось сжигать раз в год одного ученого. Система матиков предотвращает засорение теорического мира и его отход от реальности надежнее и гуманнее. А так же может сохранить его в любых вариантах пост-ядерного и пост-геномодифицированного будущего. Весомый вклад в банк НФ-идей: ранее обещали смерть знания от нищеты (см. «Волчья напасть»). Оцените стратегию.

А во-вторых, «Анафем» — не анафема, имеет второй, эзотерический слой, искажающий стереотипные ожидания. Ему подойдет название «Чудес в стране Алисы»: много чего отзеркалено ради красного словца.

Постмодерн научных революций Куна — наизнанку, во власти парадигм («иконографий») отношение мира к ученым, а не ученых к миру. Твердая НФ, подпитанная воинственностью Диокловых грабель (материализация бритвы Оккама) дала ростки мистицизма.

Типично. «Гиперион», «Волны гасят ветер», «Левая рука тьмы»... Но Нил Стивенсон, добравшись до их уровня, не разменивается на пророчества с телепатией, беря куда глубже.

Науку объявили социальным конструктом еще в прошлом веке: мир-текст, метарассказ, наррация и т.п. На планете Арб эта игрушка расслабленных интеллектуалов оказывается, по воле автора, истиной. Опровергая тем самым породивший ее когнитивный релятивизм... Софизм, и не из сильных. Пратчетту, для показа диффузии платоновых идей, в его фэнтези, заклинать инопланетян не понадобилось, а «Анафем» фэнтези не выглядит.

Линейный сюжет. Мелодраматичный финал. Полиграфия хорошая, недостатков перевода не отмечено.

Рекомендую с оговорками. 12-летним тяжеловато, для тех, кто в теме — спорно.

Странная книга «Анафем». Из тех романов Стивенсона, что мне по душе (т.е. начиная с «Криптономикона»), эта, пожалуй, нравится меньше прочих. Конечно, все его книги после первого прочтения оставляют Очень Странное Впечатление. Но если «Криптономикон» добросовестно выполнял не те обещания, которые как будто давал в начале; если «Барочный цикл», пожалуй, давал даже больше обещанного, красиво и аккуратно соединяя все линии, сюжетные и интеллектуальные (да, Стивенсон научился решил все-таки давать романам человеческие финалы, а не обрывы страниц)... то в «Анафеме» и сюжетная, и научная, и философская линии вполне завершены, для не слишком внимательных читателей даже прямым текстом проговорено, о чем и для чего все это было, — а все равно, ощущение несведенности и недоговоренности остается.

Когда роман начинается прямыми отсылками к «Имени розы» и «Игре в бисер», ждешь, что в конце концов перед нами предстанет настоящая Система Мира, — а этого не происходит. Взамен нее — более чем сомнительные гипотезы (от Пенроуза до Эверетта), которые в мире романа обретают твердокаменную достоверность. Наука и религия, реалисты и номиналисты, платоники и аристотелианцы сталкиваются в увлекательнейших дискуссиях (как обычно у Стивенсона, куда более интересных, чем эпизоды с «действием»), — и приходят к не вполне убедительным компромиссам.

Это все при том, что Стивенсон, естественно, must read, и удовольствие гарантировано, и голова идет кругом от того, как всё со всем связано... И все-таки.

...И все-таки: блестящий роман блестящего автора. В нашей фантастике так работать не умеет никто, да и в англоязычном мире — очень немногие.

Если вы ищете легкую, развлекательную книгу для быстрого чтения — ни в коем случае не берите «Анафем». Обойдите её за километр, чтобы даже случайно не поддаться соблазну. Этот том требует уймы времени, погружения и немалого осмысления.

Никто не помешает вам быстро прочитать «Анафем», но тогда мимо вас пройдет большая часть того, чем прекрасна эта книга.

Мой совет, если вы интересуетесь немного философией науки и самой наукой, попробуйте не заглядывать в словари земных аналогов терминов Арба. Узнавание знакомых концепций и образов исторических фигур доставляет пикантное удовольствие, чем-то напоминающие ужин в темноте: при отсутствии возможности опознать знакомое о внешним признакам, суть его воспринимается ярче и может раскрывать новые детали.

