В январе 1973-го года журнал «Rolling Stone» попросил художника и провокатора Энди Уорхола взять интервью у писателя и публициста Трумена Капоте.

Энди Уорхол заходит в здание, в котором расположена нью-йоркская квартира Трумена Капоте.

Энди (лифтеру): Мистер Капоте здесь живет? А какие у Трумена собаки? У него есть маленькие собачки?

Лифтер: У мистера Капоте всего один пес.

Энди: Я вот хотел привести своего. А у него большая собака?

Лифтер: По-моему, эта порода называется китайский мопс.

Энди: Так она же малюсенькая! Надо было своего шалопая взять!

Лифтер (смеется): Погодите. Я могу ошибаться. Все же его собака — огромная. Наверное, бульдог, такого коричневого окраса…

Энди: Странно. Я всегда думал, что у него много собак. Неужели-таки одна?

Лифтер: Видите ли, был еще пес Чарли, но он умер. Так что теперь у мистера Капоте живет только Мэгги… Ваш этаж, сэр. Вам направо.

-------------------------------------------------

Трумен Капоте открывает дверь.

Трумен: Добро пожаловать, Энди.

Энди: Я хотел привести своего песика, Арчи. У меня таксочка. Я побоялся доставить тебе неудобства. Жаль, надо было взять его с собой. Арчи такой славный, такой забавный!

Трумен: Смотри, она лизнула твою камеру.

Энди: Да ради бога! Мне даже приятно ее внимание.

Трумен: Кстати, у тебя очень симпатичный галстук.

Энди: Как у тебя красиво! Такая светлая квартира, буквально залита солнцем! По мне, так солнечный свет — лучшее украшение любого жилища. Я живу в темной дыре, это настоящая помойка.

Трумен: А здесь в любой комнате можно понежиться на солнышке. Кстати, ты смотрел мой телефильм — документальные съемки о жизни заключенных?

Энди: Конечно! Очень интересная работа.

Трумен: Вообще-то мы сейчас готовим продолжение. Надеюсь, оно будет гораздо интереснее первой части. Я хотел бы показать тебе кое-какие фотографии, весьма любопытные. Вот это — Бобби Босолей, член «семьи» Чарльза Мэнсона.

Энди: Смотри-ка, он симпатичен. Никогда бы не подумал, что этот человек способен убить.

Трумен: Просто фантастическое фото, не правда ли?

Энди: Весьма приятный паренек! Взгляни на его лицо! Ему дали пожизненное?

Трумен: Сначала даже приговорили к смерти. Сказали, что он был в числе организаторов всех этих звер-ских убийств.

Энди: А ты способен распознать убийцу в толпе? Например, если едешь в метро?

Трумен: Нет. Вряд ли кто на это способен. Хотя я уже порядком насмотрелся на все эти рожи. Вот фото до-ходяги, которого грохнули, пока я снимал этот фильм…

Энди: А как тебе удалось раздобыть эти снимки?

Трумен: Их сделал тюремный фотограф.

Энди: И тебе разрешили вынести их из тюрьмы?

Трумен: Ну да.

Энди: А почему у этого такие синие губы?

Трумен: Это не губы, это конец резиновой трубки.

Энди: И кто засунул эту трубку ему в рот?

Трумен: Врач. У парня кровь горлом пошла.

Энди: О боже! Чтобы откачивать кровь? А это что за бедолага? Мертвый?

Трумен: Да, на этих фотографиях трупы. За решеткой часто убивают. Могут угробить за одну лишь ух-мылку. Мэгги, да угомонись же! Ну-ка, фу!

Энди: Мэгги, хорошая девочка! Что же ты меня за джинсы тянешь?

------------------------------------------------------

Раздается телефонный звонок. Звонит Мэртл, горничная дома Трумена Капоте в Палм-Спрингс.

Трумен: Алло? Привет, радость моя. Я собирался приехать первого февраля. Но, скорее всего, буду по-раньше. Да, все отлично, если не считать легкой простуды. Был немного занят, вот и отключил телефон на пару дней.

