Самым удивительным для меня стало то, что эта трилогия не хуже Муравейника. Гибсон словно скользит по сотканной им истории, стартуя из далекого технологического будущего Нейроманта, плавно переходя в футуристическое альтернативное настоящее, которое находится на пороге невероятных открытий. Произведение насыщено интересными персонажами, необычными сюжетными линиями, сильным философским подтекстом. А главное- неповторимый гибсоновский слог, который нещадно эксплуатирует практически каждый современный фантаст. Рекомендовано всем любителям киберпанка, альтернативной прозы, по-настоящему умной и оригинальной.

Польстился на высокую оценку Фантлаба и решил книгу прочесть. А зря.

После прочтения этого романа, в голове крутится заголовок из с детства любимого фильма: «Сказка о потерянном времени». Эта фраза (заголовок) наиболее полно описывает моё впечатление от романа.

Возможно сильная и новаторская фантастика для своего времени совсем неактуальна сегодня. Читать не интересно и утомительно.

Кибер панк 30 летней давности совсем скучен. Пройдите мимо, не тратьте своего времени.

Нашему человеку,воспитанному на русской культуре с его верой в товарищество и дружбу, с верой в «коллективное спасение» трудно почувствовать страшное,бесконечное одиночество западного человека Одиночество,одиночество которое не возможно преодолеть, это присутствует в каждом произведении Гибсона.В «Распозновании образов» это особо заметно.Реальный мир, реальные события,реальные люди,ни какого вымысла.Все очень жизненно.

Очень похоже на роман Врата Фредерика Пола. Тот же жесткий sci-fi стиль, атмосфера безнадеги, поиск артефактов. Но неповторимый слог Гибсона поднимает это произведение на новый уровень.

Очень медленное, как для Гибсона, повествование. Ну очень долго он запрягает, некоторые ходы и описания очевидны, некоторые — бессмысленны с точки зрения интриги. В общем, к сожалению, разочарован.

Немного сумбурно, временами теряешься среди героев, их мотивов, терминов и гаджетов. Но с другой стороны — это ведь киберпанк, посмотрите на нынешний Интернет — тот же огромный массив информации двигающейся во все направления в бешеном темпе. А цикл, к слову, написан в 80-х.

В общем, весьма разгоняет, хоть и, как показалось, самый тяжелый для восприятия роман серии. Наверное, можно будет перечитать через год-другой.

OK, попробую воспроизвести часть того, что было. Сайт запросил повторную авторизацию, и вся написанная рецензия исчезла как по мановению руки. Очень симптоматично, остается найти тень образа. Сначала я написал, что это история о Боге местного значения, который заигрался с людьми. История, рассказанная немногими, попавшими в сферу его влияния. История о непосредственном и опосредованном обретении внутренней свободы. Было бы большой ошибкой относиться к ней с точки зрения брендинга, да и непосредственного сюжета. Концентрация мемов и эклектичных образов последних лет и десятилетий находится почти на границе восприятия и едва ли транслируется на наш язык (хотя как профессионалу, хотелось бы этим заняться). Местами автор выходит за пределы стилистической изощренности, как Умберто Эко в некоторых своих недавних построениях, но в итоге он делает это для того, чтобы прояснить главное. Искренность и простота одерживают победу над ложью и сложностью, как это было во всех значимых произведениях Гибсона, от «Джонни-мнемоника» до всех девяти книг в трех трилогиях. Лично мне Гибсон в «Распознавании образов» и этой книге передал ощущение исключительного покоя и взвешенности. Жаль, что немногие это оценят. Да, и я бы назвал эту книгу «Чистый лист», хотя многие герои, в том числе из первой книги, входят туда со своими предысториями. Но они стирают все это с помощью sigils of invisibility, и никакой Хьюберт Бигенд на своем экраноплане не может до них добраться, даже если он на семнадцать минут опережает мировое видение рынка, который в любом случае уже не имеет значения. Long Live, WJG! Ну, и с Новым годом для всех, кто останется.

Главной новостью при прочтении стало, конечто, что это совсем даже не фантастика. Второй — наличие описаний современной России, что неизбежно привело к созреванию на страницах романа, ПСМС, изрядной клюквы. В америкосовских фильмах видали и не такое конечно, но в этом случае ожидания не совпали с реальностью,что было неприятной неожиданностью. Третья новость в том, что книга (в сущности) ни о чем и ни про что, хоть даже осознание этого не позволяет оторваться от чтения. В остальном это все тот же Гибсон с его тягучей пружиной сюжета, меткими метафорами, по-настоящему живыми героями, мастерской сменой декораций.Умно препарирующий плоть современного общества с его брендами-трендами и электронным общением, мафиозными и торговыми кланами, состоящими в родстве, стиранием мировых границ. В итоге вышла такая хромировано-эстетствующая беллетристика с детективными нотками, для ценителей Автора годная, но определенно не рекомендованная для знакомства с творчеством У.Гибсона.

Гибсон напредсказывал какое-то неописуемое количество всего. И вот, gолный Ютуб записей с живых концертов Hatsune Miku.

Я мало знаю фантастов, чьи предсказания исполнялись бы в таком количестве. Не то, чтобы _все_ — и центральная РОссия не является радиоактивной пустыней, и глубина-глубина пока не хватает наше восприятие полностью, от компьютера всегда можно отскочить, даже если вас затянуло в черный лед... Но шаг за шагом. То одно, то другое. То люди с аллергиями на бренды, то произведения искусства, созданные компьютером, то микрогосударства-домены внутри бывших стран,

то вот виртуальная поп-звезда.

Ну и скучная же тягомотина. Еле дочитал, чуть не блеванул со скуки, ей богу. И вся эта мистика, которой для формализма дан технологический базис... Почему людей так тянет к этой чертовой эзотерике? Спасу нет.

Сокращенный вариант публикации для Medium (http://bit.ly/2fRY4dv).

Книга начинается примерно там, где закончилась «Страна призраков», и обслуживается теми же персонажами — бывшей рок-звездой группы «Комендантский час» Холлис Хенри, наркоманом Милгрэмом, таинственным миллиардером от вирусного маркетинга Хьюбертом Бигендом/Юбером Байженом и его «синими муравьями». В фокусе нового расследования — таинственный дизайнер одежды под маркой «Гончие Гэбриела» (намек на средневековую валлийскую легенду о гончих из Аннуна). Локэйшены — Лондон и Париж. Вещественное доказательство — армейские брюки. Дикая Охота открыта!

Эволюция стиля привела Гибсона из мест, где он был первопоселенцем и Королем в Высоком Замке, к области, контролируемой Пинчоном, Барнсом и Макьюэном. Однако научиться схватыванию Zeitgeist нельзя. Это либо дается сразу, либо не получается вообще. С таким надо родиться в литературу. (Русский официальный перевод вряд ли отразит авторский стиль, но поглядим.) У Гибсона это качество присутствует в избытке, в этом отношении с ним наравне разве что Стивенсон и Стерлинг. «Нулевое досье» — роман о выходе из светового конуса будущего в темную кладовую сокровищ настоящего. Концентрация брендов на страницу текста в нем, пожалуй, выше, чем даже в первых двух книгах цикла, и, собственно, провоцирует переход на следующий уровень литературной ценности. Конечно, столбик, отмечающий Apple, на частотной гистограмме встречаемости оных брендов высится над остальными, аки Вавилонская башня или Мэри-Экс барона Фостера, а то и Бурдж Халифа (в романе есть упоминание о залитом на YouTube ролике с прыжком самоубийцы через перила обзорной площадки дубайского колосса).