И не читайте эту книгу лишь потому потому что она «модная», если это не ваше — вам не понравится и будет тяжело. Bulshytt, скажете вы. Обязательно читайте её если вы любите физ-мат науки, философию научного познания, историю науки и неповторимый почти-не-фантастический стиль Стивенсона без всякого саспенса, но с чудесными деталями, вводными описаниями и размышлениями, если любите замирать посреди страницы, задумавшись о свежепрочитанном.

Огромное спасибо автору за этот титанический труд, совмещающий в себя тщательную работу и материалом и увлекающую прозу.

Огромный 900-страничный роман вполне укладывается в русло предыдущего творчества Стивенсона, более того, служит своеобразной «фокальной точкой» для многих более ранних его произведений. Тем не менее следует признать: некоторые мотивы, отработанные в «Анафеме», для Стивенсона и впрямь достаточно новы и нетипичны. Впервые действие переносится в космос, хотя в целом выдержано в русле планетарной фантастики. Впервые все сюжетные линии приурочены к параллельному миру — если точнее, ко вселенной, где справедлива эвереттовская интерпретация квантовой механики. (В «Криптономиконе» просматриваются осторожные намеки на то, что Земля, на которой разворачиваются события романа, не вполне тождественна нашей — взять хотя бы Йглм, но это скорее игра с читателем.) Впервые стержнем книги Стивенсона становится исследование проблемы взаимопроникновения науки и религии: в «Лавине» шумерская мифология прорастала в виртуальную реальность и имитировала ее (вспомним нам-шуб Энки, на практике оказавшийся нейролингвистическим байт-кодом человеческой нервной системы), однако до полной перемены мест дело не доходило. На Арбре же ученые именно что заперты в монастырях-матиках, а светская власть (Saecular Power) тщательно следит за тем, чтобы методы и приемы исследований, проводимых там, оставались прежде всего теоретическими и не выходили из-под контроля своеобразной инквизиции.

Стивенсон в трактовке мыслительных процессов придерживается идей Дойча-Пенроуза, то есть рассматривает человеческий разум как квантовый компьютер, однако рассуждения фраа Джада о природе Нарратива и роли наделенных сознанием существ в истории заставляют предположить, что в действительности вселенная Арбре устроена еще интересней:

В качестве бонуса, прочтя «Анафему», вдумчивый читатель поймет, откуда взялся Енох Роот и почему сваренное им золото отличается по весу от обычного.

Есть у этой книги и один своеобразный недостаток: после нее очень тяжело воспринимается крайняя книга Стивенсона — «Reamde». Масштаб проблем прискорбно мелковат, хотя понятно, что Нилу надо было отдохнуть.

Anathem не самая простая книга и не предназначена для вольного или легкого чтения. Я бралась за неё дважды прежде чем с переменным успехом закончила.

Так как мой отзыв будет первым то попробую перечислить все по порядку в надежде что это поможет всем присутствующим:

Почему «трудно» читать:

— Книга основана на теориях и концептах — философических, математических, физических. Если математические или философские понятия заставляют Вас съежиться в страхе, напр. экзамены по сопромату вы вспоминаете только в кошмарах или засыпаете при одном имени Сократа — возможно что книга не для вас.

— В книге так же есть свой язык. Он не развит до уровня Толкиена, но достаточно сложен чтобы стать словарными включениями. Так этот язык составляет вкрапления в целый водопад слов, временами становится скучно.

— Сюжет разворачивался не достаточно быстро для меня. Вот почему я откладывала книгу дважды. НО — чем большим вниманием я относилась к прочитанному тем легче было читать. Чтобы не скучать — внимайте. Интересный пародокс. Обычно я тут же выкидываю то, что не читается.

В общем стиль близок к Азимову. если это один из любимых писателей, вам книга должна понравится

+ Некоторые основы или вероятности приведенные в книге создают её «изюминки». И этих изюмин так много что книга представляет собой огромный Panettone — итальянский кулич с изюмом и цукатами. Да, суховатый, да не самый сладкий — но очень вкусный.

«Анафем» показался мне очень доброжелательной к читателю, даже слегка патерналистской в своем разжевывании каждой мысли книгой где-то на стыке философской и твердой нф. Действие происходит в вымышленном мире, где в результате нескольких техногенных катастроф ученые-теоретики решили отгородиться от всех, ограничив себя в технологических возможностях познания, а «мирское» окружение — в темпах развития технологий. Прогресс это не остановило, но у общества появилось время на технологическую амортизацию: поиск оптимальных стратегий контроля за потенциально опасными технологиями и осознание этичности их применения. В результате этого отделения ученые стали жить в некотором подобии монастырей с очень устойчивой структурой, сохранявшейся в течение столетий.