------------------------------------------------------

Звонок в дверь. Пришел Боб Мак-брайд, работавший с Труменом над фильмом.

Трумен: Боб, привет! Как дела?

Боб: Вот принес вам еще фотографии.

Трумен: Замечательно, большое спасибо. Покажи Энди постер, который мы сделали в Новом Орлеане. На нем милейшие ребята.

Энди: Чудесное фото.

Трумен: Да, все как будто из настоящей воровской песни.

Энди: Там что, на самом деле каждый день кого-нибудь убивают?

Трумен: Как правило, да.

Энди: А из-за чего эти люди обычно ссорятся?

Трумен: Ну, прежде всего из-за любовников. Или если кто-то начинает, как они выражаются, наезжать или динамить кого-нибудь. Парни делают заточки из отверток, которые продаются в тюремной лавке. А этот мужчина отправил себя на тот свет, предварительно изрисовав собственной кровью стену камеры. Мэгги! А ну-ка ус-покойся! Хватит на всех прыгать! Зачем ты мешаешь этим джентльменам? Ко мне, тебе говорят! Иди сюда, дам печеньице!

Энди: Вы привозили музыкантов The Rolling Stones на съемки. Вы пробовали разговаривать с заключенными о The Rolling Stones?

Трумен: Зэки не интересуются подобными вещами.

Энди: Не интересуются музыкой? А у них есть радиоприемники?

Трумен: Эти люди предпочитают кантри-Н-вестерн. Для них самый великий музыкант — Джонни Кэш. А вот мальчуган, который завалил киноактера Рамона Новарро. Мы расскажем о нем во второй части фильма. Этого зовут Натан Эли, он просидел в камере смертников целых семь лет, став за это время настоящим интел-лектуалом. Натан работал коммивояжером, торговал пылесосами. Однажды, демонстрируя товар одной клиент-ке, он решил ее изнасиловать. Женщина сопротивлялась, и Эли задушил ее проводом от пылесоса.

Энди: Как вы полагаете, преступники отличаются от обычных людей с точки зрения биохимии? Может быть, в их организмах не хватает каких-нибудь веществ и это является причиной убийства?

Трумен: (смеется) Конечно, нет.

Боб: Возможно, все дело в хромосомах?

Энди: Да! В хромосомах и балансе химических веществ.

Трумен: Есть убийцы, которым тяга к душегубству передалась по наследству. Например, Ричард Спек. Это научно доказано. Но наши герои не имеют с ним ничего общего.

Энди: Тогда по какой причине они лишают людей жизни?

Трумен: Это случайность — обстоятельства накладываются друг на друга. В конце концов формируется человек с сознанием преступника.

-----------------------------------------------------

На заднем фоне звучит музыка с альбома «Never A Dull Moment» Рода Стюарта.

Энди: И все-таки я никогда не пойму, что толкает человека на убийство. Можно ведь просто постараться забыть плохое, думать о чем-нибудь прекрасном. Именно поэтому я считаю, что поведение человека во многом зависит от химического баланса веществ в организме. У некоторых он настроен нормально, у других — недостаточно нужных соединений.

Трумен: Знаешь, порой они убивают из-за… Мэгги! Вертихвостка ты этакая! Уже всех утомила! Ну-ка уй-мись! Сейчас она успокоится! Она всегда так радуется гостям. Я что-то хотел сказать и забыл… Хотите что-нибудь выпить?

Энди: Нет, спасибо.

Трумен: Друзья! Может, нам пойти пообедать? Сегодня воскресенье. Может быть, заглянем в заведение «Трейдерз Вик»?

Энди: С удовольствием.

Трумен: Этот ресторан точно открыт по воскресеньям. Кстати, Энди, я знаю, тебе нравится разная фигня. Смотри — две китайские шкатулки из слоновой кости. Работа восемнадцатого века.

-----------------------------------------------------

Трумен уходит в другую комнату.

Энди: Интересно, почему они такие легкие?

Боб: Что в них могло бы храниться? Специи?