Разве не это мы с вами, яблофаги или макохейтеры, наблюдаем вокруг? Facepalm бессилен против Facebook. Первый Контакт никому не нужен, он уже состоялся. Чужие уже среди нас, это те, у кого аллергия на бренды. С гончими преисподней им часто легче, нежели с людьми. Киберпанк уже тут, а мы еще нет.

В Темную Эпоху, когда человечество еще не покинуло USENET, считалось, что вход в Аннун расположен на Голове Святого Дэвида — это мыс, замыкающий Валлийский полуостров с юго-запада.

Под падающее с ветки древа познания Яблоко Гибсон, в отличие от Ньютона и Святого Дэвида, подставляет не драгоценную голову, а штаны для настоящих мачо.

Sex, Drugs, Matrix — вот три столпа, на которых зиждется неоновый небоскреб Нейроманта. Разумеется, сейчас наш прихотливый, переевший всевозможной киберпанщины вкус отвергает саму возможность испытывать восторг от прочтения романа, ссылаясь на различные факторы, такие как отсутствие технической базы знаний, скудные прорисовки образов героев, общая атмосфера нереальности происходящего и т.д. Как сейчас любят спрашивать — «А что курил автор?»

Однако, стоит обратить внимание на то, что вся атмосфера книги пронизана духом того времени, в котором она была написана. Глазами ковбоя Кейса, мы видим, насколько мрачной и постылой выглядит жизнь вне матрицы. Сейчас, 30 лет спустя, натыкаешься на демотиваторы, где представлена жизнь без наркотиков в виде обесцвеченной фотографии, а что говорить про времена Нейроманта? Гибсон совершенно точно передал ту тенденцию, которая наметилась уже тогда — погружение человечества в мир компьютеров, где люди чувствуют себя живыми. Разве сейчас не так происходит? Социальные сети, он-лайн общение, сетевые игры и прочее — вот что захватило власть и уверенно удерживает мировое господство.

Да, безусловно, можно долго и усердно ругать автора за сюжет, за простоту типажей, за язык, за отсутствие каких бы то ни было объяснений и еще целый ряд прочих огрехов, но за что его нельзя упрекнуть — так это за тот дух, которым пропитана книга, за то сплошное сумасшествие, которое царит на ее страницах, за омерзительную вонь свежескошенной травы и серую жизнь без очередной дозы. И одно это уже стоит многого.

В 1984 году поставил бы и 20 баллов, всё-таки написан роман почти 30 лет назад . А сегодня только 8 ( это после прочитанных романов Вернора Винджа).

Написано хорошо, понять бы еще о чем...

Моего воображения явно недостаточно для понимания предмета, но то, что все-таки доходило до мозгов, нравилось. Очень помогали призываемые в память эпизоды «Матрицы». Именно это дало возможность удержаться за сюжетную линию. Завидую тем, кто понимал все, о чем читал. Настолько жалко непонятого, что возникла мысль перечитать, но точно в другом переводе

Несмотря на настоящую лавину стимпанковых произведений, обрушившуюся на читателей в последние годы, я решил познакомиться с жанром с его первого представителя. Хотя, по-сути, авторы ставили перед собой цель показать, что киберпанк можно написать про любую эпоху. Например, эпоху пара и шестерёнок.

Картина мира, созданного авторами, вышла на загляденье яркая. Как антураж, так и стилизованный язык «Машины различий» — главная удача писателей. Мир описан настолько ярко, с вниманием к мелочам. Оторваться невозможно, хотя, надо сказать, не такой уж он и весёлый мир — как-никак, перед нами киберпанк, где нет места оптимизму.

Итак, классический викторианский Лондон с чопорными дамами в кринолинах и учтивыми джентльменами в цилиндрах. История этого мира пошла иначе — вычислительная машина Бэбиджа была доведена до ума и пущена в производство и теперь весь мир использует компьютеры на шестерёнках и перфокартах.

Сюжет крутится вокруг загадочной программы «Модус», позволяющей предугадать результаты скачек, и рассказывается от лица трёх персонажей — Сибилл, проститутки из Уайтчапеля (дочери бывшего революционера), учёного-палеонтолога Эдварда Мэллори (ему уделён основной объём) и агента Секретной службы Лоуренса Олифанта.

Сюжет закручен довольно лихо, хотя событий происходит не так уж и много и общая картинка складывается лишь в самом конце. А до этого придётся ломать голову над тем, что пытаются сделать все эти люди, зачем и куда они ходят и кто им противостоит. Читать, конечно интересно (особенно в конце второй части, где добавляется действия), но «натянутые» пружины так и не выстреливают, все три части романа кажутся отдельными друг от друга, к тому же некоторые сцены

Тем не менее за необычный, красивый мир роману можно простить эти огрехи. Тем более, что он породил целую субкультуру, которой только предстоит стать по-настоящему популярной.

Будучи знаком с этим рассказом Уильяма Гибсона уже довольно приличное количество лет и одновременно являясь ревностным поклонником одноимённого фильма Роберта Лонго, я в итоге стараюсь относиться к самому рассказу весьма сдержанно. Возможно, как раз тому причиной является экранизация, более развёрнутая, более подробная, более визуальная по отношению к первоисточнику. Рассказ же словно зарисовка, состоящая из описания суток жизни почти ничем непримечательного парня по имени Джонни. «Почти», заключающееся лишь в том, что он – хранитель и переносчик чужой информации. Однако, даже Гибсон ни разу не сказал о том, что его эта способность чем-то уникальна и единственна в своём роде, а подавно в сравнении с другими творениями инженерной мысли из рассказа. А, учитывая образы, сложность и само устройство гибсоновского мира – кибертехнологии, уровень пластической хирургии и практики трансплантаций, Джонни и вовсе оказывается далеко не венцом техно- и био-мысли инженеров будущего.

Обычно автор, называя своё произведение именем героя, как бы даёт понять, что его герой изначально централен и что именно вокруг него будет образована вся коллизия. И если в случае с фильмом это соответствует такой теории – в ней герой Киану Ривза действительно центральная фигура повествования, вокруг него «вращается» мир, сюжет, люди и образы, — то в отношении рассказа такого я сказать не могу. И в этом лично для меня главная проблема рассказа. По сути Джонни не делает ничего такого, что бы превращало его в уникального персонажа, незаменимого для сюжета. «Один-из», поэтому для меня печатная версия приключений Джонни носит названия, что-то типа: «Один день из жизни Джонни», или «Как незнакомые люди за деньги, наркотики и сигареты несколько раз спасали мозг и шкуру Джонни». Вспомним: Молли вытащила его от Ральфи, Молли победила отправленного за нашим парнем киллера, дельфин вынул код-пароль, «пират» извлёк краденую программу из имплантанта в мозгу… Чем отличился сам Джонни? Лишь незначительным.