Повествование ведется от лица молодого астрофизика из одного из таких монастырей. Как и во многих других «твердых» нф-произведениях про ученых с налетом производственного романа, большинство персонажей — умеющие договариваться, беззлобные и адекватные ребята. Мне это сильно напоминает окружающую реальность и кажется плюсом, хотя некоторые люди считают подобных персонажей картонными. В какой-то момент в мире «Анафема» происходит некое событие — и, стремясь его исследовать, главный герой с друзьями становятся частью большого приключения. Этот слой сюжета легко читается и напоминает young adult с бОльшим количеством рефлексии персонажей о происходящем с ними.

Чуть более сложный и занудный слой — это подводка к основному фантастическому допущению и его обоснование. Я не со всем там согласна, и мне кажется, что Стивенсон перемудрил с попыткой донести до читателя каждую идею в виде классического философского диалога, который начинается с очень упрощённых аналогий. Менее подготовленного читателя это все равно отпугнет, потому что занудно, а на уже обладающего нужными знаниями может произвести неправильное впечатление. Для меня это выглядело скорее как попытка спрятать основную интригу (а раскрытие фантастического допущения по сути и есть главная интрига) за уровнями аналогий. Некоторые вещи поданы довольно поверхностно — можно поспорить и с вольным обращением с физикой, и с притягиванием за уши некоторых концепций, и с реалистичностью устойчивого отделения фундаментальной науки от всего остального. Но в целом это не бросается в глаза. Лично мне зашли рассуждения про универсальность абстрактных математических понятий, помещающих их в эдакий мир идей Платона. На курсах философии это обычно не объясняют так красиво. И еще описание наказания в виде заучивания и неизбежной при этом попытки систематизация глав нелогичной, ломающей восприятие и сводящей с ума Книги. Немножко напомнило Idiotentest для нарушителей ПДД в Германии.

С точки зрения языка текст довольно обычный и приятный, если не считать того, что с самого начала Стивенсон атакует читателя выдуманными словами, обозначающими привычные нам объекты и принципы. К ним пришлось привыкать, и на первых страницах я не была уверена, что это хорошее художественное решение. Но в контексте всего романа ощущение легкой неправильности и раздражения от попытки переобозначить привычное, которое эти слова вызывают, очень продуманное и правильное. Новояз изменяет восприятие и таким образом становится одним из сюжетных кирпичиков. Правда в нескольких местах Стивенсон (или переводчик) все-таки случайно ошибался и использовал какой-нибудь научный термин из нашей реальности вместо придуманного. В качестве бонуса можно поиграть в угадайку из мира истории науки, поскольку некоторые ученые и философы с «именными» принципами и теориями спрятаны за выдуманными именами.

Уфф, вроде осилил. И пока свежо воспоминание — краткие впечатления. Есть такая проблема — завышенных ожиданий. Как было с «Ложной слепотой» Уоттса — много обсуждений, премии и всё такое — ну как не прочитать? А в итоге — скорее разочарование.

Нет, «Анафем» не совсем плох, но это раздутое произведение, перегруженное выдуманными словечками, которые вполне можно было бы заменить привычными нам терминами. Все эти «жужулы», «стлы» и прочие «хорды» только усложняют чтение, не особо добавляя атмосферности, имхо. И это при весьма хорошем и качественном переводе — видно, что переводчик поработал хорошо, художественность весьма высока.

Обратил на роман внимание из-за премии «Книга года», по версии журнала «Мир Фантастики» в 2012 году, но уже не в первый раз выбор их редакции совсем не совпадает с моим вкусом. Да и ранее знакомство с Н.Стивенсоном не сказать, что хорошее впечатление оставило. Да, было неплохо в культовых «Лавинах» и «Алмазном веке», плюс говорят, что он очень вырос с тех пор и более поздние произведение более качественны. Но увы, снова не зашло.

Возможно читал урывками, половину слушал аудиоверсию и не смог погрузиться как следует в произведение. Но следующей книгой выберу что-то попроще, более доступное рядовому, хоть и искушенному, читателю.