Энди: По-моему, такие крошечные шкатулки созданы специально для того, чтобы прятать в них дурь. Ки-тайцы были мастерами по этой части, делали специальные пузырьки для кокса, колес, бог знает чего еще. А от-куда у тебя эти шкатулки?

Трумен: Подарили на Рождество.

Энди: А что это за узор? Бананы?

Трумен: Смотри! Это классический поп-арт доэндиуорхоловской эпохи, которая длилась около четырех со-тен лет.

Энди: Ты относишь китайское искусство к поп-арту?

Трумен: Да, и зародилось оно веков так пять назад.

Боб: Но здесь же изображены початки кукурузы. Китайцы точно не выращивали кукурузу.

Трумен: Но это точно настоящие китайские шкатулки восемнадцатого века.

Боб: Может быть, путешественники, вернувшиеся в Китай из Америки, привезли с собой изображения кукурузы? Узор выполнен с потрясающей точностью, прямо-таки картинка из учебника по ботанике.

Трумен: Да уж. Меня всегда интересовало, что можно узнать, изучая ту или иную вещь. Мэгги! Отстань! Похоже, Энди, она в тебя влюбилась. Я видел подобную шкатулку в форме ананаса на аукционе Сотбис в Лондо-не. За нее такую цену заломили, мне никогда не потянуть.

Энди: Ты смотрел вчера «Американскую семью»? («Американская семья» — одно из первых реалити-шоу, в котором была показана жизнь простых обывателей — Билла Лауда, его жены Пэт и их пятерых детей, старшего из которых звали Лэнс Лауд. — Прим. ред.).

Трумен: Нет, не смотрел.

Энди: Знаешь, там очень правильно подобраны главные герои. Видно, что они стремятся показаться инте-ресными, развлечь зрителей. Мне кажется, в этой семье только мать в действительности хотела чего-то добиться в жизни. И если уж Лэнс увлекся искусством в двенадцать-тринадцать лет, я уверен, что это именно ее заслуга.

Трумен: Ты рассказывал, что какой-то подросток забрасывал тебя письмами. Он что, поклонник твоего творчества?

Энди: Парень присылал мне очаровательные короткие послания. Думаю, больше всего его развлекало то, что он отправлял их заказными письмами из офиса своего отца. Мне кажется, куда более важным для него было само заказное письмо, а не его содержимое.

Боб: Трумен говорит, что мне стоит снять фильм о Лэнсе, зафиксировать все, что происходит с ним по жизни. Не пойму, чем этот мальчишка способен заинтересовать публику?

Трумен: У каждого есть таланты.

Боб: Насколько я помню, Лэнс подумывает о том, чтобы стать звездой альтернативного кино. Но ему не грозит актерская слава, как слава писателя или любого человека искусства.

Трумен: (Смеется.) В наши дни хорошие актеры не нужны ни независимому, ни какому-либо еще кинема-тографу.

Энди: Я думаю, парень себя еще покажет. У него невероятно богатое воображение. Он сделал себе экстра-вагантную прическу, покрасил волосы в красный цвет. В начале своей карьеры Дэвид Боуи увидел один из на-ших перфомансов в Лондоне. Проникшись, он покрасил волосы в яркий цвет, начал носить женские платья и в конце концов стал суперзвездой.

Трумен: Не забывай, что Боуи — гений.

Энди: Интересно, а Лауды получают гонорары за сериал? Кто-то рассказывал, что они уже сделали на этом шоу кучу денег.

Трумен: Я не смотрел ни одного выпуска, но слышал об этом проекте. У меня уже сложилась определенная точка зрения.

Энди: В центре действия — мать, она по-настоящему заботится о своих детях. Она молода и пытается разо-браться в себе, в окружающем мире. Она постоянно курит, вечно что-то пьет из чашки — чай, или молоко, или, может быть, кофе. Она миловидна. А у Лэнса очень богатое воображение.

Трумен: Вчера вечером можно было слетать в Лос-Анджелес на концерт The Rolling Stones.

Энди: Ты серьезно?