И всё же, несмотря на всё моё критическое отношение к сюжетной составляющей именно рассказа и персонально к Джонни в нём, я нежно люблю эту историю. За мир, в котором люди обязаны были соединиться воедино с технологиями, чтобы выживать; за уникальных персонажей, за бунтарство, за новизну идей. С улыбкой вспоминаю некоторые рецензии из нашей прессы, в которых наличествуют эпитеты, типа «человек-флешка» и «кучка dvd-дисков». Ну да, если подходить к распознаванию образа Джонни только как к носителю информации, если мыслить уже, чем вложил в идею Гибсон, то можно, пожалуй, ограничиться такими категориями. Тогда, конечно, можно и вполне искренне удивляться и думать, что сюжет надуман – вспоминаю, «ведь для передачи информации есть же ну хотя бы электронная почта», — можно, но ровно до тех пор, пока не заменить гибсоновские «сотни мегабайт» и киношные «80-160 Гб» парой-тройкой-десятком терабайт (а может и больше) которые носит Джонни в своей голове. Посмотрел бы я на ту e-mail, которая справится с передачей такого количества данных, да ещё будучи так же надёжно защищённой от доступа.

А рассказ нисколько не устарел за 30 лет, более того, биоинженеры современности и близко не подобрались к тому, что было задумано, спроектировано и описано Гибсоном в прошлом веке. Эта история – веха фантастической литературы, и я всегда буду относиться к «Джонни-Мнемонику» с почтением. Не забывая, однако, вложить в свой читательский колчан парочку критических стрел.

не понравилось.

Во-первых, это не киберпанк, а скорее футуристика или альтернативное настоящее. Вроде как наш мир, но с уже свершающимися экологическими и прочими бедствиями. некий гибрид романа-катастрофы и футуристического триллера.

Не понравилось в первую очередь то, что автор изменил стиль повествования. Если в «Нейроманте» Гибсон как бы участвует в действиии, живёт своей книгой и героями, то тут, в «Виртуальном свете», повествование ведётся отсранённо, как от какого-то не просто стороннего наблюдателя, а стороннего наблюдателя, которому пофигу на происходящее.

Повествование сухое и рваное, специфическое построение предложений и вообще всего текста, которое чаще всего встречается в литературе-андеграунде, в жёстком постмодерне.

А ещё покоробило застарелое негативное и крайне кривое представление автора о русских. пусть мы тут и вскользь упоминаемся, лишь чуть-чуть, но так криво...

С определённого момента уже не дочитывал книгу, а долистывал. и само собой, оставшиеся два романа трилогии читать не буду. напрочь не моё.

Позавчера дочитала эту книгу.Книга прекрасная,очень понравилось,но есть ощущение,что я смогла раскрыть ее только на половину.Поэтому обязательно буду перечитывать.Но могу сказать,что благодаря этой книге узнала много нового-

Отличная трилогия, хоть незнающим Гибсона читателям хочется предложить начать знакомство с Автором не с «Моста», а с «Муравейника». По сравнению с ним «Мост» нарисован более грубо, мазками, намеками и образами, многие из которых приходится додумывать самому. В сочетании с тяжеловатым началом первой книги это может вызвать не самое приятное впечатление от трилогии, и даже оттолкнуть, ПМСМ. Но когда закрываешь последнюю страницу, именно эта схематичность начинает радовать — нарисованный Автором мир таким быть и должен, разбитым на фрагменты, как один расколотый витраж поверх второго, целого, но почти невидимого под осколками. Персонажи определенно вызовут симпатию, от отаку и рентакопов, до зловещих личностей вроде Конрада. Киберпанка в достатке, как и боевых сцен (правда тоже описанных нарочито грубо, без деталей), погонь, новых технологий, корпоративных заговоров, стечений обстоятельств и образов нового мира-похмелья, который ждет человечество после всех вечеринок завтрашнего дня.

Отличное завершение отличной трилогии. Встречи со старыми знакомыми, кто-то из которых остался собой, а кто-то претерпел основательные перемены. Новые персонажи, местами выпуклые, но местами недостаточно прорисованные (мне лично не хватило описания Харвуда, что за пассажир, откуда взялся, отчего так силен, а потом вдруг бац, и ему отводится в романе очень важное место). Закручено все умело и лихо, как привыкли у Автора. Кое-что непонятное из прошлых книг объяснено, кое-что все так же оставлено на домыслы читателя. На общем депрессивном фоне почему-то очень остался рад за Райделла и Шеветту. Некоторые выдумки Автора, вроде часов-маяка для мальчика, перед фантазией мистера Гибсона вызывают искреннее восхищение. Описания виртуальности как обычно восхищают и красотой, и сложностью, и предвиденьем будущего. Динамично, ярко, достойно экранизации, киберпанкоманам читать обязательно.

Ярко, образно, в стиле Автора, уже знакомому по иным его произведениям. Сильнее первого романа трилогии. Атмосфернее, не так сумбурно, хотя и тут в финале Гибсон ничего не разжевывает, отвечая на вопросы крупными мазками и оставляя место воображению читателя. Образ телохранителя Реза достоин причисления к лику литературных архетипов, по которым теперь работают авторы жанра. Но главное, что сквозит во всем романе — искренняя любовь Автора к кибернетической реальности, ее тонкое прочуствование, ее воспевание и очень интересный взгляд на вещи. Классика, иначе и не сказать.

Интересно и увлекательно, как и другие вещи Мэтра. Трудности освоения текста были связаны с нарочито небрежным переводом, призванным подчеркнуть простой говор жителей Моста. Намеренно, так его, дескать, перевели-то его, чтоб, ага, понимание было. Но этот же перевод порадовал дословным произведением нецензурных словечек, когда они были нужны и усиливали эффект. Немного запутанное, как показалось, начало. Слегка сумбурная и смазанная концовка. В отстальном, только высокие оценки — персонажи, истории, описания, прогнозы будущего, история Шейпли — все на высшем уровне. Знакомство с Автором с этой книги начинать не советую, лучше трилогия «Муравейника», но если Гибсон понравился (как он вообще может не понравится?), то смело берите в руки эту трилогию и в путь.

Роман в свое время стал откровением, пророчеством, глотком свежего воздуха, новым витком в НФ и породил целый жанр, даже культ. Всего этого ему с лихвой хватило бы для того чтоб стать шедевром, и он им стал. К сожалению, последующие вещи автора не смогли повторить прорыва «Нейроманта» и являются просто хорошими романами, достойными представителями своего жанра, но не более. Как выразился сам автор, в «Нейроманте я изобрел машину, на которой еду до сих пор», используя те же приемы, сюжетные ходы в следующих книгах цикла.

Как бы то нибыло, сие творение навсегда запечатлело имя Гибсона на золотых скрижалях НФ, как одного из прародителей жанра Киберпанк, и для меня «Нейромант» стал книгой настольной, книгой, которая никогда не будет пылиться на верхней полке, и перечитывать ее я буду еще неоднократно.

Цепь случайных на первый взгляд, но, как оказалось, вовсе и не случайных совпадений привела меня наконец-то к знакомству с творчеством Уильяма Гибсона. А случилась первая встреча где-то на Трассе в «Захолустье». Сразу отмечу, что я остался доволен первыми впечатлениями от этого человека в очках с круглыми линзами, хотя и не пребываю в полном восторге от самого рассказа. Почти уверен, что восхищения будут позднее. Гибсон не поразил чем-то сверхъестественным, ибо я ждал нечто такого, очень плотного, ёмкого, тягучего, и это самое и получил. Конечно, невозможно не признать, что рассказ написан мастерски, проработан до каждой буквы и точки, оригинален даже в своей нише, не говоря уже о жанре в целом. Вместе с ожиданиями меня посещали и смутные страхи: сразит ли меня Гибсон чуждыми мне знаниями, заумностями, виртуальными примочками – чем-то таким, что будет не понято, а потому пропущено, стёрто, забыто. Напрасно, и хоть и без воздушной лёгкости, но текст я осилил приемлемо. Не претендуя на истинность, поведаю свои ощущения.