Осилил. После прочтения я два дня заставлял себя написать рецензию, но все никак не мог собрать кучу возникших мыслей, замеченных недочетов, нестыковок и претензий к автору в целое. Слишком объемное произведение, которое породило кучу разнообразных мыслей и ощущений. Поэтому скажу сначала основное, а потом просто тезисы... Постараюсь обойтись без спойлеров.

Книга для тех, кто ищет серьезного НФ чтения. Причем перекос идет в философию, а не в математику и физику, которые там тоже присутствуют. Не думайте что прочитаете эти 950 бумажных страниц быстро... На е-буке будет еще дольше... Дело в том что книга начинается с описания мира, скажем так, параллельного нашему, и в терминах выдуманных автором. Термины эти связаны с латынью и греческим, поэтому довольно легко запоминаются, но поначалу вы будете каждые 2 минуты открывать словарь в конце книги! И реально каждую минуту-две!!! Это не преувеличение. А мне на ебуке пришлось заранее прочитать 2 раза весь словарь, чтобы запомнить основные новослова,а дальше уже порежесловарь листать. Нормальных ссылок в моем fb2 файле не было.

Я вообще не увидел смысла в этих заменах, кроме того, чтобы загрузить голову читателя двумя сотнями ненужных в дальнейшей жизни новообразованных слов. Кроме того, это мешает выяснить какого же философа идея рассказывалась, чтобы нагуглить и почитать подробнее... Понятно что если теорему Пифагора переименовать в теорему Адрахонеса, ее можно узнать... А вот когда речь идет о философии (в которой я немного плаваю)... Мысли Платона я узнал, но по остальным вопросам возникшим у меня, пришлось википедить. Так что это похоже на издевательство над эрудицией читателей со стороны автора.

Если про математику дальше. Кальк о разрезании коврижки. Я вот не понял, если надо 8 кусков нарезать (и других ограничений нет), то почему надо так извращаться с построениями, если можно нарезать 2 квадратика по 4 части? Я имею ввиду как нарезали 1-й квадратик из 4-х частей. Вот нарезать еще один такой-же, и будет 8 кусков. Это же проще, возьмите бритву Оккама, или как там на Арбе, грабли чьи-то....

Дальше про героев... Главным героям по 18-20 лет. Они из зачуханного матика (монастыря), почти на окраине мира, и в итоге решают все проблемы Галактического масштаба! Команда героев, основу которой составляют 18-летние подростки, призванные из далекого монастыря! Ну НЕ ВЕРЮ! В книге, наполненной до краев философией, где присутствуют 1000-летние традиции, сюжет двигают 5 «черенков», 5 монахов шаолиня и единственный, скажем так, старец. FACEPALM ((

Любовные интриги... Для разных любовных отношений Стивенсон придумал четыре! Вот я сейчас даже их напишу, тогда Вам будет понятно что я имел ввиду, что словарь учил. Итак, отношения бывают«атланические», «перелифические», «тивические» и «этреванические». Вроде не ошибся в написании. Прочитали???

И вот зачем этими словами засорять мозг читателя, если вся любовная интрига настолько слаба, что сводится к тому, что

Путешествие в космосе...

Характеры героев также не раскрыты нормально. Что про них вспомнить через 2 дня: один умный, второй драчун, третий толстый, а ГГ как-то никакой.

Тезисами выше я рассказал то, что вызвало вопросы.

Почему-же оценку я поставил 8? Да потому что это очень хорошая книга. Она заставляет включить мозги. Вспомнить кое-что из математики, многое из философии, придуман интереснейший мир! Если Вы хотите почитать что-то умное, сложное, с уклоном в философию — эта книга будет Лучшим Выбором!

PS Переводчику отдельное спасибо за такие шедевры как

Жуткая муть. Куча словоблудия и мало смысла. О «физике» как писалось в некоторых отзывах от силы 1-2 страницы (про квантовые состояния элементарной частицы). Остальное — по сто раз пережеванная древнегреческая философия, где 80% нормальных слов изменены «новоязом». Продраться сквозь дебри этой демагогии практически невозможно.

Начал читать по рекомендации фантлаба (прогноз оценки 9) и все ждал — когда же появится идея или событие... Так и не появилось.