Трумен: Да, «роллинги» давали концерт в поддержку никарагуанцев, пострадавших от землетрясения. Из Нью-Йорка на Западное побережье летел частный самолет. Я даже хотел позвонить тебе. Мы бы посмотрели шоу и вернулись обратно. Хотя после их нескончаемых концертов мои чувства к ним поостыли. Каждый из поклон-ников, мотающихся за группой в туре, в собственном воображении превращается в Джаггера на сцене. Понимае-те, о чем я говорю? Меня это раздражает. Кстати, очень захватывающее зрелище: наблюдать за звукооператором «роллингов», который никогда не расстается с этой хреновиной на голове — огромными наушниками. Похоже, он их вообще не снимает, вихляет бедрами в такт музыке, словно нимфоманка. Он все приближается и прибли-жается к сцене, пока его голова не оказывается где-нибудь между ног Мика Джаггера, а нос — в подмышке Кита Ричардса.

Энди: Ты был за кулисами. Я смотрел концерт из зала. Знаешь, это потрясающее, яркое зрелище.

Трумен: Да, я не спорю. «Роллинги» — отличная команда. Кстати, Боб видел их и со сцены, и из зала. Го-ворит, это огромная разница.

Боб: Поклонники! Вот кто решает, удалось шоу или нет. Когда я был на концерте, фанаты так завелись, пускали косячки по кругу в зале.

Трумен: Самогипноз. Скажу вам честно, мне было неинтересно на концерте, пока они не начинали играть «Midnight Rambler». Почему меня торкнуло только на этой песне? Мне показалось, что именно в этот момент весь зал встал на уши. Восхитительные ощущения! Сама идея рок-н-ролла подразумевает некую спонтанность, хотя никакой спонтанности там нет и в помине. Я видел с десяток шоу «роллингов». Выступления не отличаются друг от друга ни на йоту. Это как в балете, где каждое движение заранее отрепетировано множество раз. Ни кап-ли спонтанности. Все их концерты — высокопрофессиональная и тщательно отработанная программа. Порой мне даже казалось, что в зале находятся одни и те же люди. После концерта они грузятся в автобусы и мчатся к следующей площадке. На выступлениях они одинаково реагируют на каждую сыгранную ноту. К примеру, когда начинает звучать «Midnight Rambler», они вопят.

Энди: Знаешь, все исполнители работают для своих фэнов. Артисты отлично знают, когда зрители будут, к примеру, смеяться. Я люблю оригинальные шоу, не похожие ни на какие другие, но, если честно, просто не пред-ставляю, как артист может каждый раз привносить в свое шоу что-то новое. Любой комик понимает, что зритель среагирует именно на эту шутку, поэтому будет ее повторять раз за разом.

Трумен: Ты хочешь сказать, что артисты гипнотизируют публику?

Энди: Да, это их работа! Вот почему мне нравятся спектакли в театре на Второй авеню. Там каждый раз видишь что-то новенькое. Если бы два человека, посетивших одно и то же представление, но в разные дни, стали бы обсуждать увиденное, то выяснили бы, что побывали на совершенно разных постановках. Иногда актеры иг-рают из рук вон плохо, но, по крайней мере, они играют каждый день по-новому. Неизменно только название пьесы. Даже сюжет меняется, представляете?

Трумен: Ты посмотрел «Кокеток»?

Энди: Да, и мне очень понравилось. Я не был на премьере. В тот день, когда я пришел на спектакль, зал был пустой. А на первых показах собирался весь бомонд. Было великолепно, вот только никто не захотел соста-вить мне компанию. Эти парни в женских платьях живут по своим законам. С трансвеститами всегда так.

Трумен: Я видел их представление в Сан-Франциско — очень понравилось.

Энди: Да, но они наступают на одни и те же грабли — слишком волнуются. Народ критикует их почем зря. А шоу на самом деле потрясающее.

Трумен: Может быть, все же пойдем и пообедаем? Боб, думаю, тебе лучше бы надеть галстук. А ты, собачонка, останешься дома! Все, пока!