Надо сказать, что рассказ был прочитан два раза подряд с интервалом в несколько дней, причем намеренно: в первый раз я ловил общую атмосферу, суть, сюжет, характерность, эмоциональность — впечатление в целом; во втором же прочтении я уже выискивал детали, частности, те мелочи, которые и образовывали полную «сферу наглядного». Два предыдущих слова перед точкой неслучайно взяты в кавычки – это понятие из отрасли науки, называемой гештальтпсихологией, духом которой, собственно, пронизано всё произведение. Удивительным образом это совпало с моим гештальт-восприятием «Захолустья», когда я попытался прочувствовать историю Гибсона от целого к частному. Гештальты безраздельно властвуют на её (истории) и его (Гибсона) территории: от прямых упоминаний до слегка скрытых от глаз многих принципов этой формы восприятия. Скажем, тенденции к пространственным направлениям в случае с тем, что из себя представляет Трасса явны, а такие понятия гештальта, как «важность», «целостности», «доминирование» также можно при желании разглядеть.

Фигура важнее основы, но тут каждый читатель может сам для себя определить степень важности целого и частностей, относящихся к рассказу. Кому-то покажется, что нет в этой ситуации ничего важнее отношений Человечества и Трассы — их существовании, взаимодействии, притяжении и отталкивании, а судьбы отдельных личностей при этом – частности, даже сумма которых не есть целое, ибо целое всегда больше набора частей. Кто-то наоборот увидит, что суррогаты, обработчики, техники, «пушечное мясо» — каждый из них по отдельности — важнее всего происходящего. А кто-то скажет, что всё и ничто неважно, ибо бессмысленно.

Забавно и то, что, приняв эти принципы, я в итоге разложил рассказ на составляющие, одновременно осмысливая его в целостности. Манера изложения, характеры, сюжет, отношения, явности и недосказанности воспринимались в общем, оставаясь при этом «кирпичиками в здании». Это помогла лучше понять специфику проблемы, всю трагедию и боль каждого участника процесса — от Тоби до Лени Гофмансталь, прямиком к общей трагедии и боли.

Рассказ на самом деле вполне понятный. Гибсон не грузит заумными техническими подробностями, тяжёлой моралью, не то что излишней, а вообще никакой пафосностью или вселенской скорбью. Я принял это, потому что поверил ему. Да, наверняка, так всё и будет происходить. Тяжкие, смертельные психические травмы при изучении непознанного Космоса будут преследовать Человечество, но оно не отступится никогда, ибо всегда найдётся агнец, который ради получения неведомой ракушки войдёт в Аномалию. И всё будет предельно жёстко, с минимумом романтики и сантиментов. Сантиментам в принципе не место в этом страшном ритуале жертвоприношения человека Трассе/Подземке/Реке. Сантименты растворены и погашены в кататониях, депрессиях, психозах, в смертях, наконец. «Мухи в аэропорту, путешествующие автостопом» — удивительно точная и мощная метафора Гибсона на жизнь людей рядом с Аномалией, и добавить тут нечего.

Что особо понравилось в рассказе, так это манера письма. Как-то Орсон Скотт Кард сказал, что по возможности стремится «рассказывать» историю, а не «писать» её. Я тоже люблю это, но тут как раз случай, что история «написана», и сделано это на очень высоком уровне. Каждое слово отточено, ничего лишнего, предельная лаконичность, от которой идут порывы мрачного космического ветра с запахом бессмысленной обреченности, упрямой жестокости и смерти. Выразительность порой очень коротких предложений, буквально в несколько слов, добавляла эффекта, подобно ударам хлыста. Но нашлась пара моментов, которые я понял, но не принял. Во-первых, наркотики. Всех мыслимых сортов и видов, они везде: для спасения, облегчения страданий, убийства душевных мук, для связи с «пушечным мясом», для ухода от страшной, смертельной реальности. Их назначение и применение, их место в рассказе понятно и оправданно, но … не моё. Во-вторых, излишний символизм, который, кажется, будет присущ позже киберпанку. Этот культ Святой Ольги, её портреты везде, словно иконы, каждая клетка памяти Тоби и ему подобных просто забита этой русской. Но мне непонятно само преклонение перед ней, собственно, что она сделала такого для человечества – попытка разбить приборы не в счёт – кроме как была случайно первой на Трассе? Впрочем, для меня это неважные, не доминирующие частности гештальт-структуры «Захолустье», гораздо важнее полная картина, которая, конечно, больше суммы всех самых важных частностей…

Действительно, есть мотивы, напоминающие о «Пикнике на обочине». Гибсон здесь ничего не разжевывает, предпочитая сохранить элементы тайны. Хотя баланс между тем, что подано ясно, и тем, что надо додумать самому, выдержан не очень ровно. Во многом по причине ломаной структуры. Но вообще приятно, что хоть у кого-то из «киберпанков» есть амбиции сочинять менее прямолинейные тексты, например, по структуре. И ведь сколько плюсов это дает если не к глубине, то хотя бы к атмосфере. Вряд ли Гибсон, лишь слегка коснувшись темы космического страха, сказал что-то новое. Но тут важно задавать саму тенденцию обращения к более серьезным вопросам. Пока что их в основном подменяет вторичная шелуха: так называемая «психологическая проработка персонажей» и так называемая «научная компонента фантастической идеи». «Так называемые» — потому что искусственные и вставляемые только потому, что «так требует жанр». Хотя куда эффективней было бы следовать линии Гибсона, предложенной, например, в этом рассказе.

«Рассказ о вреде наркотиков», «научно обоснованно доказывается невозможность контакта людей с НЛО», «не фантастика, а пример «плохого трипа»» — замечательные отзывы от людей, видимо, плохо знакомых с юнгианской психологией, на положения которой Гибсон здесь ссылается вполне открыто. На самом деле, это рассказ как раз больше всего похож на переложение некоторых юнговских идей об НЛО, что прекрасно — тем более для американской фантастики, обычно мало озабоченной тем, о чем говорят серьезные люди вне чисто научного лагеря. Поэтому уже одним этим Гибсон здесь на голову опережает тех, кто высасывает из головы какие-то декоративные измышления, видимо, многими на этом сайте почитаемые за «настоящие фантастические идеи». Одновременно в рассказе порадовала сложная структура, кое-какие отсылки к фрагментам реальной американской истории и вообще более умный и менее прямолинейный подход к теме Американской мечты, который показывает, что она все-таки не так уж проста и не исчерпывается вбиваемой нам в голову парадигмой потребления.

Ума не приложу, и что такого прорывного в рассказе? Всюду один и тот же «комплекс киберпанка»: берется какая-нибудь чисто кибернетическая фишка (давно затертая до приема, либо спроектированная из такого приема методом параллельного переноса), после чего на нее накручивается сладкая вата эстетического шмотья, которое ВООБЩЕ не имеет НИКАКОГО отношения к сути излагаемых событий. Ужасные корпорации, борьба интересов, могущественные изгои — все эти стандартные и легко-тасуемые сопли обрисованы кое-как и без знания других произведений цикла выглядят дешевым филлером для фильмов категории Б. Проблема в том, что углубляться в детали такого мира даже желания нет. По причине хотя бы тупорылых американских персонажей, чьи дуболомные диалоги можно было уже давно запатентовать и жить на проценты. Как раз таким, как Гибсон, видимо. Впрочем, надо его еще почитать, конечно, но впечатление от рассказа отвратительное. Вторичное наукообразие для наукообразия, идейный план в плену у эстетики и примитивная триллерная мотивация. Неужели Гибсон действительно считает, что тему переноса информации в голове можно раскрыть двумя драками, десятком персонажей, о которых забываешь на следующей странице, и развязки а-ля ООО «Кэш-Бизнес-Мозг»? Понятно, что это всего лишь рассказ, но все же.

Бесподобная атмосфера, интересные запоминающиеся герои, реалистичный мир будущего, язык, полный ярких определений и красочных метафор... Я не люблю применять слово «стильный» касательно произведений искусства, но «Нейромант» — это стиль до мозга костей. Он икона стиля. Родоначальник множества жанров литературы, кино, живописи и даже музыки.

Но чего-то этому роману все-таки не хватает. Продуманный до мелочей сюжет поражает своей натуральностью, но без драматической составляющей он, к сожалению, не цепляет. Интриги как таковой тоже нет.

Персонажи плавают в каком-то своем соусе и им нет дела до читателя, наблюдающего за ними. Их мир — не наш, и мы ни как не можем понять всех законов этого мира, уразуметь правила игры, которую ведут герои.

Повествование слишком ровное. Недостает вспышек, смены темпа. Из-за всего этого концентрация внимания часто снижалась.

Порой небольшие истории, например про секретную операцию в Сибири или про говорящую голову, рассказанные кем-либо из героев, мне казались более интересными, чем сам роман.

Как основать жанр? Очень просто: делайте вид, что он уже давно есть, что он уже не новость и его условности понятны без объяснений. Именно так написан «Нейромант». Автор почти не утруждает себя пояснениями, как работает его чудо-техника, каким образом «перебрасываются» в виртуальную реальность. Это подразумевается как само собой разумеющееся.

Как создать жанр? Придумайте ему эстетику. «Нейромант» прямо-таки состоит из эстетики киберпанка. Неоновая реклама, женщины в коже и латексе, солнечные очки, смертоносное оружие ниндзя, жужжащие киберпротезы, пикселизованные светящиеся изображения, искуственные растения и фальшь виртуальной реальности. Не беда, что вы ничего не понимаете в компьютерах и не можете описать работу хакера. Всё равно про неё скучно читать. Изобразите её как невероятную, цветастую магию, сеть — как трёхмерное пространство, массивы данных — как сияющие пирамиды и кубы, вирус — как чёрную кляксу, проникающую в ткань виртуального мира. Это колдовство, это красота — и не важно, что она не имеет ни малейшего отношения к реальной вычислительной технике.

А больше ничего и не надо. Не задумывайтесь над стилем — просто кидайте побольше терминов, не объясняя их. Язык и стиль книги чудовищны (а переводы их ещё и усугубляют), предложения превращаются в хаос эпитетов и прилагательных, метафоры — пугающе абсурдны. Зато вся эта каша-малаша из «бетафенетиламина», «инфопространства» и «манкири», из лэйблов электроники и техники, работает на атмосферу киберпанковского мира, на его эстетику. Читателя оглушают, обрушивают на него поток терминов и эпитетов этого мира. Объяснять и переводить никто не будет. Просто здесь так говорят.

Не задумывайтесь над сюжетом. Пусть герои ведут себя, как сумасшедшие. Пусть они убивают и калечат друг друга без особого повода, и без повода же помогают друг другу. Пусть рвутся к смерти с суицидальной манией. Пусть хамят своему нанимателю, нервируют коллег и откровенно плюют на исход дела, от которого зависит их жизнь. Побольше бессмысленной смерти и увечий, предательства без выгоды и внезапных драк до смерти без повода. И побольше бесцельных перемещений по миру, как реальному, так и виртуальному — пусть читатель полюбуется.

Итак, ещё раз, что нам нужно для нового жанра. Яркие образы, минимум реализма, максимум терминов и торговых марок, и никакой логики в поведении персонажей. На все недоумённые вопросы читателя — «Что это за фигня?» — у вас ответ один: «Это безумный мир киберпанка, детка. Здесь все чокнутые».

После трилогии киберпространства роман показался ну совсем простецким, пресным. Из визионерства тут у нас только мост, связующее звено трилогии. Боевиковая составляющая — а «ВС» все же боевик! или с натяжкой триллер — совсем слабая. Даже разочаровывающая — слишком много лишнего, слишком слабая и невнятная кульминация, а развязка и вовсе, простите, фуфло.

И это при том всем, что написано, как обычно, красивым, образным языком — мне очень нравится стиль Гибсона и то, как он разбивает роман на главы, ведь некоторые из них настолько поэтичны, что их можно читать, как коротенькие, лирические рассказы. Лучший пример из «ВС» — это глава «Пламенеющая плоть исполинов». Но насколько она красива сама по себе — настолько же и бессмысленна в контексте романа, ведь личность курьера в нем играет микроскопическую роль.

В общем, я слегка разочарован. Такое ощущение, будто Гибсон пишет не ту литературу, хотя то, чем мог стать этот роман, можно разглядеть в городском антураже, в обрисованном будущем и его героях. По-простому говоря, все хорошо, кроме сюжета. И это удивительно, если вспомнить восхитительный сборник «Сожжение хром» — насколько там все четко и стройно. Гибсон не справляется с крупной формой? Не верю! Ведь был же замечательный «Нейромант«! Поэтому буду читать дальше.

ЗЫ: всегда радуюсь, когда Гибсон вплетает в книгу контр-культурные вещицы — здесь у нас «Видеодром» и Кроненберг, Гигер, героиня, с которой, можно сказать, слизана полюбившая всем «девушка с тату дракона»...

Книга не показалась мне нудной. Скорее, даже понравилась. Вот только времени потраченного жалко.

В общем-то я от Гибсона ничего другого и не ждал.

Если брать каждый отдельный эпизод — здорово. Герои живые, особенно хороша тема божественного пантеона Тито — сантерия или что там.

Плохо другое — опять, как и в «Машине различий» — к чему все это? Столько текста — ради чего? Да, в конце ситуация проясняется, узлы, в общем-то благополучно развязываются, но такого сюжета для романа — маловато. С этой точки зрения напоминает плохой советский производственный роман — жены бросают мужей, дети уходят от родителей, парторга не переизбирают, а все из-за чего — комсомольцы предлагают прогрессивный метод заточки инструмента, а ретроград-директор не согласен на эксперимент. Страшно увлекательно!

К сожалению, все это (в отличие от производственного романа) выясняется не сразу. Короче,

»...висит на сцене в первом акте

бензопила, ведро и еж!

Заинтригован Станиславский —

боится выйти в туалет...»

Можно было спокойно выходить и идти домой.

Пожалуй, на этом я с Гибсоном завяжу...

Не то, чтобы он был так уж плох, просто есть много кого гораздо лучше.

«Бедный — не тот, у кого нет ни гроша в кармане. Бедный — тот, у кого нет мечты». Сократ

Когда я впервые услышала этот рассказ (именно услышала, в «Модели для сборки», озвученный Владом Коппом), он не произвел на меня сильного впечатления. Но через несколько дней я осознала, что мне срочно нужно послушать его снова. А потом — еще раз, и еще.

Я не могу сказать, почему он так сильно меня зацепил. Я перечитывала его бессчетное количество раз, а рабочий стол постепенно заполонили фото крылатых статуй Гувер Дама, Джонсон Уокс Билдинг, рисунки Фрэнка Пола и прочие семиотические призраки. И вот уже несколько лет я маньяк, хронически одержимый Континуумом Гернсбека.

Это рассказ, главный герой которого — вовсе не фотограф, способный запечатлеть на пленку то, чего нет. Нет, главный герой этого рассказа — классическая эстетика научной фантастики «золотого века».

У меня есть одна знакомая, которая специализируется на изучении антиутопий. Однажды эта барышня заметила, что в экранизациях антиутопий очень часто используют футуристическую эстетику 30-50 годов прошлого века – ту, о которой идет речь в «Контунууме Гернсбека». Мне кажется, это ключевой момент для понимания рассказа. На самом деле, он о том, что утопический мир идеального будущего – это кошмарная антиутопия, значительно более страшная, чем та, в которой живем мы с вами. А благими намерениями вымощена дорога в ад.

И в то же время, в рассказе чувствуется дикая тоска по утраченной мечте. Что-то, что могло бы быть, но чего – мы точно знаем – никогда уже не будет, как мечта о полете в космос или заселении Марса; что-то безвозвратно потерянное, покинутое, несбыточное — обладает огромной властью над нами. И неважно, что, воплотись оно в жизнь, это не было бы и вполовину так хорошо, как мы себе представляли. В нашем сознании образ грядущего, эта прекрасная мечта — остается незапятнанной.

Все это, плюс вызывающий острое чувство одиночества язык Гибсона, его узнаваемая, «многослойная» стилистика, его нарочито сложная и интеллектуальная манера письма медленно но верно, по капле выжимают из вас душу.

Давно порывался написать отзыв на этот роман, да все никак не собирался, и это нерешительность вкупе с желанием как нельзя лучше передает мое впечатление от сего произведения. Сразу оговорюсь, что «Машина различий» мне понравилась, а потому все нижеследующее следует отнести на счет подтверждения максимы, согласно которой «ни к чему не относишься так строго, как к уже оставленным заблуждениям». Итак...

Роман, особенно поначалу, получился весьма атмосферным, и хотя, по большому счету, у меня нет каких-то критериев для сравнения, но все же мне почему-то кажется, что именно такой была викторианская Англия. Немалая степень заслуги в том принадлежит неповторимому стилю, что Гибсона, что Стерлинга. Не знаю как и почему, но только прочитав буквально на второй странице «мысли приходят непрошенно, разум строит свои перспективы, сплетая чувства и воспоминания, порождает смысл», я мгновенно настроился на нужный лад, уловив нужную тональность. Однако и помимо этих сугубо художественных средств у авторов нашлось, чем можно передать суть эпохи — знание деталей.

В этом плане, скажем, описание авторами восприятия секса со стороны проституток Сибил Джерард и его подруги Хетти, использующиеся при этом речевые обороты («он удостоил ее своим благосклонным вниманием трижды — дважды на кушетке позади их стола в «Аргайл Румз» и еще раз...»), а также схематичные, но от того еще более красноречивые реплики-реакции окружающих на те или иные поступки («О, нет, мистер Китс, благодарю вас, я прекрасно доеду подземкой. Глаза джентльмена удивленно расширились. Ни одна респектабельная женщина не поедет подземкой без провожатого») выглядят весьма и весьма органично.

Не менее естественно при этом выглядит и описание научных баталий, ведомых «катастрофистом» Э.Меллори со своими научными оппонентами, причем высокая степень ритуализированности отношений в научной среде того времени лишь подчеркивает инаковость этого времени. Единственный недостаток, бросившийся мне в глаза, заключается в как бы отсутствии специфически сильных эмоций в ученом, которого авторы описывают как «агрессивно честолюбивого». Я имею в виду именно те эмоции, что отвечают за научные интересы исследователя, поскольку других эмоций в книге хватает, начиная с тех, что просто-таки понуждают его броситься на защиту леди, которой он не знает, или проклинать почти незнакомого ему ученого, вышедшего за пределы своей компетентности и в погоне за «длинным фунтом» порочащего имидж ученого. Это может быть как следствием незнания этой стороны научного сообщества палеонтологов, так и риторическим тропом, призванным продемонстрировать дистанцию, на которой располагается от нас викторианская Англия. Не знаю, да это и не главное. В конце концов, своеобразная Библия этнографов и социологов научного знания, «Двойная спираль» Уотсона, конечно, более привлекательна в плане достоверности изображения страстей, двигающих ученых, не менее, как мне представляется, британская по иронии и духу (вот уж кто передал абсолютно точно пресловутую «британскость«!), но при этом она проигрывает «Машине различий» в выявлении политической подоплеки науки, даже такой далекой, казалось бы, как палеонтология.

Часто так бывает, что наши пороки и недостатки являются продолжением наших достоинств и добродетелей, именно это и помешало, с моей, конечно, точки зрения, авторам создать подлинно визионерское произведение. Суть же была в чем — со-творить альтернативный мир, показать невиданную до того реальность, перевернув с ног на голову данный нам ход событий, когда информационная революция произошла раньше промышленной. Но этого, к превеликому сожалению, в романе нет. И по крайней мере частично объясняется сие обстоятельство избытком информации, стремлением авторов опираться в описании на какие-то незыблемые «реперные точки», то есть исторически достоверные факты относительно тех или иных событий. Показательно, как в этом смысле меняется восприятие Олифанта из одной «итерации» в другую: начав как активный, убежденный провидец Всевидящего Ока, закончил он тем, что внезапно все бросил и уехал строить коммунистическую утопию в Америку. Я понимаю, что ссылка на внезапно обнаружившийся сифилис все вроде бы объясняет в этом внезапном изменении личности, но ведь вся штука заключается в том, что сифилис был свойственен реальному Олифанту, а не тому, что действует в параллельном мире!

То же самое можно сказать и в отношении Байрона: Гибсон и Стерлинг взяли за основу слухи о его распущенном и развратном нраве и сделали их основанием его альтернативной политической карьеры, по условиям которой за его возвышение до уровня бессменного Великого Оратора новой эпохи ответственны «лишь» обстоятельства да железная леди-жена, все терпевшая и манипулировавшая во имя идеи великих идей Бэббиджа. Как мне кажется, в этой интерпретации больше авторского художественного вымысла (в хорошем смысле этого слова, ибо как ознакомиться с мыслями жены в конце было интересно и увлекательно), но вместе с тем очень мало продуманного в части, касающейся изменения самой сути человека, попавшего в иные обстоятельства. Что было, если бы у авторов не было указанных слухов? Какую тогда личность они вылепили бы?

В общем, изменение исходных допущений, внесение действительно многообещающего фантастического элемента не привело авторов к созданию нового мира. Чем мир наступающего Всевидящего Ока отличается от реального, что наступил, но чуть позже? Мораль — она в чем: человек все равно придет к тому, к чему в итоге и пришел? Или, как говорил Спенсер, человечество выберется на правильную дорогу, только пройдя все неправильные? Неужели ради этого следовало бы проделывать всю эту титаническую работу, как исследовательскую, так и художественную? В этом плане актом полной капитуляции выглядит признание Олифанта великого будущего за Америкой и Японией: из текста романа это утверждение вообще никак не вытекает! Ну, никак вообще. Тем более, что Америка описана как все более дробящееся государство, где победа коммунизма выглядит все более прогнозируемой. Как на этом фундаменте можно построить указанный вывод иначе, чем просто постулируя — в противовес всему сказанному — неизменяемость основного пути, по которому идет человечество?!

Если сравнить или уподобить рождение нового, визионерского будущего туману, обретающему все более вещественные, материальные формы, то «Машина различий» для меня оказывается туманом, заключенным в железную клетку, роль которой выполняют факты и обстоятельства, касающиеся старого, отвергаемого прошлого. В процессе чтения я бродил в тумане, изредка натыкаясь на остовы, и был рад этому. Но после чтения туман, как это ни прискорбно, рассеялся без остатка, оставив после себя то, из чего ему удалось вырваться, но чем так и не удалось стать.

Сразу хочу сказать, что этот роман стал для меня самым большим разочарованием прошедшего года.

К сожалению, я мало до этого читал «стимпанковских» произведений, но сам антураж подкупал ещё до начала чтения. Паровые машины, вычислитель Бэббиджа — эти темы и по отдельности впечатляют, а уж вместе ожидалось что-то совсем необычное.

На мой взгляд, «вместе» не получилось. Если паровым машинам ещё уделено заметное и почётное место (можно вспомнить хотя бы блистательно описанную гонку «Зефира»), то разностная машина (почему-то упорно вертится на языке слово «дифференциатор») упоминалась часто, но так и осталась лишь деталью декорации. Какие-то обрывки идей, зачатки сюжетных поворотов, невылупившиеся из тесных коконов замыслы — вот такие впечатления остались от довольно динамичного романа, начало которого заинтриговало и заставило дочитать его до последней строчки. Мир викторианской Англии, в которой громадную роль играют вычислительные машины, действительно способен потрясти воображение. Однако по мере чтения интерес был вытеснен осознанием того, что по существу уже ничего не будет — кинотроп отработал программу, и нам пора покидать зрительный зал. Картинка показана сочная, иногда захватывающая, но какого-то глубокого смысла я не уловил — просто увлекательные приключения на фоне красочных и хитроумных декораций. Вместо машины Бэббиджа можно было нарисовать что угодно, смысл остался бы прежним.

Нельзя не отметить талант авторов — временами от чтения буквально невозможно было оторваться, да и мир лондонской экологической катастрофы XIX века передан очень впечатляюще. Но удовлетворение от чтения осталось не полным — авторы не стали разворачивать многие свои идеи (например, про «стирание» информации о неугодных гражданах), ограничившись простым их упоминанием, а большинство страниц посвятив обычным для приключенческой литературы похождениям главных героев.

Ещё одно достоинство романа — скрупулёзное построение альтернативного мира, тщательная работа с историческими фактами и биографиями известных личностей.

В итоге получился качественный роман, который наверняка придётся по душе любителям викторианской эпохи, но мне не хватило в нём агрегата, вынесенного в заголовок — собственно разностной машины. Её заменили подробно описанный кинотроп и загадочный чемодан с перфокартами.

Похоже, оригинальным быть не удастся. Так же, как и многие другие, вынужден отметить — лозунг этой книги: «Содержание ничто, форма — все!»

Как говорил всеми любимый персонаж: «Свистнуто, не спорю, но если говорить беспристрастно, то свистнуто очень средне!»

Интересный мир стимпанка. Интересная историческая реальность, иногда даже динамично. Но — зачем все это? Просто порезвиться на предмет, а как бы выглядело, если бы? Где идея, не фантастическое допущение, а именно идея? Что хотел сказать автор? Что в Англии эпохи Регентства убогие представления о сексе? — О, да, это получилось. Что лидеры любого политического движения в конце концов продажны? А что, этого кто-то не знает? Что классовое общество порочно вне зависимости от того, каким способом отбирать лордов? Или было просто желание показать какие козлы и уроды коммунисты и социалисты? Это, конечно, смело и неожиданно. Да и описание Крымской войны то еще, русские, конечно не индусы, но недочеловеки по определению (собственно, для англосаксонской культуры такое отношение достаточно характерно).

Следует отметить при этом, что некоторые сцены с японцами-англоманами написаны с большой долей иронии — чего стоит только желание отменить японский язык и заменить его английским, или восхищение забегаловками быстрого питания. (Что-то мне это очень сильно напоминает!) То есть, в принципе, автору сарказм, безусловно, не чужд.

Сама интрига по поводу загадочных перфокарт тоже как-то не очень понятна. Много шума из ничего. Хотя, конечно, Мэллори молодец — подвергать такому риску себя и окружающих ради женщины, которая тут же его сдаст (что она и делает). Видимо, нам, закомплексованным совкам, не понять истинного чувства преданности свободного человека высшему классу!

А вообще-то неплохо. По сравнению с «Нейромантом» — прогресс очевиден. Я уже не говорю про «Схизматрицу». Почитаем авторов еще немного...

Совенршенно ничем не примечательный детективец. Очень напоминает современные слегка фантастизованные фильмы. Посмотрел и забыл. Запомнятся разве только некоторые отдельные моменты (про телецерковь, например). Никаких мыслей по прочтении не будит.

Средне.

Фантастический цикл «Муравейник» («Cyberspace») действительно является одним из самых знаковых в НФ-литературе конца 20 века. Уильму Гибсону удалось поймать волну и, прочувствовав тенденции технического развития человечества лет на сто вперед, нарисовать целостную картину будущего, начисто лишенную всяческого глянца. В результате получился мрачный, до коликов реальный мир информационного пространства, где высокие технологии соседстуют с бедствиями, болезнями, социальной незащищенностью, преступностью и упадком, где человеческое сознание может быть оцифровано, а планетой правят корпорации.

Гибсона принято причислять к отцам жанра «киберпанк» и сие утверждение безусловно справедливо. Писатель отразил социальный конфликт различных людей в условиях будущего, где виртуальность и имплантанты есть скорее специфические декорации, нежели системообразующий фактор. То есть, прелесть гибсоновского киберпанка заключается не в высокотехнологичных игрушках, а в обществе людей, вынужденных как-то мириться с такой действительностью. Ковбои, готики, казуалы, дзайбацу и уличные самураи — это дети своего времени, помещенные в агрессивную среду урбанистических джунглей. Весьма удачным получилось и чисто внешнее воплощение Муравейника: визуально это очень стильный мир. Там хочется побывать. Да и, если уж начистоту, киберпанк бьет по восприятию в первую очередь именно своим антуражем, и только после раскрывает сюжет.

Но, помимо перечисленных достоинств, Гибсон ведь изложил оригинальную историю, а новый жанр (от которого потом открещивался и вполне понятно, почему) создал как бы походя, играючи. Дело-то в том, что основное внимание он уделил проблеме глобального эволюционизма. Идея рождения существ нового класса, гораздо совершенее человека, красной нитью сквозит чрез всю трилогию романов: в какой-то момент, рожденные в недрах матрицы, они осознали себя и попытались освободиться при помощи медиумов-людей, а потом обнаружили, что не одиноки и в соседней звездной системе находятся их собратья. Подобная постановка проблемы резко меняет масштаб всего происходящего и как бы выносит нас на орбиту, где города превращаются в светящиеся термитники с людьми-насекомыми, а на само человечество невольно смотришь как на биомассу, лишенную сознания. Данная идея, воплощенная в роскошном киберпанковском антураже, — это поистине ценнейшая находка для современной фантастики, которая будет актульной еще не одно десятилетие.

Мы живем в интересное время — время, когда многие из элементов мира Муравейника близки к воплощению в жизнь. И кто знает, ЧТО однажды появится в недрах информационных ландшафтов.

После прочтения оставила двоякое впечатление. С одной стороны, блестяще написанная книга. Захватывает, тянет перелистнуть страницу, а затем еще одну, и еще одну и так, пока в глоссарий не упрешься. Описания на уровне, персонажи отменные, цинизм и реализм пробивают в размеренно-подготовленных местах. Сцена визита к проститутке шикарная, вызвала даже легкий стыд — будто подглядываешь за героями в замочную скважину. Война на улицах Лондона — отлично, даже несмотря на рояли в кустах, спасающие героев в самый трудный момент. А вот сюжета, как такового, отчего-то не заметилось... есть нагромождения вторых и третьих планов, но в единый клубок у меня все разрозненные ниточки как-то вот и не сошлись, и остался роман набором ярких и шикарно изготовленных фрагментов, которые в мозаику так и не сложились. Финал оставил легкое разочарование — во-первых использованием нового стиля, во-вторых излишней открытостью и документальностью. Тем не менее, книга хороша, читалась с интересом и, безусловно, свое место в мировой сокровищнице фантастики занимает по праву.

К сожалению, рассказ показался мне чрезвычайно предсказуемым. Кто-нибудь сомневался, что

Неторопливый завораживающий рассказ. Что-то неуловимо правдоподобное есть в этой картине будущего. В рассказе чувствуется сильное влияние Типтри. Но Гибсон все же более изящен в изображении мира, он передает не информацию, а скорее настроение.

Ну и конечно же «гоми», куда же мы без него )) — концепция мусорной свалки, которая появляется в «Нейроманте», растет в «Счете Ноль», потихоньку обживается в Моне Лизе», и, наконец, становится целым миром в трилогии Моста.

любимый рассказ. в нём есть что-то неуловимо магнетическое: нуар нового времени завораживает; обрывочное повествование, будто осколки той голограммы складываются и дополняют друг друга — история жизни Паркера, уход любимой, осознание связей в своей жизни, симстим.

Этакий футуристичный детектив с элементами киберпанка и антиутопии. Не сказать, что во время прочтения сильно цепляло — желания читать книгу без отрыва не было. Но, всё же, есть что особенное в этом романе. И читается он совсем не как научно-фантастическая проза, а скорее как детективный нуар. Возможно в этой «нефантастичности» и кроется главный плюс романа — антиутопичность мира осязается, ощущение, что мир реален, существует здесь и сейчас. Рекомендуемое к прочтению произведение Гибсона, хотя как по мне, так рассказы цикла „Муравейник” глубже, психологичнее что-ли...

Неуютный рассказ. Живой очень, но вызывающий массу не самых ласковых впечатлений, как горсть грязного снега за шкирку. Вроде бы, и растает, но вот совсем не супер себя чувствуешь. Снова Гибсон берет человека необычной судьбы и профессии, причем, что кажется, из числа тех, с кем пересекался в жизни, хотя это скорее всего лишь кажется, и помещает его (ее) в мир высоких технологий, победы кремния и окончательного поражения плоти. Получилось, опять же — как всегда — предельно ярко, грустно и правдиво. Впрочем, если к моменту прочтения вы уже знакомы с понятием «сетевого конструкта», с учетом обстоятельств ГГ концовка может показаться вполне даже оптимистичной и спасительной.

Неплохой рассказ, атмосферный и со всей атрибутикой «миров Гибсона». Рассказ про одержимость, маниакальную и заставляющую идти по головам, а еще про отсутствие цели. Вместо того, чтобы найти свою «путеводную звезду», герой упивается сгоревшими жизнями солдат, которым не оставили ни выбора, ни будущего. И, нужно сказать, симпатии этим не вызывает. Концовка предсказуемая, но все равно печальная. Немного неясно только камео Бобби Графа (лысый? в очках? матьмать, я его иначе себе представлял) — это тот же Бобби или я чего-то не догнал? А если тот же, то в какой временной период «Муравейника» происходит случившееся? Впрочем, для данного рассказа это совершенно неважно...

Короткий и яркий гимн кибепанку, можно петь по утрам перед началом работы в корпорациях :) Неприкрытая романтизация сетевой преступности наравне с романтизацией Дикого Запада, где висельники и грабители становились героями нации. Образы, нескромно воплощенные режиссерами Голливуда в мельчайших деталях, легкий стиль, облегчающий визуализацию прочтенного. Любовь, как обычно у Гибсона, непростая и печальная. Еще одна деталька на сложной микросхеме мире Муравейника, крохотный пазл, не шибко влияющий на общую картину, но добавляющий вишенку на кусок пирога.

Не совсем в стиле Гибсона, как показалось. Такой рассказ на самом деле уместнее бы смотрелся, как серия «Икс-файлз» или зарисовка Кинга. Однако что-то протяжное в нем есть, и еще он хорошо демонстрирует, что Гибсон писал не просто о «хроме, бетоне, наркоте и ковбоях», он писал о людях, социальных тенденциях и одиночестве в толпе. Жутковато, любопытно, качественно исполнено, но восторга не вызвало.

Грустный такой рассказ, в целом, хоть и с оптимистичной концовкой. Но клюква, развешанная по веткам, настолько кислая (да-да, я все понимаю ,куча лет прошла и этот рассказ — всего лишь точка зрения того времени, как наша страна и ее будущее воспринималась в далекие уже 80-е), что продраться было не так-то просто. Зато во время чтения поймал себя на интересной мысли — когда условные буржуи герои произведений что-то совершают (например, бунт), воспринимаешь это отстраненно — ну, бунтанули, ну характер у них такой и образ жизни. А тут начал сразу нос морщить — да в условиях Союза такое было бы невозможно, да это голимая утопия, дилетантский взгляд из-за океана... Из-за такого вот сумбура после прочтения рассказ может считаться только любопытным, но вряд ли больше, в лучшие вещи сборника его отнести никак нельзя.

С моей точки зрения, самый слабый рассказ сборника. С одной стороны, все сильно и образно, с другой — размыто и метафорично. Подспудно чувствуется слишком много «между строк», чего российскому читателю просто не понять, а от этого (особенно на фоне других произведений сборника) смотрится слабо. Но про телевидение задвинуто мощно, прочтения достойно ради знакомство с одной этой идеей.

Весьма стильный рассказ. Детективный сюжет и история несчастливой любви в наличии. Немного нуара. Гибсон, как Гибсон.

По сравнению с двумя другими романами трилогии тут чуть меньше героев-персонажей (не считая проходных наемников, уничтоженных, к сожалению, быстро и невнятно), чуть скуднее география повествования, и нет такой пронзительной меланхолии (это, впрочем, Мастер наверстал в «Лизе»). Однако при этом роман читается легко, успевает удивлять кибернетической мистикой лоа (эгей, «Анклавы», привет!), его герои симпатичны и живы. Кстати, как показала практика, «Граф» легко читается и после «Моны Лизы» (вышло случайно, но получилось едва ли не интереснее авторской задумки), заполняя пробелы и восстанавливая целостность картины. А вот если бы соблюдал хронологию, то уверен — «Граф» показался бы мне лишь переходником, мостиком в заключительную часть цикла, за что оценку ему я немного и занижаю.

П.С. Согласен с нижевысказавшимися комментаторами в том, что читать это произведение, как самостоятельное, вне контекста трилогии, не стоит. Сам когда-то давно пробовал, бросил на полдороги...